Энни Лейбовиц — с чего же начать? Может, с ее способности превращать культовых знаменитостей в еще более культовые образы? Или с умения выводить на поверхность человечность в тех, кого привыкли считать недосягаемыми и отстраненными?
В любом случае, ясно одно: Лейбовиц с ее почти кинематографическим подходом к портретам не просто запечатлевает объект съемки — она создает сцены, которые намертво въедаются в коллективную память. Иногда по причинам, которые выходят далеко за рамки фотографии.
Однажды в кадре: биография, которая захватывает
Лейбовиц родилась в 1949 году в Уотербери, штат Коннектикут, в семье, где постоянные переезды были нормой из-за военной карьеры отца.
Эти ранние странствия не только обострили ее внимание к деталям, но и научили тонко чувствовать окружение, что позже стало ее фирменным стилем: каждое место в ее портретах словно живет собственной жизнью, становясь полноправным героем.
Заниматься фотографией Лейбовиц изначально не собиралась. В Художественном институте Сан-Франциско она изучала живопись, и это объясняет ее развитое чувство композиции и цвета, которые стали ее визитной карточкой. Однако, когда в начале 70-х годов она впервые взяла в руки камеру для работы с журналом Rolling Stone, стало ясно, что ей суждено рассказывать свои истории через объектив, а не через холсты.
Важно понимать, что это был тот самый Rolling Stone, который в то время диктовал контркультурную повестку дня, освещая музыкальные легенды, культурных бунтарей и всех, кто был в центре того, что позже назовут эпохой контркультуры.
Лейбовиц быстро стала ключевой фигурой в создании визуального образа журнала, а ее фотографии Джона Леннона и Йоко Оно, особенно та, что была сделана всего за несколько часов до убийства Леннона, вошли в историю.
Эти снимки доказали, что через объектив Лейбовиц можно не только создавать искусство, но и фиксировать моменты, которые становятся частью мировой истории.
Но настоящим звездным часом Лейбовиц стало ее сотрудничество с журналом Vanity Fair в 1980-х годах. Именно там она взялась за гламурный Голливуд, сумев при этом убрать налет иллюзий и романтики, которыми этот мир окутан. Будь то почти Деми Мур или королева Елизавета II, Лейбовиц строит сцены, которые одновременно возвышают и приземляют своих героев.
Те, кто проложил ей путь: мастера, повлиявшие на Лейбовиц
Творчество Лейбовиц явно несет на себе отпечаток других мастеров фотографии. Взгляните на ее высоко концептуальные, стилизованные образы — и вы мгновенно почувствуете влияние Ричарда Аведона. Его смелые портреты знаменитостей, лишенные всякой искусственности, сделали его работы культовыми, и это ощущение живой, непримиримой композиции ясно прослеживается в работах Лейбовиц.
Хельмут Ньютон тоже внес свою лепту в формирование ее стиля, особенно в отношении более провокационных фотосессий. Его бесстрашное отношение к женской сексуальности, часто сочетающее гламур с дерзостью, находит отклик в некоторых самых знаменитых образах Лейбовиц, которые умудряются балансировать на грани изысканности и откровенности.
Однако Лейбовиц не просто имитирует великих. Она превосходит их, превращая кинематографический стиль в свою собственную территорию. Под влиянием таких режиссеров, как Феллини, она привносит в свои фотографии элемент фантастики и сюрреализма, который находит отражение даже в самых приземленных сюжетах.
Величайшие хиты: культовые работы Лейбовиц
Конечно, нельзя не упомянуть фотографию Джона и Йоко. Это изображение настолько глубоко врезалось в массовую культуру, что едва ли нуждается в представлении. В идеальном мире один лишь этот снимок мог бы обеспечить Лейбовиц место среди величайших.
Но затем последовала фотография Деми Мур на обложке Vanity Fair, обнаженной и беременной. Обложка 1991 года, смелая и провокационная, стала настоящей сенсацией и превратила Лейбовиц в синоним инновационной, дерзкой фотографии знаменитостей. Она же породила целую волну моды на "художественные" фотографии беременных женщин, которая до сих пор не теряет своей популярности.
А ее серия Disney Dream Portrait 2007 года показывает еще одну сторону Лейбовиц — ту, что играет с границей между реальностью и фантазией. Превращая знаменитостей в персонажей диснеевских сказок, она предлагает нам Скарлетт Йоханссон в роли Золушки и Бейонсе — в образе Алисы в Стране чудес. Все это одновременно игриво и экстравагантно, но самое главное — эта серия доказывает способность Лейбовиц создавать совершенно новые миры, где фантазия и реальность существуют на равных.
За гранью гламура: творческий стиль Лейбовиц
Ее стиль — это постоянная игра между грандиозностью и неприкрытой уязвимостью. Она не просто фотографирует людей, она создает целые вселенные вокруг них.
Будь то Анджелина Джоли, бегущая по пляжу с детьми, или задумчивый Бенедикт Камбербэтч, развалившийся в кресле, все это — не просто фото, это истории, в которых персонажи становятся хозяевами своего мира.
Ее освещение — важный элемент этого мира. Мягкое, обволакивающее, оно не кричит, а шепчет, усиливая эмоции. Цветовые решения также играют огромную роль: пастельные тона часто преобладают, создавая атмосферу интимности и глубоких переживаний. Лейбовиц создает иллюзию картин, где каждая деталь продумана до мелочей, но в то же время сохраняется ощущение случайного, спонтанного мгновения.
Грани гламура: критика
Тем не менее, у Лейбовиц есть и свои слабые места. Некоторые критикуют ее за то, что она балансирует на тонкой грани между искусством и коммерцией. Многие считают, что она слишком зависит от культуры знаменитостей и слишком сильно стремится инсценировать кадры, вместо того чтобы позволить им развиваться естественным образом.
Есть и те, кто утверждает, что ее последние работы чрезмерно "отлакированы". Некоторые проекты, такие как ее съемки для Vogue и Vanity Fair, напоминают скорее рекламные кампании, чем настоящие портреты. Возможно, именно это стало результатом ее борьбы с долгами в конце 2000-х, когда финансовая необходимость вынудила Лейбовиц усилить свою коммерческую составляющую, иногда в ущерб художественности.
Заключение: Лейбовиц — больше, чем гламур
Итак, каков итог? Лейбовиц мастерски сочетает в своих работах величие и интимность, знаменитость и человечность. Ее лучшие работы остаются в памяти, рассказывая истории, выходящие за рамки просто фотографий. Однако излишняя стилизация и привязанность к гламурной культуре иногда рискуют превратить ее работы в нечто слишком искусственное.
Но что бы ни говорили, фотографии Лейбовиц невозможно забыть. Даже если они балансируют между искусством и коммерцией, эти образы остаются врезанными в коллективное сознание, как в свое время портреты великих художников. И, в конце концов, может быть, это и есть ее величайший успех.