Звон разбитого стекла разрезал тишину квартиры. Нина вздрогнула, услышав, как осколки хрустальной вазы рассыпаются по полу. Она замерла, прислушиваясь к тяжелым шагам мужа в коридоре.
— Опять! — прогремел голос Виктора. — Ты хоть что-нибудь можешь сделать нормально?
Нина сжалась, словно пытаясь стать невидимой. Ее руки дрожали, когда она наклонилась, чтобы собрать осколки.
— Мама? — тихий голос пятилетнего Миши донесся из детской. — Что случилось?
— Ничего, солнышко, — попыталась улыбнуться Нина. — Просто ваза упала. Спи.
Но Миша уже вышел из комнаты, его большие карие глаза с тревогой смотрели то на мать, то на отца.
Виктор раздраженно махнул рукой:
— Иди спать, сын. Мама просто неуклюжая, как всегда.
Нина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она посмотрела на сына, на его растрепанные русые волосы и пижаму с медвежатами. В этот момент она приняла решение.
— Миша, — тихо сказала она, — собери, пожалуйста, свои любимые игрушки. Мы... мы поедем к бабушке.
Виктор резко повернулся к ней:
— Что?! Никуда вы не поедете! Ты что, с ума сошла?
Но Нина уже не слушала. Она быстро прошла в спальню, достала чемодан и начала лихорадочно собирать вещи. Руки дрожали, но решимость придавала сил.
— Нина, прекрати этот цирк! — Виктор схватил ее за руку. — Ты никуда не пойдешь, тем более с ребенком!
Она вырвала руку и посмотрела ему прямо в глаза:
— Хватит, Витя. Я больше не могу так жить. И Мишу не оставлю в этом аду.
Виктор побагровел:
— Ах ты... — он замахнулся, но Нина увернулась.
— Мама! — крикнул Миша, испуганно глядя на родителей.
Этот крик словно отрезвил Виктора. Он опустил руку и отступил:
— Ну и катитесь! Все равно от вас только проблемы!
Нина быстро закончила сборы, взяла Мишу за руку и, не оглядываясь, вышла из квартиры. Ночной воздух ударил в лицо, принося ощущение свободы и страха одновременно.
— Мам, а куда мы идем? — спросил Миша, крепко прижимая к груди плюшевого медведя.
— К бабушке, милый, — ответила Нина, пытаясь улыбнуться. — Мы поживем у нее немного.
Они шли по ночным улицам, освещенным тусклым светом фонарей. Нина чувствовала, как колотится сердце. Куда она идет? Как будет жить дальше? Но одно она знала точно — назад пути нет.
***
Прошло пять лет. Нина сидела на кухне в маленькой съемной квартире и смотрела на свое отражение в окне. Жизнь изменилась, но легче не стало. Работа уборщицей в больнице едва позволяла сводить концы с концами.
— Мам, я пошел в школу! — крикнул десятилетний Миша, хватая рюкзак.
— Подожди, — Нина протянула ему бутерброд. — Возьми хотя бы это.
Миша улыбнулся:
— Спасибо, мам. Ты лучшая!
Когда за сыном закрылась дверь, Нина тяжело вздохнула. Она старалась изо всех сил, но денег катастрофически не хватало. Алименты от Виктора приходили нерегулярно, да и сумма была смехотворной.
Звонок телефона прервал ее мысли.
— Алло?
— Нина? Это мама, — голос Валентины Петровны звучал взволнованно. — Ты сидишь?
— Да, а что случилось?
— Твой отец... Его больше нет.
Нина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Отец... Они не общались с тех пор, как она ушла от Виктора. Отец не одобрил ее решение, считая, что нужно сохранять семью любой ценой.
— Когда похороны? — тихо спросила она.
— Послезавтра. Ты приедешь?
Нина закрыла глаза. Перед ней словно пронеслась вся жизнь: счастливое детство, строгий, но любящий отец, свадьба с Виктором, рождение Миши... И тот роковой день, когда она решила все изменить.
— Да, мама. Мы приедем.
***
Кладбище встретило их промозглым ветром и моросящим дождем. Нина крепко держала Мишу за руку, словно боясь, что он исчезнет. Вокруг свежевырытой могилы собрались родственники и друзья отца.
Валентина Петровна, увидев дочь, судорожно вздохнула и крепко обняла ее:
— Ниночка, доченька...
Нина почувствовала, как к горлу подступает ком. Она огляделась: знакомые лица, многие из которых она не видела годами. И среди них — Виктор. Он стоял чуть в стороне, хмуро глядя на бывшую жену и сына.
Церемония прошла как в тумане. Нина механически выполняла все ритуалы, но внутри была пустота. Только когда земля глухо застучала по крышке гроба, она очнулась и разрыдалась.
