– Такси! Эй, такси, черт возьми! Ослеп?!
Длинный желтый кабриолет резко вильнул к бордюру, подрезав сразу двух. Кто-то возмущенно загудел, но в этом было больше бессильной обиды, чем угрозы.
– Пшёл вон, – отругнулся я, плюхаясь на продавленное заднее сиденье.
Водила живо обернулся:
– Чего?
– Ничего, – я махнул рукой вперед. – Не тебе. Жми!
Он кивнул, мигнул поворотником и рванул, не спросив куда.
– Пока прямо, а там скажу, – велел я. Он вновь кивнул.
Тут я заметил на его тонких смуглых пальцах два серебряных кольца: на указательном и безымянном, вычурно-резные. Хрен где такие купишь, я-то знаю.
Хм?..
Я всмотрелся. Видел часть профиля, но всё же. Скулы резкие, щеки впалые. Волосы черной конской кривой. Вроде латиноса, но не из них. Совсем другой. Теперь стало чудиться, что и «чего» он произнес с незнакомым акцентом.
Ну и кто он?..
Злясь на себя, я увяз в этой теме. Ну, твою мать! Зачем мне это?! Я не знаю, что со мной, жизнь меня гонит невесть куда, а тут на тебе, головоломка… Дурак!
Я выругал себя сперва так, потом покрепче, поскольку не мог отвязаться и ломал башку впустую. Кто он? Серебряные кольца, а?..
– Возьмем? Вон того, ага!
Такси так рыскнуло вправо, что я и моргнуть не успел.
– Куда вам? – глухо спросил стоящий.
Темный костюм, галстук, шляпа – тип гангстера из старого кино. Седые виски, рожа мрачная.
– Куда? – таксист воззрился на меня. Глаза черные, зрачков не видать.
Да кто он, черт? Цыган?..
– Поехали, – мрачный сел рядом с шофером.
– Ага, – тот с готовностью дал по газам, мы понеслись в потоке. Я зачем-то оглянулся.
– Через китайский квартал давай, – вдруг приказал тип.
Мысли мои смешались безнадежно, я с тоской осознал, что их уже не разгрести. А это значит…
Разве я сказал, куда еду? Не помню. Может, и сказал. Ну и куда?.. Китайский квартал! Твою мать.
Кабриолет скрипуче затормозил у светофора на подъеме на мост. Пешеходы негусто потекли туда-сюда, я смотрел, болезненно не понимая, что вижу, и стремясь обмануть себя: мол, это просто так, это не то… Да куда там! Себя же не обманешь.
Загорелся зеленый, запоздалый пешеход пустился вприпрыжку, вскочил на бордюр. Мы тронулись, огромная машина без труда взяла ход в гору, промчалась по мосту. Узкая речка мелькнула меж бетонных берегов.
Началось!..
Впервые это случилось неделю назад. Я шел по делам – ровно, не опаздывал, не спешил. О чем думал? Да ни о чем. На секунду задержался у витрины, где на безголовом манекене туго был натянут джинсовый пиджак…
Вот тут-то меня и качнуло.
В прямом смысле. Точно воздушная волна ударила из ниоткуда в спину, выплеснула меня из меня.
Я взмахнул руками – то есть, думал, что взмахнул – и взлетел легко, легче ветра.
Чувства? Отказ чувств. Ни шока, ни восторга, ни испуга – ничего. Будто я не я. Взлетел, взглянул: улица, суета, машины, люди. Я. Стою, смотрю в витрину. Отвернулся, пошел.
Бог мой, это я, что ли? Это я так хожу – мешок мешком, сутулясь, волоча ноги?! Да быть не может! Это не я.
И я порхнул к бредущему, к его обвисшим плечам, согнутой спине – так и втянуло туда, в спину, в плечи, в голову, как дым в открытое окно.
Я странно ощутил груз своего веса – да, иду. Я. Вернулись чувства, мысли, но сумбуром, кувырком, плаксивой горечью. Шел не глядя куда, забрел куда не надо. Спохватился, стал приводить себя в порядок, но легче не стало.
Здесь по уму бы вникнуть, разобраться. Но не мог. Было страшно взглянуть вглубь себя: а что там?.. Я норовил прикинуться, что ничего не было. Хорошо бы совсем забыть, да не забудешь. Осталось оградить всё это душевной стеной, надеясь, что дальше пронесет.
Не пронесло. Повторилось. И еще, и еще. Оно всегда начиналось с временных провалов: вот, скажем, сижу я дома в кресле – и вдруг уже в ванной, горячая вода хлещет во всю дурь, шум, брызги, пар. Где был? Кто отвернул кран? Я в одури, в пустоте, смотрю тупо, голо. Ванна, кафель, кран, зеркало. Что там за рожа?..
Я сознавал, что дело тянет на визит к врачу. И сознавал, что не пойду, хоть режь. Нет. Нет! Немыслимо.
Но что делать? Делать-то что?!
Что делать, я не знал. Мотался по городу, старался быть в людных местах. Толку не было. Эта напасть могла схватить в любой миг в любом месте, и всегда по одной схеме: провал в памяти, возвращение в одурь и медленное восстановление… А вот то главное, отрыв от тела, – оно то было, то нет. То да, то обойдет. Сейчас не обошло.
Но я упустил миг отрыва. Вот я – метрах в пяти над землей, мчусь, как привязанный к такси, где я, цыган и хмурый.
В общем, я уже привык видеть себя сверху вниз. Но тут меня так больно ткнуло.
Я очень сдал. Не сказать, как сдал! Эти последние дни пронеслись как годы, выдув из меня паспортный возраст. Я стал такой же, как тот в шляпе, такой же старый, только не седой.
