Пандемия COVID-19 завершилась, но риск возникновения других глобальных эпидемий не снижается. Готов ли к этому мир? Помог ли опыт 2020 года изменить устаревшие практики, создать новые системы мониторинга распространения вирусов? Что ученые знают о будущих эпидемиях? Об этом ПостНаука поговорила с доктором медицинских наук, профессором кафедры управления и экономики здравоохранения департамента политики и управления факультета социальных наук НИУ ВШЭ Василием Власовым. Какие ошибки совершил мир во время пандемии COVID-19? Для современных специалистов в области эпидемиологии возникновение пандемии не стало сюрпризом: было очевидно, что большая эпидемия, которая затронет миллионы людей, должна произойти в XXI веке. При этом не было известно, когда это случится, в каких масштабах и форме. Наряду с этим знанием на уровне институций долгие годы подготовка к пандемиям не велась совсем. С 2005 года ситуация стала меняться: мир увидел подтверждение научных ожиданий в виде эпидемии птичьего гриппа, а затем и в виде коронавирусной инфекции SARS-CoV-1 [1]. Эти события подтолкнули страны мира готовиться к подобным вызовам, но, когда подготовка началась, институции ориентировались на пандемию некой формы смертоносного гриппа. Вероятно, этот выбор связан с тем, что международные усилия были искажены в пользу продавцов противогриппозных вакцин и лекарств. В то же время в России считалось, что самыми важными инструментами в этой связи остаются традиционные методы работы с эпидемией: выявление больных и контактных, изоляция, разрыв цепочки передачи инфекции. В условиях пандемии COVID-19 стало очевидно не сразу, что эти методы не работают эффективно для такого типа инфекции. Например, не оказало влияния массовое тестирование — оно давало приблизительные результаты. По рекомендации Роспотребнадзора в стране применялась тест-система «Вектор», которая была способна выявить болезнь через две, а затем через неделю после взятия биоматериала. Все эти меры можно назвать лишенными смысла, но практически все страны прошли через подобный опыт в 2020–2022 годах. Готовность большой науки предложить эффективные механизмы подавления пандемии была задавлена коммерческими и институциональными реалиями. Первоначальные действия опирались на прогнозы катастрофического развития пандемии с миллиардами жертв. Однако уже в марте 2020 года у исследователей были основания не считать пандемию сверхопасной. В это время появились подтверждения, что большое число тяжелых случаев течения болезни связано скорее с общим числом заражения, счет которому шел на десятки миллионов случаев. Из них тяжелыми была лишь малая доля, но массовость заражения давала много тяжелых случаев. Стремление сдержать эпидемию вылилось в серии «локдаунов» с целью прервать распространение инфекции. Однако остановка общественной жизни, прекращение международного сообщения повлияли как на экономику всего мира, так и на жизни отдельных групп людей. Например, закрытие школ и продолжение учебы в дистанционной форме снизило общий уровень образования. В США и некоторых странах Европы было показано, что в 2020–2021 годах резко снизилась математическая грамотность среди детей [2]. Особенно это коснулось детей из семей с низким уровнем образования. Василий Власов: «Ученые ждали пандемию, потому что человечество на Земле — недавнее явление, а вирусы и микробы живут здесь очень давно. Они быстро меняются, и статистически когда-то должны появиться такие варианты вирусов и микробов, которые очень эффективно поражают человека. Это всего лишь вопрос времени». Уроки извлечены? Мировое научное сообщество в виде больших научных организаций находится под сильным политическим влиянием. Возможно, поэтому основные итоги пандемии, которые опубликованы в авторитетных источниках, были сфокусированы на успехах в борьбе с глобальным вызовом. К счастью, в последнее время появляются и первые статьи, содержащие критическое осмысление прошлого опыта. Одна из таких публикаций принадлежит Василию Власову [3]. В то же время систематизация опыта, извлечение уроков и построение стратегии глобального реагирования в ответ на будущие угрозы — задача, которая вряд ли будет полностью решена скоро. К примеру, мониторинг инфекционных вспышек в примитивном виде существует с конца XIX века — в некоторых