— Мам, не плачь, — Миша обнял ее. — Дедушка теперь на небе, да?
Нина кивнула, вытирая слезы:
— Да, милый. На небе.
После похорон все собрались в родительском доме. Нина чувствовала себя неуютно среди родственников, многие из которых осуждающе поглядывали на нее.
— Ну что, блудная дочь вернулась? — язвительно заметила тетя Клава, сестра отца. — Не стыдно? Довела отца до могилы своим поведением!
— Клавдия! — одернула ее Валентина Петровна. — Не смей! Нина, не слушай ее.
Но слова тети Клавы упали на благодатную почву. Нина и сама не раз думала о том, что своим уходом разбила сердце отца. Может, если бы она осталась...
— Да ладно, мам, — вмешался в разговор Сергей, старший брат Нины. — Клавдия права. Нинка всегда была эгоисткой. Сначала сбежала из дома, потом бросила мужа. А теперь вот...
— Хватит! — Нина не выдержала. — Вы ничего не знаете! Вы не жили в том аду, не терпели унижений и побоев! Я ушла, чтобы спасти себя и сына!
В комнате повисла тяжелая тишина. Виктор, до этого молчавший, вдруг встал:
— Нина, можно тебя на минуту?
Они вышли на веранду. Виктор закурил, глубоко затягиваясь.
— Знаешь, я много думал за эти годы, — начал он. — Я был неправ. Прости меня.
Нина застыла, не веря своим ушам.
— Что?
— Я говорю, прости меня, — повторил Виктор. — Я... я изменился. Ходил к психологу, прошел курс управления гневом. Я хочу все исправить.
Он посмотрел ей в глаза:
— Нина, давай попробуем снова. Ради Миши. Ради нас.
Нина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она столько раз представляла этот момент, мечтала услышать эти слова. Но сейчас...
— Витя, я... я не знаю, — она отвернулась, глядя на сад, где когда-то играла в детстве. — Слишком много всего произошло.
Виктор взял ее за руку:
— Я знаю. Но мы можем начать сначала. У меня хорошая работа, большая квартира. Миша будет ходить в лучшую школу. Ты не будешь ни в чем нуждаться.
Нина молчала, обдумывая его слова. Может, это шанс? Шанс на лучшую жизнь для Миши, на стабильность, которой так не хватало все эти годы?
— Мне нужно подумать, — наконец сказала она. — Дай мне время.
Виктор кивнул:
— Конечно. Я буду ждать.
Когда они вернулись в дом, Нина увидела, что Миша о чем-то оживленно беседует с двоюродным братом. Мальчик выглядел счастливым, окруженный семьей.
"Может, это и правда наш шанс?" — подумала Нина, глядя на сына.
Но глубоко внутри червячок сомнения продолжал грызть ее душу. Правильно ли она поступает? Не совершает ли ошибку, которая может стоить ей и Мише будущего?
Нина тяжело вздохнула. Впереди ее ждало непростое решение, от которого зависела не только ее судьба, но и будущее ее сына.
***
Прошла неделя после похорон. Нина сидела на кухне своей съемной квартиры, задумчиво помешивая остывший чай. Предложение Виктора не выходило у нее из головы.
— Мам, я дома! — раздался голос Миши.
Нина встрепенулась:
— Как школа, солнышко?
Миша плюхнулся на стул рядом с ней:
— Нормально. А знаешь, мам, я все думаю о папе...
Нина напряглась:
— И что ты думаешь?
— Ну, он вроде нормальный сейчас, да? — Миша посмотрел на мать своими большими карими глазами. — Может, мы правда могли бы... ну, снова быть семьей?
Сердце Нины сжалось. Она понимала, как Мише не хватает отца, как он мечтает о полной семье. Но страх перед прошлым все еще жил в ней.
— Миш, все не так просто, — мягко начала она. — Взрослые отношения... они сложные.
— Но ты же его любила когда-то? — не унимался сын. — Может, еще любишь?
Нина задумалась. Любила ли она Виктора? Когда-то — безусловно. Но сейчас? Образ мужа, которого она когда-то боготворила, давно померк, оставив после себя лишь горький осадок обиды и разочарования.
— Миша, любовь — это не только чувства, — наконец сказала она. — Это еще и уважение, доверие, поддержка. Все это мы с папой... потеряли.
Мальчик нахмурился:
— Но ведь люди меняются, да? Ты всегда говоришь, что нужно давать второй шанс.
Нина почувствовала, как к горлу подступает ком. Действительно, сколько раз она твердила сыну о прощении, о вере в лучшее в людях? И вот теперь ее собственные слова обернулись против нее.
— Ты прав, солнышко, — тихо сказала она. — Люди действительно меняются. Но иногда... иногда раны слишком глубоки, чтобы просто забыть о них.
