На верхней боковой полке плацкартного вагона лежала, подперев голову руками, женщина средних лет. Она засыпала, но потом снова просыпалась от неспокойных рядом с ней пассажиров. Две девочки школьного возраста на соседних верхних полках постоянно смеялись, баловались, прыгали взад – вперед. Безусловно, им было весело и хорошо, и веселье не умолкало ни на минуту. Девочек сопровождала молодая бабушка лет пятидесяти, с редкими светло-русыми волосами, убранными в хвост.
Она все время поправляла футболку маленького размера, которая обтягивала ее полное тело. Женщина довольно часто пила чай с пирожками, которые она доставала из большого полиэтиленового пакета, и этим пирожкам не было конца. Иногда она протягивала пирожки внучкам. Одна из внучек была худенькой светловолосой девочкой с приятным милым личиком, другая - полная и широкая. Обеим было лет по двенадцать-тринадцать. Бабушка занимала нижнюю полку, постоянно что-то поправляла там, доставала различные пакеты, копалась в них и снова убирала все на место.
На баловство внучек она никак не реагировала, и даже, когда девочки свешивали с верхних полок ноги и болтали ими перед самым носом бабушки, она не делала им никаких замечаний. Зато им делала замечание, и неоднократно, другая пассажирка, занимающая соседнюю нижнюю полку. Это была уже пожилая дама с короткими крашеными волосами цвета темного каштана, тоже полная, но неповоротливая. Она с трудом вставала, тяжело доставала сумки и медленно заправляла постель. Иногда она злобно смотрела на девочек своими маленькими карими глазками и ворчала. - Хватит галдеть! Сколько можно? Отдыхать не даете!
Но те хихикали и начинали передразнивать ее тонким голосом: − Хватит галдеть! Сколько можно? Женщина ехала не одна, а со своим мужем, маленьким крепеньким мужчиной, который спал на нижней боковой полке. Ему, похоже, дети не мешали. Если он и просыпался, то сразу же опять засыпал, повернувшись на другой бок. В конце концов, женщина в возрасте не выдержала и, повышая голос, сказала:
− Безобразие полное! Сколько можно галдеть и мешать отдыхать другим! А вы, − обратилась она к их бабушке, − Почему своим внучкам не делаете замечания? Никакого воспитания нет! Бескультурщина! − Кто бы говорил! – громко сказала молодая бабушка в ответ. − Сами храпите на весь вагон. Вам не стыдно? Должно быть стыдно! От криков проснулся мужчина, сел, протирая глаза, посмотрел недоброжелательно на дам и сказал: − Действительно, неужели нельзя сказать своим внучкам вести себя прилично. На весь вагон ржут как ненормальные.
В соседнем отсеке заплакал грудной ребенок, видимо, тоже проснувшись от шума. − Вон, ребенка разбудили! − закричала молодая бабушка. − Это вы со своими невоспитанными внучками разбудили! − набросился мужчина. − И всем в вагоне мешаете! На верхней боковушке женщина, слушавшая весь этот скандальный разговор, вдруг решила спуститься и присоединиться к разгневанным пассажирам.
Она, спустившись, присела на краешек полки рядом с коротко стриженной женщиной и спокойно сказала: − Каждый из вас прав по-своему. Вместо того, чтобы ругаться, лучше бы позвали проводника, который знает и может объяснить, кто прав, а кто нет. − Вот вы, − обратилась она к девочкам, которые уже спустились и теперь, хихикая, сидели рядом с бабушкой,
− Вы должны знать, что в каждом обществе есть свои правила поведения. У меня был такой случай. Выдалось мне побывать на мусульманской помолвке. Очень красиво, празднично, богато, но множество запретов, особенно для женщин. Нельзя громко разговаривать. Нельзя разговаривать женщине с мужчиной. Нельзя женщине выпивать, а также курить. Нельзя выходить на улицу, пока не закончится праздник. Нельзя неприлично себя вести. И с этим ничего не поделаешь. Такие традиции. Такие их порядки. Вот и в поезде, − продолжила женщина, пристально глядя на девочек, − Тоже свои порядки: не шуметь, не смеяться громко, вести себя спокойно, ведь вы таким поведением мешаете другим, вы же не одни едете.
После этих слов девочки перестала хихикать, взрослые − оскорблять друг друга. Девочки сидели тихо, а если одна из них опять начинала говорить громко, другая отвечала: − Тихо сиди. Нельзя говорить громко. − Можно книжки почитать, − продолжила мудрая женщина. − Вот у меня старшая дочка встречается с курсантом. В отношении с военными тоже свои порядки: вести себя прилично, одеваться не вызывающе, ждать и быть верной. А вот с друзьями из университета, с которыми она учится, может позволить себе и выпить, и неприлично пошутить, чего недозволенно с военными. Так что в одном обществе приходится вести себя как мышка, в другом можно и подурачиться. А если нарушаешь правила, сразу же встречаешь сопротивление, как и произошло сейчас.
Попутчики, внимательно слушавшие разговор женщины с детьми, завели с ней разговор о том, где живет, куда едет, чем занимается и о многом другом. Беседа велась мирно, спокойно, хоть и оживленно. Снова заплакал ребенок, хотя никто не шумел. – Пойду, посмотрю в чем дело, − сказала мудрая женщина и удалилась. В соседнем купейном отсеке на верхних полках лежали, хлопая глазами, молодые мама и папа. Ребенок, придерживаемый рукой мамы, сидел и смотрел на папу, который молчал и совсем ничего не говорил.
− Ну что ты плачешь? − подойдя к ребенку, спросила женщина. − Говорят, − посмотрев на молодую мамочку, − продолжила она, − ребенок плачет в трех случаях: если голодный, но мама тебя покормила, если холодный, но в вагоне тепло, и, если что-то болит. Маленькая полугодовая девочка в розовом костюмчике вдруг улыбнулась. Улыбнулась и ее мама. − Все понятно, − продолжила женщина, − У тебя ничего не болит. Просто тебе скучно. Тебе хочется играть, познавать мир. Для ребенка в этом возрасте все интересно, все ново. Вот даже просто смотреть в окно − это тоже интересно.
− Сейчас попробуем, − сказала молодая мама. Она подвинула доченьку к окну и стала ей рассказывать то, что мелькало за окном. − Вот домики, вот машинки, − говорила молодая мама дочке. Девочка больше не плакала, а только переводила взгляд то на маму, то за окно. А женщина улыбнулась и пошла на свою верхнюю боковую полку.
Еще истории про поездки в поезде