Офелия вошла в кафе с неприметной вывеской «Вкусно и недорого».
Она ничего здесь не узнала. Ряды белых обшарпанных столов со стульями, стеклянная витрина с готовой едой как в обычной столовой.
Раздачей блюд управляла продавщица в одноразовой бирюзовой шапочке, закрывавшей волосы до корней, как у медсестры в операционной.
В очереди на раздачу стояли несколько смурных людей с подносами.
Взяв со стопки верхний поднос, не понимая зачем, Офелия тоже встала в очередь.
- Салат будете? – спросила ее продавщица в шапочке, и она кивнула.
- Какой салат? Выбирайте.
- Любой… можно морковный.
Женщина положила хорошо приправленный майонезом салат на тарелку, передала Офелии.
- Что на второе?
- Давайте плов. Скажите, пожалуйста, где я могу найти Айнуру?
- Повара? Она у себя на кухне. Позвать? – охотно предложила продавец.
- Да, если можно.
Женщина поставила на раздачу тарелку с пловом и подойдя к открытой двери, крикнула:
- Айнура, к тебе пришли!
Очередь позади ненавязчиво подталкивала к кассе.
- Чай, компот берите, - строго предложила кассир, и Офелия послушно добавила к салату и плову стакан яблочного компота.
Расплатившись, взяла поднос, раздумывая что с ним теперь делать. Есть не хотелось. Айнура все не появлялась, и она села за стол у стены. Принялась рассматривать посетителей.
Ей не приходилось бывать в таких местах. Она вообще редко выезжала за пределы Садового кольца и подобные заведения видела лишь в кино.
Люди тоже здесь были как в кино: простые, без претензии на стиль в одежде или тем более на ее дороговизну.
На Офелию никто не смотрел, никому она не была здесь интересна. Посетители молча ели, не глазея по сторонам, погруженные в свою повседневную рутину и заботы.
Это не Патрики, где каждый день праздник.
Здесь проживают реальную жизнь – с болезнями, с нехваткой денег, со страхом будущего. Вот она изнанка московской жизни, изнанка столичного гламура, изнанка многомиллионных пентхаусов и рублевских дворцов...
Подошла Айнура, вытирая руки о цветастый фартук.
- Я так и подумала, что это ты пришла, - уверенно сказала узбечка, садясь напротив, втискивая дородное тело между столом и стулом. На щеке у нее белело пятно от муки.
- Я вас не слишком отвлекаю от работы?
- Ничего, справятся пока без меня. Я тут главный повар, начальник, можно сказать.
- Вы вчера приходили к Орлянскому на прием… как все прошло? – поинтересовалась Офелия.
- Великий человек ваш Орлянский. Поможет с квотой, чтобы мы могли в вашей больнице лечиться.
- Я рада… Если будут проблемы с квотой, вы мне скажите, я папу попрошу помочь.
- Спасибо, дочка… Значит ты тоже теперь врач?
- Я еще пока в ординатуре. Буду онкологом-химиотерапевтом.
- Ну что же, жизнь у тебя хорошо сложилась. Слава Всевышнему. В детстве отмучилась, теперь богато живешь. Стихи-то пишешь?
- Стихи? Нет… то есть уже нет. Папа издал мой сборник стихотворений, которые я написала, когда болела. Он дает его читать своим пациентам. Говорит, что это часть терапии – мой пример, то, что я выздоровела. Некоторые дети тоже начинают сочинять стихи.
- Жалко, что не пишешь. Мама твоя мечтала, что ты на фестивалях будешь выступать, станешь известной. Она ведь тоже стихи любила. Особенно этого, как его… у которого негр жену задушил.
- Шекспира?
- Да, точно. Шекспира. Она его все время читала. У меня и книжка ее осталась.
- Книжка? Мамина?!
- Да, ее. Она тебе эту книжку хотела передать, только не успела…
- А вы можете мне все рассказать? Что случилось с моей мамой? Почему она умерла?
Айнура вздохнула, откинулась на спинку стула, поправила фартук.
- Убили ее.
Горячая кровь прилила к лицу Офелии, наполнив слезами.
- Кто… убил?
Узбечка посмотрела в глаза, опустила взгляд.
- Как ты потом жить-то будешь в своем кукольном домике? Жалко мне тебя… Зря ты меня встретила.
- Но я хочу знать правду! И я не кукла! – вскрикнула со слезами в голосе Офелия, и на нее оглянулся соседний стол с тремя женщинами.
- Ну тогда знай - Маринку топором зарубил отец, - тихо заговорила Айнура. - Она его опозорила перед всеми. Деда твоего посадили. А бабку вроде инсульт хватил, в общем она тоже была не жилец. Поэтому ты одна осталась.
Офелии показалось, что она теряет сознание. Дверь, столы, раздача - все потекло, поплыло перед глазами в неизвестном направлении.
Она была уверена, что ее мама умерла из-за несчастного случая – машина сбила, угорела от газа в квартире. С людьми порой происходят несчастья.
