Марина стояла в очереди на сдачу анализов, нетерпеливо постукивая ногой. День выдался суматошный — с утра пораньше нагрянула проверка в офис, потом она едва успела на важную встречу с клиентом, а теперь вот приходится торчать в больнице. Ещё и в голове крутились мысли о предстоящем корпоративе — нужно было срочно купить новое платье.
Внезапно её внимание привлекла какая-то суета у входа. Обернувшись, Марина увидела, как санитары вводят в приёмный покой женщину, судя по всему, бездомную. Её лицо было изможденным, одежда представляла собой какое-то жуткое тряпьё.
Марина брезгливо поморщилась и отвернулась. Ей хватало проблем и без созерцания городского дна. Очередь медленно продвигалась вперёд.
— Следующий! — раздался голос медсестры.
Марина встала и направилась к кабинету. Проходя мимо той самой бездомной, она вдруг почувствовала, как её схватили за руку.
— Стой! Доча, это ты?
От неожиданности Марина вздрогнула и резко обернулась. Глаза бездомной женщины расширились, в них читалось узнавание.
— Да, это я. Чего тебе надо? — холодно ответила Марина, с трудом узнавая в этой опустившейся женщине свою мать.
Марина смотрела на мать, не веря своим глазам. Десять лет прошло с тех пор, как Валентина Петровна выставила её за дверь в день совершеннолетия. И вот теперь эта женщина, больше похожая на бомжиху, стоит перед ней и называет дочерью.
— Маришка, доченька, как же я рада тебя видеть! — Валентина Петровна попыталась обнять Марину, но та отшатнулась.
— Не прикасайся ко мне. Ты мне больше не мать, — процедила сквозь зубы Марина.
— Доченька, прости меня! Я была не в себе тогда. Эта чёртова водка... Я не понимала, что делаю! — запричитала Валентина Петровна.
— А сейчас ты, видимо, в полном порядке и ясном уме? — язвительно поинтересовалась Марина, окидывая мать презрительным взглядом.
— Я... я пытаюсь завязать. Правда! Может, встретимся где-нибудь? Поговорим? — с надеждой спросила Валентина Петровна.
Марина задумалась. С одной стороны, ей хотелось развернуться и уйти, забыв об этой встрече как о страшном сне. С другой — где-то глубоко внутри шевельнулось давно забытое чувство. Ведь как ни крути, это её мать.
— Ладно. Давай встретимся в парке у моего дома через пару дней. В шесть вечера, — наконец сказала Марина.
— Спасибо, доченька! Я приду, обязательно приду! — обрадовалась Валентина Петровна.
Марина кивнула и быстро пошла прочь. Ей нужно было срочно на свежий воздух — в горле стоял ком, а к глазам подступали непрошеные слёзы.
Марина нервно поглядывала на часы. Без пяти шесть. Она сидела на скамейке в парке и ждала мать. Внутри всё сжималось от волнения — Марина и сама не понимала, зачем согласилась на эту встречу.
Ровно в шесть на аллее показалась Валентина Петровна. Она была уже не в том жутком тряпье, а в старом, но чистом платье. Волосы аккуратно расчёсаны и собраны в пучок.
— Здравствуй, доченька, — робко поздоровалась она, присаживаясь рядом.
— Здравствуй, — сухо ответила Марина.
— Как ты живёшь? Замужем? Есть детки? — начала расспрашивать Валентина Петровна.
— Нет, не замужем и детей нет. Работаю в крупной компании, живу одна, — коротко ответила Марина.
— А я... я пытаюсь бросить пить. Устроилась уборщицей в магазин. Платят мало, конечно, но на жизнь хватает, — поделилась Валентина Петровна.
— Угу, — кивнула Марина.
— Доченька, прости меня! Я так виновата перед тобой. Не проходит и дня, чтобы я не корила себя за то, что сделала, — вдруг разрыдалась Валентина Петровна.
Марина молчала, глядя куда-то в сторону. Внутри бушевала буря эмоций — обида, злость, жалость...
— Знаешь, как я жила эти десять лет? — наконец заговорила она. — Ночевала по подъездам, потом в общаге. Работала на трёх работах, чтобы выучиться. Ты хоть представляешь, каково это — в восемнадцать лет оказаться на улице без копейки денег?
— Прости, доченька! Я была ужасной матерью. Но я хочу всё исправить! Дай мне шанс! — умоляла Валентина Петровна.
