Алина сидела на переднем сиденье машины и смотрела на серую ленту дороги, которая уводила их всё дальше от города в сторону деревни, где они жили с отцом до её замужества. Она была как всегда тихой, её руки лежали на коленях, сложенные одна на другую, а спина слегка согнута, будто не хватало сил держаться прямо. Муж, Сергей, сидел за рулём, угрюмо сжимая руль. Он изредка бросал на неё взгляды, полные раздражения, словно виня её за каждый поворот этой скучной дороги.
— Зачем тебе было ехать? — бросил он, когда они проезжали через лесистую полосу. — Там уже всё сделано, соседи же похоронили.
Алина ничего не ответила. Она знала, что любое её слово сейчас вызовет вспышку гнева. За столько лет она научилась молчать, когда это было нужно. Ведь мама её тоже молчала всю жизнь. Когда отец кричал или требовал, она только смиренно опускала глаза и кивала, как будто это было нормально. Для Алины это стало нормой тоже.
Они подъехали к дому. Он встретил их пустыми окнами, мрачно смотрящими на них. Отец умер, и теперь всё в этом месте казалось чужим. Она видела, как соседи разошлись, оставив ей воспоминания, которые никто с ней больше не разделит.
Осталась только одна живая душа — лохматый пёс с седой бородой и умными глазами. Он сидел у дома на цепи, тихо смотрел на них. Хозяина его не стало, и пёс остался в этом тихом доме один.
— Опять эта псина, — бросил Сергей, — Надо побыстрее разобраться с ним.
Соседи жаловались, мол, пёс воет ночами, никому не даёт покоя. Похоже, без хозяина ему здесь не место.
— Завтра увезём, — говорил им Сергей, и Алина ежилась от страха. Он всегда действовал быстро, решительно, так, как ему удобно. Для него любое препятствие было чем-то, что нужно устранить, а не решать деликатно.
***
На следующий день, когда они уже собирались уезжать, Сергей крепко отвязал от будки цепь, посадил пса вместе с цепью в багажник и завёл машину. Алина стояла рядом, ошеломлённо глядя на него. Она знала, что будет дальше. Он бросит пса в лесу, привяжет к дереву, и тот так и останется там, забытый, пока не умрёт жестокой смерью.
— Серёжа, — тихо произнесла она, подходя к мужу, — не надо так… Это жестоко.
— Жестоко? — переспросил он, с презрением глядя на неё. — Жестоко — это когда ты устраиваешь мне истерику по поводу какой-то собаки, вместо того чтобы быть нормальной женой и молчать.
Она хотела молчать. Снова. Как всегда.
Но что-то внутри не позволило ей сделать это ещё раз. Она смотрела на собаку, на её затёртую шерсть вокруг шеи, где жесткий ошейник уже давно врос в кожу. Собака смотрела на неё. И Алина почувствовала, что больше не может быть той, кто всегда молчит, кто терпит.
— К чёрту тебя, — вдруг вырвалось у неё, и голос был не её — чужой, будто бы пришедший извне, неожиданный и сильный.
Она потянула цепь и пес выпрыгнул из багажника , с надеждой глядя на нее. Он несмело закрутил свалявшимся хвостом.
Сергей резко обернулся на жену. Он не верил своим ушам. Она впервые за столько лет сказала что-то против. Он побледнел, потом вспыхнул гневом, сжал кулаки и, не сказав ни слова, сел в машину. Мотор завыл, и машина с ревом унеслась прочь, оставив её одну.
Алина стояла, глядя вслед исчезающей машине, и вдруг почувствовала свободу. Не облегчение, а настоящую непривычную свободу, как если бы воздух вокруг неё изменился, и она впервые за долгое время могла дышать. Она медленно подошла к собаке, наклонилась и сняла с неё ошейник. Цепь звякнула, падая на землю.
Пес тихо заворчал, прижимаясь к её ногам, и Алина, почувствовав мягкую шерсть под руками, заплакала.
Они долго сидели на крыльце, собака положила голову ей на колени, тихо стуча хвостом, словно понимая, что теперь у нее есть Человек.
Алина всхлипывала, утирая слёзы рукавом, и в этот момент услышала, как сзади захлопнулась калитка.
— Здравствуйте, — раздался мужской голос.
Она обернулась и увидела высокого мужчину с усталым лицом, одетого в теплую не по сезону куртку и с рюкзаком за плечами. Он выглядел удивлённым, видя её тут.
— А вы кто? — растерянно спросила Алина, вставая с крыльца.
— Сосед я, — ответил мужчина. — Был на вахте на Севере, вот только вернулся. Я к отцу вашему, думал помочь с похоронами, да опоздал… Слышал, собака осталась. Я бы забрал.
Алина кивнула, не зная, что сказать. Но тут в голове зазвенела мысль: собака ведь уже её. Её первый свободный выбор.
— Нет, — вдруг вырвалось у неё. — Я оставлю её.
Мужчина нахмурился, будто не верил своим ушам.
— Как оставите? Вы же вроде городские, вам тут что делать?
— Я останусь, — сказала она, удивляясь самой себе. — Бросила мужа. Буду жить здесь.
Сергей присвистнул.
Он долго смотрел на неё, явно думая, что она не в себе. Потом вздохнул и сказал:
— Как же вы без мужика собрались жить в деревне?
— Проживем, — упрямо ответила Алина.
Сосед пригляделся к ней повнимательнее.
— Ну, если так, давайте я хоть печь затоплю. Ночи уже холодные.
Через полчаса дом заполнился мягким теплом. На столе стоял нехитрый ужин из соседских запасов — картошка, вареная в мундире, соленые огурцы да банка тушенки.
Они честно разделили еду на троих.
Конда сосед ушел, Анна легла на отцовскую кровать и долго смотрела на беленный потолок.
— Проживем! — повторила она уверенно, и собака, подняв с пола лохматую голову, согласно вильнула хвостом.