— Ты вообще читала это? — Лена резко бросила книгу на стол, её голос дрожал от возмущения. — Герои опять действуют по одному и тому же шаблону: он спасает, она в слезах. Сколько можно?! Ирина, её соседка по комнате, которая сидела напротив с ноутбуком на коленях, даже не подняла головы. — Да что ты ожидала, это же популярный роман для подростков, — спокойно ответила она. — Таких штампов в каждом втором романе полно. Женские персонажи всё ещё слабы, а мужчины — всегда герои. Лена вздохнула и провела рукой по волосам, которые всегда взъерошивались, когда она злилась. — Знаешь, я думала, что феминизм что-то изменил в литературе. Все эти разговоры про сильных женщин, про равенство... Но я открываю новый роман, и всё тот же набор. Она пассивная, он — спаситель. Ирина наконец оторвалась от экрана и внимательно посмотрела на подругу. — Так, Лена, если тебе не нравится, почему бы тебе самой не написать что-то, что сломает эти клише?
Лена всегда была любительницей литературы. Она читала с ранних лет, проглатывая книги одну за другой. Но в последнее время что-то изменилось. С появлением в её жизни идеи феминизма, она стала всё острее замечать, как в книгах повторяются одни и те же роли. Женщины — пассивные, ожидающие спасения. Мужчины — решительные и сильные. Сначала она списывала это на старые произведения. Ну, может, так раньше было принято. Но когда та же модель начала встречаться в современных книгах, Лена не выдержала. — Почему, когда речь заходит о женщинах, они всегда оказываются в зависимом положении? — однажды спросила она преподавателя на семинаре по литературе. — Это вопрос восприятия и исторических традиций, — ответила профессор, женщина с седыми волосами и серьёзным взглядом. — Но феминистская критика, особенно с XX века, изменила многое. Взгляни на работы Вирджинии Вулф, Симоны де Бовуар или Сильвии Плат. Они задали новый тон для женщин в литературе. Но Лена не могла избавиться от чувства, что эти изменения недостаточны. Да, были писательницы, которые бросали вызов устоям, но почему этот вызов всё ещё так редко слышится в популярных романах?
Несколько месяцев спустя, Лена сидела на семинаре по современной литературе, листая свежий бестселлер. Герои книги снова играли по устоявшемуся сценарию: главная героиня была заперта в собственной беспомощности, а герой появился в последний момент, спасая её от гибели. Лена отложила книгу, не в силах продолжать. — Что-то не так? — спросила Ирина, которая тоже посещала этот курс. — Да. Снова это. Она ничего не может, а он всегда тот, кто знает ответы, — Лена говорила, сдерживая раздражение. — Я думала, что с появлением феминистских течений, особенно в литературе, ситуация изменится. Но похоже, что это лишь на поверхности. — Это сложнее, чем кажется, — вздохнула Ирина. — Даже когда феминизм пришёл в литературу, не все авторы пошли дальше поверхностного восприятия. Многие просто меняют декорации, но не саму суть. Даже сейчас, когда мы обсуждаем гендерные роли, они часто остаются в плену клише. Лена задумалась. Она вспомнила статью, которую недавно читала в одном из журналов о влиянии феминизма на современную литературу. Там говорилось, что, несмотря на все усилия феминисток, главные роли в популярной литературе всё ещё распределяются по гендерным стереотипам. Женские персонажи редко обладают агентностью — они скорее реагируют на события, чем инициируют их. Эта мысль не давала ей покоя. — Ты когда-нибудь слышала о "Теории агентивности" Марты Нуссбаум? — вдруг спросила Ирина, переводя взгляд на Лену. — Нет. А что это? — Нуссбаум говорит, что настоящая свобода персонажа проявляется через его способность влиять на события и принимать решения. И если ты посмотришь на большинство женских персонажей в литературе, они редко действуют сами. А феминистская критика как раз и старается переосмыслить это.
Однажды ночью, когда Лена уже лежала в кровати, мысли об этой теории продолжали крутиться у неё в голове. Она встала, включила ноутбук и начала писать. Она не могла больше оставаться пассивной зрительницей этих литературных шаблонов. — Если я не вижу таких персонажей, — думала она, глядя на пустую страницу, — то почему бы мне самой не создать их? Её текст начал с того, что главная героиня сталкивается с проблемой, но на этот раз она не ждала спасения. Она сама искала выход, боролась, ошибалась, но не сдавалась. В каждом повороте сюжета Лена старалась разрушить шаблон: героиня не нуждалась в герое, чтобы найти своё место в мире. На протяжении нескольких недель Лена работала над романом, её герой преодолевал трудности, сталкиваясь с вызовами, которые она решала сама. Это была история, которую Лена всегда хотела прочитать, но не могла найти.
Её первый черновик был закончен через два месяца. Ирина прочитала его первой. — Это удивительно, — сказала она, закрывая ноутбук. — Ты не просто написала книгу. Ты написала вызов всему, что нас окружает. — Я просто устала ждать изменений, — Лена вздохнула, на её лице мелькнула слабая улыбка. — Мне захотелось создать что-то своё. Ирина обняла подругу, их взгляды встретились в молчаливом понимании того, что эти страницы были больше, чем просто текст.
Книга Лены не стала мгновенным бестселлером. Но она нашла свою аудиторию — женщин, которые, как и Лена, устали видеть одно и то же в литературе. Она стала частью нового движения, того самого, о котором Лена мечтала. Её героиня вдохновляла не только своими поступками, но и тем, что была реальной — она могла быть уязвимой, но это не делало её слабой. Феминизм продолжал менять современную литературу, но на этот раз Лена была не просто читателем. Она была автором. — Теперь я знаю, — сказала она однажды Ирине, глядя на переписанные страницы своей книги, — что перемены действительно возможны.