Еще она предполагала, что маму могла убить внезапная болезнь - инсульт или инфаркт – даже в молодом возрасте такое случается. Но узнать, что ее убил родной отец. Дед Офелии…
- Чем она его опозорила? Почему он так поступил?
Айнура прикрыла глаза, собирая силы. Было видно, что ей предстоит сказать самое трудное.
- Твоя мама ведь хотела учить детей литературе, она поэтому в Казани в институт поступила. А потом родилась ты, ей пришлось бросить учебу и вернуться обратно в свой Буинск. Потом ты раком заболела. Ей большие деньги были нужны на твое лечение, чтобы спасти тебя. Пришлось ей… в общем она продавала свое тело мужчинам.
Офелия ошарашенно молчала.
- Это жизнь дочка, - сочувственно сказала Айнура. – Не надо мать осуждать. Если бы не она, ты бы умерла ребенком.
- Что было дальше? – проглотив комок, спросила Офелия.
Слез больше не было. Внутри образовалась черная бездонная дыра.
- Я тебя навещала в больнице, думала даже забрать к себе. Тебя бы ведь в детский дом отправили, никого у тебя не осталось. А потом меня перестали пускать. Санитарка по секрету сказала, что тебя врач удочерил – тот, который лечил.
- Это же был мой родной отец… или нет?
- А что он тебе говорил?
- Он говорил, что не знал про меня до семи лет… пока мама не привела меня к нему лечить от онкологии.
Айнура кивнула, отвела взгляд к окну.
- Ну значит так оно и есть.
Офелия ей не поверила.
- Кто мой отец? Скажите…
- Я ничего не должна ни тебе, ни ему, - повторила Айнура фразу, которую произносила в больнице. - Что могла я для вас с мамой сделала - жилье дала, хотя у самой дети маленькие были тогда. Тот врач вроде был клиентом твоей мамы. А настоящего твоего отца я никогда не знала. Маринка с ним в институте в Казани познакомилась. Забеременела, он потребовал сделать аборт. Она не захотела, и он ее бросил.
Офелия вдруг осознала, что Айнура во всем права. И про то, что зря она искала правду. И про кукольный домик. Она действительно – кукла. Но теперь кукла сломалась.
Это походило на смерть. Смерть внутри жизни.
- А что ничего не ешь? Брезгуешь?
Офелия молча отпила компот, оставив вопрос без ответа.
- Ладно, идти мне нужно, дела ждут. Прости, дочка, если что не так. Может зря я тебе все рассказала, только ты сама захотела. А я не люблю врать и придумывать чего нет.
Айнура вылезла из-за стола. Офелия хотела попрощаться, но губы будто свело судорогой.
- Шекспира я тебе отдам. Как-нибудь…
***
- Эдуард Ринатович, Офелия, очень рад вас видеть!
Петя встречал гостей у огромного особняка Селиверстовых, напоминавший французский Версаль. Позади расстилались просторные гольф-поля. У входа белела элегантная ротонда, обсаженная красными розами.
Офелия вдруг почувствовала, что ей до смерти не хочется заходить в этот дом с дворцовой мебелью и изумрудными унитазами.
Но подошел Петя, обнял, поцеловал в щеку и на душе полегчало.
- Соскучился по тебе, малышка.
Николай Савельевич и супруга встречать не вышли.
- Отец приедет с минуты на минуту. Его в Кремле задержали. Анатоль вас проводит в дом, там мама. А я отца дождусь и подойду вместе с ним.
Уже знакомый домоправитель Анатолий Георгиевич попросил отца с дочерью следовать за ним.
- Прошу вас, господа, - распахнул он двери в обставленную антикварной мебелью гостиную.
Под хрустальной люстрой, в центре комнаты возвышался накрытый к ужину стол.
С его левого торца торжественно вытянувшись, стоял официант Миша - немолодой, осанистый, с быстрым умным взглядом. Его гости тоже помнили с прошлых визитов.
- Добро пожаловать! Спасибо, что приняли наше спонтанное приглашение.
Из распашных дверей, ведущих в каминный зал, появилась мать Пети – высокая скуластая женщина в длинном сером платье. Бриллианты, украшавшие мочки ее ушей, блистали в вечернем свете.
- Спасибо, что пригласили, - отозвался Эдуард. – Всегда рады.
Офелия стояла напротив женщины с аттической полуулыбкой. Так улыбаются древнегреческие статуи. Или химеры.
- Здравствуйте, Елена Станиславовна.
- Здравствуй, дорогая. Прекрасно выглядишь!
А вот и комплимент химеры. Офелия знала, что выглядит она плохо. Всю дорогу папа спрашивал ее – не заболела ли?
Вернувшись со встречи с тетей Айнурой, она едва успела переодеться. Нанести макияж времени не оставалось, но это было ей безразлично.
Ее мир сегодня перевернулся с ног на голову. Дед зарубил топором мать, которая зарабатывала проституцией, а отец – которого она считала родным – вовсе не отец, а клиент матери, которую зарубил топором дед…
Такая биография в страшном сне не привидится. Знали бы эти люди с кем им предстоит сесть за один стол.
Если бы знали, не пригласили бы…