Собака улеглась мне на грудь. Тяжелая, теплая. Давит, оставляя в лёгких все меньше воздуха. Я вдыхаю его мелкими глотками. Хочу согнать собаку криком, но слышу как будто издалека только своё сдавленное "ыыыы". Руку не поднять. Она тяжелая, точно к ней привязали гирю. Воздух выходит из легких со свистом. Скоро его совсем не останется. Я мотаю головой вправо, влево. Просыпаюсь, резко сажусь на кровати. В квартире брата душно, пахнет мокрой шерстью и хозяйственным мылом.
Собака подбегает ко мне, глядит беспокойно. Она уже не больна, и мне не нужно каждый час подходить к ней. Но кошмары отчего-то не уходят… Наверное, я забыла о чём-то важном. Взгляд падает на заряжающийся телефон. Телефон! Сон свалил меня, и я не позвонила мужу. В списке вызовов только он и брат Сергей. Выбираю контакт "Котик". Жду гудка.
"Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Впервые за десять лет. Набираю рабочий номер. Звоню, звоню, звоню, шагая туда-сюда по комнате. Собака ходит за мною хвостом, цокает коготками по линолеуму. Пропущенный за пропущенным. Вот их уже почти тридцать штук, а ответа нет. Неприятное чувство в солнечном сплетении, как будто кто-то поддел диафрагму длинным костлявым пальцем. Проверяю баланс карты. Ноль. Конечно же, ноль. Ничего, пойду пешком. "Бешеной собаке семь верст не крюк". Любимая присказка мужа. Может быть, ему сейчас нужна помощь, а я тут терзаю телефон. Надеваю джинсы, накидываю куртку, влезаю в растоптанные кеды. Собака скулит, в глазах читается "Не уходи!" Она не умеет быть одна. Уворачиваюсь от ее умоляющего взгляда. Треплю рыжую кудрявую холку.
— Оставил тебя Серёжа, да? В командировку не взял сладкую собаку? Ну что ты… Я же ненадолго… А тебе сейчас пока много ходить нельзя. Я же тебя такую тяжелую обратно на руках не потащу. Посиди немножко. Надо дядю Андрея проверить. Вот, на мячик…
Собака не двигается с места.
Выхожу за дверь. Во дворе темень. Шаркаю по бетону, нащупывая дорогу. Фонари вдоль трассы возвращают мне зрение, но яркий свет фар бьёт по глазам, и я снова слепну. Иду медленно и осторожно, выставив вперёд руки. Приучаю глаза видеть. Пролетающие по трассе машины обдают горячим воздухом, поднимают султанчики пыли.
Можно было остаться. И пролежать всю ночь, вперившись в потолок. Или вскакивая от кошмаров. Но лучше идти. Когда ты в движении, время ускоряется. И кажется, что можно отвести беду одним фактом действия.
Помню, полгода назад муж зашёл на кухню в валенках, мокрый от снега, бледный, напуганный. Сказал тихо: "Я с крыши упал. В сугроб. Как раз куда сам снега накидал. Попроси соседей лестницу занести. Пойду полежу". Он мог замерзать сейчас там, в проклятом снегу! А его бесполезный телефон молча валялся бы на столе. От этой мысли мне захотелось осесть на пол, замереть, отключиться, но пальцы уже нажимали нужные кнопки на экране. Будто кто-то сильнее и хладнокровнее меня занял моё тело и заставил действовать. Звонить в скорую. Ехать в приёмный покой… Всё оказалось в порядке. Теперь мы с мужем всегда на связи. Даже когда нужно просто выйти во двор. Почему же он не отвечает сейчас?
Дом глядит в ночь тёмными зеркалами окон. В свете фонаря мужнина "десятка" будто покрыта инеем. Угольно-чёрные цифры семь-пять-один спорят с белизной номера. Рука с ключом замирает у замка. "А если он не один?" Мне неловко, как будто подсматриваю за кем-то в душе. Мы, наверное, слишком родные для ревности. Я набираю "Котик". Слышу его "Алло" из окна и в телефоне. Говорю:
— Привет. Открой дверь.
— Ты с ума сошла по ночам одна шататься?! — Он обнимает крепко.
— У тебя абонент аппарата в отключке, а рабочий не отвечает!
— В какой ещё отключке?! Всё с ним в порядке! Рабочий на беззвучном. Когда уже Сергей приедет?! Надо было сразу его собаку к нам забрать!
— Я ж говорила тебе, для неё Серёжина командировка — стресс. Она заболела даже. Чужое место её добьёт.
— Назад поедешь или до утра останешься?
— Поеду. Она там с ума сходит.
— Вызывай такси. И позвони, как доберёшься!