Миша вздохнул:
— Я понимаю, мам. Просто... я скучаю по папе. И по нормальной семье.
Нина обняла сына, чувствуя, как сердце разрывается от боли и любви:
— Я знаю, милый. Я знаю.
***
Следующие дни прошли как в тумане. Нина металась между работой, домом и мыслями о будущем. Виктор несколько раз звонил, но она просила дать ей время подумать.
В пятницу вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Валентина Петровна.
— Мама? — удивленно воскликнула Нина. — Что ты здесь делаешь?
— Поговорить приехала, — ответила пожилая женщина, проходя в квартиру. — Чайку не нальешь?
Через несколько минут они сидели на кухне, и Нина чувствовала на себе внимательный взгляд матери.
— Ну, рассказывай, — наконец сказала Валентина Петровна. — Что у вас там с Виктором?
Нина вздохнула:
— Ничего у нас нет, мам. Он... он предложил начать все сначала.
— И что ты решила?
— Не знаю, — честно призналась Нина. — Я боюсь, мам. Боюсь, что все повторится.
Валентина Петровна долго молчала, глядя в окно. Потом тихо сказала:
— Знаешь, дочка, я ведь тоже когда-то ушла от твоего отца.
Нина застыла:
— Что? Когда?
— Давно это было, ты еще маленькая была, — ответила мать. — Отец твой тоже горячий был, руку поднимал. Я не выдержала, собрала вас с братом и ушла к бабушке.
— Но... вы же вернулись?
Валентина Петровна кивнула:
— Вернулись. Твой отец тогда сильно изменился. Бросил пить, работу новую нашел. Просил прощения каждый день.
Она посмотрела дочери в глаза:
— Я не говорю, что тебе нужно вернуться к Виктору. Это только твое решение. Но люди действительно могут меняться, Ниночка. Главное — захотеть этого по-настоящему.
Нина почувствовала, как по щекам текут слезы:
— Мам, я так устала. Так хочется просто... быть счастливой.
Валентина Петровна обняла дочь:
— Я знаю, родная. Знаю.
***
Прошел месяц. Нина стояла у окна, глядя на осенний парк. Листья медленно кружились в воздухе, опускаясь на влажную землю. Как же это похоже на ее жизнь — постоянное кружение, попытки удержаться в воздухе, не упасть...
Звонок телефона прервал ее размышления.
— Алло?
— Нина, это я, — голос Виктора звучал напряженно. — Ты... ты подумала?
Она глубоко вздохнула:
— Да, Витя. Я подумала.
— И?
— Я... я согласна попробовать. Но у меня есть условия.
Виктор шумно выдохнул:
— Какие угодно, Нина. Я на все готов.
— Во-первых, мы начинаем с чистого листа. Никаких упреков, никаких напоминаний о прошлом. Во-вторых, ты продолжаешь ходить к психологу. И я тоже буду ходить. В-третьих, мы не торопимся. Сначала просто встречаемся, узнаем друг друга заново. И только если все будет хорошо, подумаем о совместной жизни.
— Согласен, — быстро ответил Виктор. — На все согласен, Ниночка.
— И еще, Витя, — добавила она. — Если хоть раз, слышишь, хоть раз ты поднимешь на меня или на Мишу руку — мы уйдем навсегда. Без разговоров и объяснений.
— Я понимаю, — тихо сказал он. — Клянусь, этого больше никогда не повторится.
Нина закрыла глаза:
— Хорошо. Тогда... давай встретимся в воскресенье. Сходим с Мишей в парк, поговорим.
— Спасибо, Нина, — в голосе Виктора слышались слезы. — Я не подведу вас. Обещаю.
Когда разговор закончился, Нина еще долго стояла у окна. Она не знала, правильное ли решение приняла. Но впервые за долгое время в ее душе затеплилась надежда. Надежда на то, что прошлое можно оставить позади, что раны могут затянуться, что счастье — оно все-таки возможно.
— Мам? — Миша вошел в комнату. — Ты чего плачешь?
Нина улыбнулась сквозь слезы:
— Это слезы радости, солнышко. Знаешь, мы с папой решили... попробовать все сначала.
Глаза Миши расширились:
— Правда? Мы снова будем семьей?
— Мы попробуем, милый, — ответила Нина, обнимая сына. — Мы очень постараемся.
Они стояли у окна, глядя на кружащиеся листья. Впереди их ждала неизвестность, но они были готовы встретить ее вместе. Ведь семья — это не только общая фамилия или крыша над головой. Это любовь, прощение и вера в лучшее. И Нина была полна решимости бороться за свое счастье, за счастье своего сына. Ведь иногда нужно собрать осколки прошлого, чтобы построить мост в будущее.