Марина вздохнула. Может, и правда стоит дать матери шанс? Ведь она единственный родной человек, который у неё остался.
— Ладно. Давай попробуем начать общаться, — наконец сказала она.
— Спасибо, доченька! Я не подведу тебя, обещаю! — обрадовалась Валентина Петровна.
— Ты... тебе нужны деньги? — неловко спросила Марина.
— Ну... если можешь одолжить немного. Я верну с получки, — замялась Валентина Петровна.
Марина достала кошелёк и протянула матери тысячу рублей.
— Держи. И не нужно возвращать.
— Спасибо, доченька! — растроганно произнесла Валентина Петровна, крепко обнимая Марину.
Прошло три месяца с момента встречи Марины с матерью. За это время они виделись несколько раз — ходили в кафе, гуляли в парке. Валентина Петровна рассказывала о своей жизни, расспрашивала дочь о работе. Марина старалась держаться приветливо, но какая-то недосказанность висела между ними.
— Доченька, а может, ты меня к себе в гости пригласишь? Я бы посмотрела, как ты живёшь, — как-то предложила Валентина Петровна.
Марина замялась. Ей не хотелось пускать мать в свою квартиру — там был её мир, её крепость. Но и отказать было неловко.
— Хорошо, давай на следующей неделе, — наконец согласилась она.
В назначенный день Валентина Петровна пришла к дочери. Марина с замиранием сердца открыла дверь.
— Ого! Да у тебя тут как в музее! — восхитилась мать, оглядывая просторную гостиную с дорогой мебелью.
— Проходи на кухню, я чай поставлю, — пригласила Марина.
За чаем Валентина Петровна продолжала восхищаться квартирой дочери.
— А сколько такая красота стоит? Небось, целое состояние? — поинтересовалась она как бы между прочим.
— Ну, недёшево, конечно. Но я долго копила, — уклончиво ответила Марина.
— А машина у тебя есть?
— Да, недавно купила.
— Надо же! Моя дочка прямо бизнес-леди! А я вот еле концы с концами свожу, — вздохнула Валентина Петровна.
Марина насторожилась. Ей не нравился этот разговор.
— Мам, тебе нужны деньги? — прямо спросила она.
— Ну... раз уж ты спрашиваешь. Мне бы зубы полечить. Тысяч пять хватит? — тут же оживилась Валентина Петровна.
Марина молча достала кошелёк и протянула матери деньги. Та рассыпалась в благодарностях, но дочь уже не слушала. В голове крутилась неприятная мысль: а не за этим ли мать искала встречи?
Шло время, и Марина всё чаще ловила себя на мысли, что в поведении матери что-то не так. Валентина Петровна постоянно находила поводы, чтобы не встречаться или уйти пораньше. А когда они всё же виделись, разговор неизменно сводился к деньгам.
— Доченька, ты не могла бы мне немного одолжить? У меня холодильник сломался, — в очередной раз попросила Валентина Петровна.
Марина вздохнула. За последний месяц это была уже третья подобная просьба.
— Мам, а может, ты ко мне переедешь? Места у меня много, вдвоём веселее будет, — предложила она, сама удивляясь своим словам.
— Ой, что ты, доченька! Не хочу я тебя стеснять. Да и работа у меня там, квартира... Нет-нет, я справлюсь, — замахала руками Валентина Петровна.
Марина нахмурилась. Почему мать так настойчиво отказывается от помощи?
— Мам, а почему ты всегда так спешишь уйти? Может, посидим подольше, поговорим? — спросила она.
— Это не твоё собачье дело! Не лезь, куда не просят! — вдруг вызверилась Валентина Петровна.
Марина отшатнулась, как от пощёчины. В глазах матери на мгновение мелькнуло что-то знакомое — тот самый злобный огонёк, который она видела десять лет назад, в день своего совершеннолетия.
— Ой, прости, доченька! Я не хотела... Просто устала на работе, — тут же спохватилась Валентина Петровна.
Но Марина уже не слушала. В голове крутилась страшная догадка — а что, если мать вовсе не бросила пить?
Прошло несколько дней после той странной встречи. Марина не находила себе места — подозрения грызли её изнутри. В конце концов, она решилась на отчаянный шаг — поехать к матери домой без предупреждения.
Подойдя к старой хрущёвке, Марина глубоко вздохнула и нажала на звонок. Никто не ответил. Она позвонила ещё раз, потом ещё. Наконец, за дверью послышалось какое-то шевеление.
