О великодушный государь, я не знаю, что ответить тебе, не знаю, кто повинен в моих бедах. Разные люди имеют на этот предмет разные суждения.
Кто полагает, что мир во мне, уверяют, что я сам воображаю себе свои беды. Иные утверждают, что жизнью моею правят высшие силы. Третьи — что судьбу себе я творю своими делами. Четвертые, кто не верит в высшее начало, вовсе относят все мои беды к случаю.
Есть и такие, кто полагает, что причину страданий нельзя ни постичь, ни представить, стало быть, ее и не выразить словами. Потому, о мудрец среди царей, реши сам, какое суждение тебе ближе, и поступи согласно своему разумению.
Сута сказал:
— О лучшие среди дваждырожденных! Незамедлительно государь дал ответ. И ответ тот поистине был достоин вселенского патриарха.
— О почтенный, — молвил Парикшит, — я полагаю, что всякий, кто не винит других в своих несчастьях, есть носитель подлинной мудрости и знаток Закона Божьего. Потому в глазах моих, о белый бык, ты — сама праведность, воплотившаяся на Земле.
Нельзя видеть суть предмета, но о ней можно судить по его признакам. За твоею внешностью быка сокрыт Закон Божий. И увечья твои суть пороки человеческие.
Некогда ты прочно стоял на четырех ногах: воздержании, чистоте, милосердии и правдивости. Ныне три твои ноги изувечены. Воздержание, чистота и милосердие порушены гордынею, прелюбодейством и пьяными возлияниями.
И лишь правдивость удерживает тебя от совершенного падения. Впрочем, гнусный вор замахнулся и на последнюю твою ногу.
И кормилица наша, Земля, вздохнувшая было с облегчением и расцветшая, когда Кришна низошел к ней со Своею надмирною свитою, ныне снова стонет под тяжким бременем нечестивцев.
И плачет она горькими слезами, оставленная на поругание блудливым злодеям, ряженным в царские платья. Но недолог век бесчинств, ибо уготована им кара Божья.
С этими словами покоритель тысяч врагов занес острый меч свой над главою мерзавца из черни — главою, что пряталась под убором самодержца.
Осознав, что приблизился час расплаты, самозванец сбросил с себя царское платье и припал к ногам вершителя правосудия.
Вид самозванца немало развеселил Парикшита, и ему сделалось жалко его — былую грозу беззащитных. Воистину, нет такого греха, что не простился бы раскаявшемуся. Да прославится имя внука Пандавов, у стоп которого найдет спасение самый падший из падших!
И сказал царь поверженному злу:
— Поднимись, несчастный! Внук Арджуны не обидит просящего о милости. Стрела возмездия да не вонзится в грудь, закрытую сложенными ладонями. Ступай вольно, но горе тебе, если ты не покинешь пределы моего царства.
Невозможно быть тебе среди моих подданных, ибо если дозволить тебе гулять среди людей, да еще в чиновном платье, то всякое сословие, даже самое благородное, скоро обратится в скопище воров, скряг, пьяниц, жуликов, насильников, вероотступников, развратников, подлецов и самодовольных дураков.
Ради блага народа я не позволю тебе остаться среди нас. Ибо там, где допущено беззаконие, исчезают честь, здравомыслие, жертвенность и почитание Истины. Так что живи, дрянное создание, где хочешь, но не в моих владениях.
Всякая жертва, кому бы она ни предназначалась, достается Верховному Владыке, ибо Он присутствует всюду, как пространство, и всякий поступок происходит в Нем. И какими бы дарами за твои жертвы тебя ни наградили сильные мира сего, дары эти все одно поступают к тебе от Всевышнего.
Сута продолжал:
— Услышав волю государя, насильник в страхе задрожал, ибо ослушаться Парикшита было для него смерти подобно.
— О повелитель, — взмолился самозванец, — куда же мне податься, если владения твои простираются до краев земли? Как же избегу я твоего ока, если всюду поставлены твои данники и соглядатаи? Неужто даровал ты мне жизнь, чтобы скоро отобрать ее?
Коль слывешь ты охранителем закона, отведи мне место, где мог бы я жить, не опасаясь твоего гнева. А там поглядим, захотят ли твои подданные захаживать ко мне в гости.
Сута продолжал:
— В ответ на просьбу смерда государь разрешил последнему соорудить себе игорное и питейное заведения, а также дом блуда и скотобойню.
И снова просил сын порока дать ему место, кое стало бы для него личным жилищем. И Парикшит, подумав, определил ему поселиться в золоте. С той поры золото сделалось средоточием пяти главных пороков — лжи, прелюбодейства, пьянства, зависти и тщеславия.
Потому всякий, кто завладеет золотом или войдет в дом блуда, скотобойню, питейное или азартное заведение, непременно встретится с беззаконием — Кали, коему отвел сын Уттары для проживания эти места.
Ни правитель, ни судья, ни воспитатель, ни слуга государев, ни один человек, желающий добра себе и ближнему, не должен ходить в те непотребные места — сущее средоточие порока.
Свершив суд над вздорным злодеем, Парикшит исцелил быку израненные ноги и добрыми делами возрадовал Землю-матушку.
Поныне наследник славного Юдхиштхиры, доблестный государь Парикшит правит своею вотчиною со столицею в Хастинапуре. И, как в былые времена при правителях Куру, царят в государстве Парикшита закон и справедливость, и народ его счастлив и покоен, а кормилица Земля щедра и богата на урожай.
И поныне в каждом деле вершит сын Абхиманью совершенную справедливость и не дозволяет пороку преступить черту его обитания. Потому, о достойные мужи, мы имеем теперь возможность творить нашу жертву, никем не потревоженные.
Шри Двайпаяна Вьяса «Неизреченная Песнь Безусловной Красоты»
Книга 1. Глава 17 «Наказание и помилование вздорного простолюдина Кали». Тексты 18-45
Литературный перевод на русский язык: Б.Ч. Бхарати Свами (Александр Драгилев)