странах мира (США, КНР, Россия и другие) действуют чумные станции: они отслеживают, как возбудитель ведет себя в различных местах. К концу XX века большим достижением стало отслеживание изменения структуры возбудителей гриппа, циркулирующего в окружающей среде. На основе этих данных ежегодно изготавливаются новые вакцины против современных штаммов. Но за следующие 30 лет новые системы в этой области не создавались: в мире нет больших систем наблюдений за циркуляцией других потенциально опасных возбудителей. В этой связи даже появление нового варианта коронавируса первоначально вызвало вопрос: уверены ли мы в том, что этот вирус не циркулировал в человеческой популяции прежде? Ответ был получен лишь позднее. Тем временем инфекционный фон во всем мире довольно динамически меняется под влиянием разных факторов — к примеру, под действием изменения климата: с потеплением связано распространение москитов и появление лихорадки Западного Нила в Европе, США и на юге России. Дальнейшее таяние ледников в разных точках мира, подъем уровня океана окажут влияние на флору, фауну, а значит, и на характер «поведения» вирусов и их переносчиков в том числе. Развитие глобальных транспортных систем и активное сообщение стран между собой также влияет на интенсивность эпидемий. По этой причине в середине ХХ века в мире действовали санитарные правила для гражданской авиации: самолеты, вылетающие из стран с потенциально опасными насекомыми, после закрытия дверей изнутри опыляются инсектицидом. Сегодня похожие практики ушли в прошлое и не возобновляются. Что будет дальше? Осторожное рождение дискуссии вселяет оптимизм, надежду на то, что взгляд ученых на проблему эпидемий в будущем начнет влиять на другие институции сильнее, чем институции — на ученых. По меньшей мере, страны мира нуждаются в создании новых систем отслеживания эпидемий, в строительстве эффективных лабораторных центров и планомерном развитии, а не «взрывной» реакции на новые вызовы. Быстрое внедрение новых технологий, которое наблюдалось во время появления SARS-CoV-2, имело не только позитивные, но и негативные эффекты. Например, введение тех или иных препаратов может вызывать нежелательные эффекты, отложенные на месяцы и годы или на следующие поколения. Сократить период исследований с долгих лет до месяцев невозможно — и подобные ограничения закладывают необходимость последовательного и осторожного внедрения новых технологий в медицинскую практику. Ограничения по времени важны и в более простом аспекте пандемийной реальности — тестировании на инфекцию. В первые месяцы результаты готовились недели, а со временем стало достаточно нескольких часов. Если бы эта работа была проведена до пандемии, ограничения транспортного и авиационного сообщения могли бы быть меньше. И, возможно, самое важное — научиться сохранять свободу научного поиска в условиях пандемии. Под влиянием катастрофических прогнозов первых месяцев правительства почти повсеместно приняли линию жесткого ограничения и принуждения. Даже когда было вполне достоверно известно, что имеющиеся вакцины не влияют на передачу вируса и, соответственно, являются лишь делом личной защиты от тяжелого течения болезни, в январе 2022 года в Канаде ввели брутальные ограничения, вплоть до введения военного положения и блокировки банковских сервисов, для того чтобы принудить водителей грузовиков к вакцинации. Такие ограничения были бессмысленны и вредны. По мнению Василия Власова, восстановления нормальной научной дискуссии в полной мере так и не произошло. Также пресса, социальные сети уже весной 2020 года ввели и до сих пор сохраняют цензуру публикаций, ограничивая не только научные данные, но и бытовые дискуссии в сетях. Между тем движение к знанию необходимо не только профильным экспертам, но и обществу, бизнес-структурам и государствам. Список источников 1. Всемирная организация здравоохранения / Что такое Международные медико-санитарные правила и Комитет по чрезвычайной ситуации? 2. Contini, D. et al. (2022) ‘The COVID-19 Pandemic and School Closure: Learning Loss in Mathematics in Primary Education’, SSRN Electronic Journal [Preprint]. 3. Vlassov, V. (2024) ‘To admit mistakes is not a weakness: It is the first step on the road of progress’, European Journal of Public Health, 34(1), pp. 3–4.