— Кого там черти принесли? — раздался пьяный голос Валентины Петровны.
Дверь распахнулась, и Марина застыла на пороге. Перед ней предстала ужасающая картина. Квартира была завалена пустыми бутылками, на кухне за столом сидело несколько помятых личностей, среди которых Марина с трудом узнала свою мать.
— Ты зачем пришла ко мне? Кто тебе разрешал сюда вообще приходить? Это не твой дом! — прорычала пьяная Валентина Петровна, увидев дочь.
Марина застыла на пороге, не в силах поверить своим глазам. Все её худшие опасения подтвердились.
— Эй, Валька, чего орёшь? Это ж твоя дочка пришла, — пробормотал один из собутыльников.
— Ага, наша кормилица! — хохотнул другой. — Не ругайся на главного спонсора наших посиделок!
Марина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она резко развернулась и выбежала из квартиры, не разбирая дороги. Слёзы застилали глаза.
Марина сидела дома на диване, обхватив колени руками. В голове крутились обрывки мыслей, воспоминаний. Как она могла быть такой наивной? Как позволила себе поверить, что мать изменилась?
Телефон разрывался от звонков — Валентина Петровна пыталась дозвониться до дочери. Наконец, Марина не выдержала и ответила.
— Алло, доченька! Ты чего убежала? Давай встретимся, поговорим...
— О чём говорить, мама? О том, как ты меня обманывала всё это время? — холодно ответила Марина.
— Да что ты, доченька! Я не обманывала... Просто с друзьями посидели немножко...
— Немножко? Да вы там все в хлам пьяные были! И сколько времени это продолжается? С самого начала, да?
— Маришка, ну не сердись! Я же пытаюсь бросить, правда! Просто иногда срываюсь...
— Хватит врать! — закричала Марина. — Я всё поняла. Тебе нужны были только мои деньги. На выпивку и веселье с дружками.
— Доченька, ну что ты такое говоришь...
— Не смей больше звонить мне. Я не хочу тебя видеть. Никогда! — Марина бросила трубку.
Слёзы катились по щекам. Она чувствовала себя использованной, преданной. Все эти месяцы она пыталась наладить отношения с матерью, а та просто пользовалась ею.
Прошла неделя. Марина пыталась погрузиться в работу, чтобы не думать о случившемся. Но мать не оставляла попыток связаться с ней — звонила, присылала сообщения.
Однажды вечером в дверь позвонили. Марина открыла и увидела на пороге Валентину Петровну.
— Доченька, впусти меня! Давай поговорим! — взмолилась мать.
— Нам не о чем говорить. Уходи, — отрезала Марина.
— Ну прости меня! Я больше не буду, честное слово! Дай мне ещё один шанс!
Марина молчала, глядя в пол. Ей хотелось захлопнуть дверь, но что-то её останавливало.
— Маришка, мне так плохо... Может, одолжишь немного денег? Совсем чуть-чуть! — вдруг сказала Валентина Петровна.
Эти слова стали последней каплей. Марина почувствовала, как внутри всё закипает от ярости.
— Вот значит как? Тебе опять нужны только деньги? — процедила она сквозь зубы.
— Ну что ты, доченька! Я же...
— Убирайся! Ты мне больше не мать! Не смей приходить сюда! — закричала Марина, захлопывая дверь.
Она прислонилась к стене, тяжело дыша. Всё кончено. Теперь точно всё кончено.
Прошло несколько месяцев. Марина сменила номер телефона, установила новую входную дверь. Она старалась начать новую жизнь, в которой не было места воспоминаниям о матери.
Однажды, разбирая шкаф, она обнаружила пропажу нескольких дорогих вещей — духов, колец. Марина горько усмехнулась — видимо, мать успела прихватить "сувениры" во время своих визитов.
— Ну и чёрт с ними, — пробормотала она, захлопывая шкаф.
Вечером Марина сидела на балконе, глядя на закат. На душе было тяжело, но спокойно. Она поняла, что наконец-то отпустила прошлое.
— Лучше бы ты меня не рожала, — тихо произнесла Марина, вспоминая свои слова, сказанные матери много лет назад.
Теперь эта фраза уже не вызывала той острой боли. Просто констатация факта. Бывают такие матери, и такие дочери. Ничего не поделаешь.
Марина встала и потянулась. Впереди была целая жизнь — без груза прошлого, без ложных надежд. Только она сама и её будущее. И в этом будущем не было места для женщины, которая когда-то называлась матерью.