— К магазину вызову. Пока иду, приедет. По нашей тмутаракани петлять никто не хочет.
Целуемся по-детски, просто прижимаясь губами. Три раза — это наш оберегающий ритуал.
Я отменяю такси. Тихие тёплые ночи вроде этой созданы для прогулок по парку. Белые луны фонарей путаются в тополиной листве. Их сестра светит с индигового неба. Любуется своим отражением, утонувшим в чёрной речной воде. Камни набережной слюдяно мерцают в её серебряном свете. Из ниоткуда возникает печальная мелодия — будто хрустальные дождевые капли падают на воду. Пианино в парке — чудесная идея! Музыкант сидит спиной ко мне. Белая кепка. Белые кроссовки. Такие яркие на фоне чёрного инструмента! Он то и дело сбивается, но мелодию это не портит. Шумная стайка молодёжи выходит на набережную. Пьяный выкрик. Ещё один. Музыкант затихает. Случайно задевает клавишу. Одинокий резкий звук взлетает в воздух. Последний из стаи оборачивается. Поводит носом, будто принюхиваясь. Рыжая девица в чёрном тянет его за руку, увлекает за собой, и над водой снова летит музыка — теперь это весёлый “Собачий вальс”.
Собака! Меня уже долго нет. Спешно и суетливо покидаю парк. Дворами будет быстрее. Новые высотные дома сменяются деревянными малоэтажками. Частный сектор. Гаражи. Луна освещает дорогу, я почти бегу, но вдруг резко останавливаюсь, будто врезавшись в стеклянную стену. "Три-пять-семь!" — кричит мне номерной знак нежно-зелёной "десятки", выставившей бампер из-за гаража. В лёгких не остаётся воздуха. Кажется, что меня сбила эта стоящая на месте машина.
Низкий бревенчатый дом глыбой выступает из темноты. Запахи близкой воды и древесины поднимают ил прошлого со дна памяти.
…Крупные хлопья снега за окнами машины, кругом огни и гирлянды. Ты останавливаешься за универсамом. Мне так тепло и уютно на переднем пассажирском. Пальцы липкие от мандаринов. Шуршит фольга, к их аромату примешивается запах шоколада. Сладость нечем запить, мы забыли купить воду, мы вообще всё забыли! Первый поцелуй — лёгкий, быстрый, случайный. На твой вопрос: "Что это было?" отвечаю: "Не знаю". Второй — долгий и горячий — начало моей тридцатидневной любви.
В доме пахнет деревом, печной золой, налипшим на подошвы снегом. Ты ставишь в банку крупную красную розу. Не замёрзнет? На кухне холодно. Открываешь шампанское. Бокалы нам заменяют гранёный стакан и эмалированная кружка.
А дальше ночной разговор под "Скорпионс" — я влюбляюсь в них. И в звук твоей гитары. И в твой голос.
Тридцать дней от "Ты чудесная" до "Тебя слишком много". Мой мир идёт трещинами, крошится, разлетается вдребезги, а ты уворачиваешься от моего взгляда…
Луна в небе дрожит, расплывается каплей ртути. Слёзы с частичками туши пачкают футболку. С лобового стекла нагло пялится видеорегистратор. Запоминает мои морщины на лбу и у глаз, очки с потёртыми дужками. Пятно от туши. Всё настолько нелепо, что хочется исчезнуть. Я снова почти бегу. Дальше от этого дома. От этой машины. В полной тишине телефонная трель громче взрыва.
— Ты где?! Доехала?
Работа приучила всегда отвечать бодро, заинтересованно. Ваш звонок очень важен для нас. Не кладите трубку. Соединяю.
— Да, всё нормально. Забыла позвонить, представляешь? Самое важное вылетело из головы. Закон подлости. Да. И тебе спокойной ночи. Целую.
Наутро муж смеётся в трубку:
— Вас ожидает "десятка" серебристая, номер семь-пять-один! Выходи, лягушка-путешественница!
Брат помогает мне с сумкой. Собака вертится вокруг него, виляя хвостом и повизгивая: её глупый неспокойный человек вернулся. На переднем пассажирском уютно, хоть и душновато. Машу брату рукой. Магнитола орёт дурным рекламным голосом:
— Матрасы "Нежность"! Мы знаем, о чём вы мечтаете!
О чём я мечтаю? Скажу кому — признают чокнутой. О машине времени. Только я не хочу остаться в прошлом: ни в своём, ни в чужом. Я мечтаю иногда просыпаться, чувствовать мандариново-еловый аромат и видеть на экране кнопочной "Нокии" дату: 26.12.2010.
Автор: Лариса Потолицына
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