Пятая история, рассказанная в трактире «Кофейная гуща». И на этот раз моим, пожалуй, любимым гостем — сэром Шурфом. В конце концов, не только Максу интересна история бывшего Безумного Рыбника, особенно из тех времен, когда слово «бывший» к нему не прилагалось. Хотя мы знаем Шурфа, для него не существует понятия «бывший», для него существует понятие «самоконтроль».
Быть живым человеком в большинстве случаев очень больно. В каком-то смысле живой – это и есть раненый. Можно быть великим колдуном, а можно – невежественным фермером, один хрен, обоим примерно одинаково больно. Вопрос, строго говоря, только в том, кто чем себя глушит.
Забавно, но как и Лойсо, которому в этой истории тоже вдоволь хватит места, из этой книги я лучше всего запомнила бегущий по кругу стишок про мокрую ворону на мосту. Но неудивительно, что за почти десять лет с тех пор я забыла многое из остального — слишком много историй успело столпиться в моей голове. Поэтому так приятно было перечитать и заглянуть за еще один слой масок Шурфа Лонли-Локли.
Рассказчик Шурф обстоятельный и чуть занудный, поэтому он начнет издалека — с самого детства. Избалованный и талантливый до магии ребенок стал самоуверенным послушником ордена, из которого украл могущество, предназначенное для всех. Сила, бьющая через край, свела его с ума. Хотя времена в стране и так были Смутные, безумных колдунов на улицах было больше, чем трактирщиков. Слишком сильный и слишком недоученный Шурф легко попался на удочку Кеттарийского Охотника. Но неожиданно самый жуткий наемный убийца передумал убивать и решил научить...
Это история появления знаменитого самоконтроля, вездесущей тетради для записи и, конечно же, Перчаток Смерти.
"Победа любой ценой" - не мой девиз. Мой девиз звучит иначе: "Победа, недорого".
Если так подумать, то Шурф времен Безумного Рыбника — настоящий маньяк Ехо. Убивающий ради собственного развлечения, везде сеющий хаос. У него даже вполне маньячное самомнение — он считает себя великим, не осознавая, что его боятся разве что трактирщики, а сильные колдуны обходят стороной вовсе не из-за страха, а потому что недосуг им тратить время. Не единственный сумасшедший убийца, и далеко не самый лучший. И толкал его в спину и заставлял творить безумства тот же самый простой страх — страх смерти.
Поэтому в итоге «Ворона» оказалась историей одинокого и не понимающего, как работает мир, ребенка. Очень упрямого, этим Шурф всегда мог похвастаться, но растерявшегося. Даже удивительно представлять его настолько потерявшим контроль.
Есть разные одиночества. Способов остаться одиноким, мне кажется, гораздо больше, чем способов быть вместе с кем бы то ни было.
Физическое одиночество человека, запертого в пустом помещении или, скажем, на необитаемом острове. Одиночество человека, который превосходит других.
А бывает одиночество опыта. Когда человек переживает уникальный опыт, о котором и рассказать-то толком невозможно, он волей-неволей оказывается в полной изоляции, среди абсолютно чужих существ, поскольку ощущение внутреннего родства с другим человеком приносит только общий опыт, по крайней мере, иных способов я не знаю.
Ну и куда без классической философской нотки? Если мир большой и непонятный, никогда не поздно взять себя в руки и чему-то научиться. Ах да, и еще: иногда твой самый главный кошмар, изменивший все, может оказаться чей-то безобидной шуткой.
Вечно так: приснишься человеку, чтобы подшутить над ним, растормошить, напомнить, что реальность непостижима, бессмысленна и одновременно прекрасна, а он с ума сходит, на стены лезет и спешно придумывает, как бы разрушить Вселенную, в которой всё так неправильно устроено.
Пожалуй, эта часть - одна из любимых частей «Хроник».
Проходите, располагайтесь, Книжный Енот вам всегда будет рад и расскажет о самых захватывающих и интересных книгах.