Альбина въехала на запыленную проселочную дорогу, ведущую к заброшенному бабушкиному дому. Последние годы, после того как бабушки не стало, дом стоял пустой. Мама решила, что пора расстаться с ним — нашелся покупатель, и нужно было разобрать старые вещи, подготовить дом к продаже.
Альбина вздохнула, неохотно глядя на заросший двор. Приезжать сюда стало тягостно — слишком много воспоминаний. Бабушка, строгая, но ласковая, всегда знала, как успокоить и обнять. А сейчас...
Всё шло наперекосяк. Даша, её дочь, стала совершенно невыносимой, словно нарочно бунтовала против каждого слова матери. На работе — бесконечные ошибки и конфликты, от которых уже начинала болеть голова. И даже с мужем они недавно поссорились из-за какого-то пустяка.
Скрипнув дверью, Альбина вошла в старый дом. Внутри пахло затхлостью и временем, которое давно остановилось. В спальне, на трюмо, стояла знакомая шкатулка.
Она задумчиво открыла её и ощутила запах старых бумаг. Среди документов Альбина нашла сложенный пополам листок бумаги. Пожелтевший, с неразборчивым бабушкиным почерком, её сразу кольнуло в сердце.
"Дорогая Нина, одумайся. Ведь это ярмо на шею на всю жизнь. Ты еще не оправилась после своей потери, и голова твоя не в порядке. Вы ведь с Борей молодые, получится и свой, а ребенок есть чужой ребенок и как своего никогда не полюбишь. Я тебя заклинаю, подумай еще раз.
Мама."
Альбина остановилась, чувствуя, как её сердце забилось быстрее. "Чужой ребенок"?
Она посмотрела на дату и почувствовала, как ледяной холод прошелся по спине. Это письмо написано за два месяца до её рождения.
"Это я — не родная? Меня удочерили?" Альбина несколько раз перечитывала строчки, словно пытаясь найти другой смысл.
Но он был очевиден: её мама и отец приняли её в семью после потери своего ребёнка. Это была она — девочка, которую захотела взять мать, несмотря на возражения бабушки.
Она медленно опустилась на пыльный пол, чувствуя, как её ноги перестают слушаться. Перед глазами, как киноплёнка, замелькали сцены из детства.
Вот она, маленькая, бегает по саду, бабушка учит её собирать вишню. Вот отец сажает её на плечи и подбрасывает в воздух, от чего она заливается смехом. Мама целует её в лоб перед сном и тихо шепчет: "Ты моя радость, моя девочка".
"Как они могли? Почему они не сказали мне? Вся моя жизнь... ложь?"
Альбина встала, швырнула письмо в угол. Вздрогнула от неожиданности — в её голове зазвучал голос бабушки, её строгое: «Чужой ребенок есть чужой ребенок» и полная любви забота о том, что будет с этим ребёнком.
Старые шутки соседей всплывали в памяти: «Альбинка похожа на соседа». Все смеялись. Даже мама, она всегда только отмахивалась.
Но как часто Альбина ловила на себе взгляды — она, беловолосая и голубоглазая, совсем не похожая на черноволосую татарскую семью. "Почему я не видела этого раньше? Я всегда была чужой..."
Слёзы хлынули из глаз. Она схватилась за дверь, пытаясь унять дрожь в руках. Неужели её всю жизнь обманывали? Её не хотели? Она была просто заменой потерянному ребёнку?
На полпути к дому матери, Альбина остановилась у реки. Вода лениво бежала вдоль берега, листья шуршали на ветру. Она сидела на траве и дрожала, словно её бросило в озноб. «Как я могла быть такой слепой?»
Но вдруг, в тишине, вдалеке запела птица. Её пение было простым, мелодичным, как зов к чему-то далекому.
Альбина подняла голову и вдруг вспомнила: как отец за руку вёл её на рыбалку и учил, как забрасывать удочку.
Альбишка - воробьишка, так называл ее отец до самой его смерти, даже когда она была сорокалетней женщиной.
Вспомнила, как с матерью возилась на кухне, помогая печь пирожки. Как они всей семьёй отмечали каждый Новый год.
Может быть, она была не родной. Но её любили.
Когда она подъехала к дому матери, гнев, страх и боль ушли. На пороге стояла мама — маленькая, сухонькая, уже совсем пожилая. Её когда-то сильные руки теперь выглядели хрупкими, лицо избороздили морщины, а глаза, когда-то такие живые, были усталыми.
Альбина увидела перед собой женщину, которая всё это время заботилась о ней, и любила её.
Она молча подошла к матери и, не сдержав слёз, обняла её крепко-крепко, чувствуя, как все обиды исчезают. Она наконец-то поняла, что не важно, кто она по крови. Важно лишь то, что её всегда любили.
— Мамочка... — прошептала Альбина, прижавшись к её плечу. — Я люблю тебя.