Это к чему?..
Да! Я вдруг ощутил, что не свободен.
Раньше, оторвавшись, я мог летать, парить как угодно, только боялся. Но мог. А теперь нет. Я в плену чужой силы, совершенно беспомощен, совершенно в ее власти. Она погнала меня вверх.
Я летел в мегаполисном каньоне, меж зеркальных стен, сжавших пространство, видя в офисных окнах озабоченных людей. И как щипнула меня зависть! Вот же нормальная людская жизнь без всяких чудес! А я? Почему я так не могу?.. Я превратился в рухлядь! Что со мной?!
У меня не хватало духа сказать: я схожу с ума. Так развивается болезнь. Но я понимал. И что дальше некуда, и это понимал. Да.
Сила прекратила подъем, но мчался я по-прежнему, в прорезах небоскребных улиц, четко видя кабриолет под собой, хотя таких желтых такси, открытых и закрытых, там сновало несть числа. И увидел, как цыган шмыгнул в левый ряд, готовясь к повороту.
Китайский квартал – мгновенный, в один-два дома, переход от парадной авеню в царство копченых грубо-кирпичных стен и подворотен. Насчет копченых – в самом прямом смысле, китаезы варят и жарят свою похабную жратву на открытом огне под открытым небом, как мать их, деды-прадеды из глиняных халуп. Они вообще живут здесь в добровольном гетто, ни во втором, ни в третьем поколении толком не говоря по-нашему, не впуская никого в свою жизнь и не влезая в нашу. Ну…
Я ухнул вниз, сила бросила меня, и я понесся к смерти.
Страх, ужас? Нет. Не успел. И не убился – влетел точно в себя, задом в зад на вмятом сиденье. Вздрогнул, всего встряхнуло так, что цыган тоже дернулся, вроде как хотел оглянуться, но не смог: улицу запрудила китайская толпа. Детишки, сраное бабье, старцы дремучие. Вся эта орава радовалась, пискляво голосила, а над ней трепыхалась туча воздушных змеев с разноцветными лентами. Праздник какой-то ихний, мать их.
Машина встала.
– Ага, – растерянно сказал таксер. – Это как?
Да что же за акцент такой собачий?!
– Назад! – вдруг взволновался седой. – Сдай назад!
– Куда? В какой назад? Нету назад!
Кольца! Серебряные. А?..
Китайцы с визгами, плясками и флажками заполонили всё – да еще гадский кухонный угар, от смрада меня чуть не вывернуло.
– Назад! Давай! Дурак! Давай! Урод!
Сам дурак, шляпа. Сам урод. Орешь, как… Ух, скрутило-то как! Вырвет. Сейчас вырвет!
Я сжал зубы.
В толпе возник один тоже в шляпе. Даже в плаще. И в темных очках. И усы дурацкие длинными концами вниз.
Он пугалом мелькнул вдали и вдруг уже рядом. Плащ распахнулся, как по колдовству.
Резь в животе исчезла.
Цыган, не открыв дверь, прыгнул через борт, чуть не упал, но не упал – и в толпу, сшиб кого-то с ног, с грохотом полетела азиатская утварь, кто-то заверещал, но я не слушал, не смотрел.
Нет, я не псих. Просто ни черта не понял в жизни. То есть теперь-то понял, к чему все вело, да поздно. А это все равно что не понял.
Кто я? Никто. Где я? Здесь нет теней, но нет и света. Есть вход, значит, должен быть выход? А может, нет. А я и здесь, и там, вошел, но не вышел, еще держусь одной рукой… нет, одним пальцем… нет, уже не им, а одной рвущейся ниточкой, пунктиром пульса…
Я ни за что не зацепился в прошлой жизни – вот что. Даже не злился никогда ни на кого, хотя почти всегда был чем-то недоволен. Прошел жизнь с кислой рожей, с потухшей душой, где ничего не вспыхнуло. Дни, времена? Да. Было и прошло, и больше нет.
Мне и проститься не с кем. Но все равно прощайте. Хрен со всеми вами. Здесь не лучше, но хрен и с ним. И я, похоже, здесь один?.. Да. Значит, все-таки лучше. Ну, тогда все.
Человек в плаще прекратил огонь. Из ствола пистолета-пулемета «Крисс-вектор» тек легчайший дымок.
Седой свалился головой под переднюю панель: захочешь – не согнешься в три таких погибели. Сбитая пулей шляпа валялась рядом. А тот, на заднем сиденье…
Жаль мужика. Попал под случай. Ну да что ж теперь! Авось в рай попадет.
Стрелок жалел и желал рая на бегу, в узком темном проулке, сдирая с себя плащ, шляпу, фальшивые усы. Все это он бросил как попало, автомат кинул в первую же дверь. Темные очки полетели в урну.
Он не боялся. Китайцы вмиг все свистнут, спрячут, ни один сыщик не найдет. Потом продадут. А за автомат, поди, передерутся до ножей. У них так. Друзья с детства, чуть ли не братья, а за копейку – вилы в бок.
Усмехнувшись, исполнитель свернул в проходной подъезд, перешел на шаг, угомонил дыхание. Поправил прическу, постарался беззаботно улыбнуться. И в уличную суету шагнул изящный моложавый джентльмен в светло-сером костюме, вроде бы строго офисном, а все-таки с неуловимым богемным шиком. Он вежливо посторонился, уступил дорогу мамаше с двумя детьми, подошел к газетному ларьку, посмотрел, вслушался… ничего не взял – и пропал в толпе.
Продолжение следует...
Автор: Всеволод Глуховцев
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.