Старый коричневый будильник на тумбочке тикал, отсчитывая последние секунды до шести утра. Галина Васильевна вздохнула, лёжа в кровати и глядя на его выцветший циферблат. Снова бессонная ночь.
Она осторожно поднялась, стараясь не разбудить Володю — мужа, который, как всегда, спал крепким сном, не подозревая, что ей снова было не до сна. Взяла халат, надела его поверх ночной сорочки и прошла на кухню.
На кухне было прохладно. Старый холодильник «Мир» громко гудел. Галина Васильевна открыла дверцу, посмотрела на три яйца, кусок масла и почти пустую банку сметаны, словно надеялась увидеть что-то новое.
Она машинально взяла яйцо, поставила воду на плиту и, пока ждала, на автомате заварила кофе — на двоих, как делала уже много лет. Володя, поднимавшийся ровно в семь утра, пил кофе без сахара, с ломтиком чёрного хлеба.
За долгие годы совместной жизни у них сложился свой, устоявшийся ритуал, который никогда не нарушался. Но в последнее время этот ритуал перестал приносить утешение.
— А что же будет дальше? — сама себе задавала она этот вопрос уже не первый месяц. Она снова посмотрела на часы. Уже почти семь. С улицы доносились звуки просыпающегося города — мусоровозы, редкие прохожие, хлопанье подъездных дверей. Начинался новый день, как и все предыдущие, похожие один на другой.
Володя зашевелился в комнате, и Галина Васильевна, не дожидаясь, когда он проснётся, вынула яйцо из воды и положила на блюдце. Но в этот момент раздался звонок в дверь. Она замерла. Так рано никто не приходил.
— Кто это в такую рань? — пробормотала она, направляясь к двери.
На пороге стояла её сестра Лида. Вся взволнованная, с перекошенным лицом и скомканной сумкой в руках.
— Лида? Ты чего так рано? Что случилось?
— Галя, у нас беда, — голос сестры дрожал. — Игоря хотят выгнать с работы.
Игорь — её младший сын, которому она помогала устроиться на завод. Он ещё недавно там работал, а тут уже неприятности?
Галина Васильевна пригласила сестру в дом. Лида села на кухонный стул, бессильно опустив руки.
— Он ведь старался, Галя, всё делал, как положено. Но его начальник… он подставил его! — Лида закрыла лицо руками. — Я не знаю, что делать.
Галина Васильевна поставила перед сестрой чашку с чаем, а сама присела напротив.
— Лида, не плачь. Может, разберёмся как-то. А что за начальник? Ты что-нибудь об этом знаешь?
Лида кивнула, обтирая глаза краем платка.
— Этот, Кравченко. Помнишь его? Ещё в школе был старостой. Всех гнобил. А теперь вот, говорят, дорос до начальника цеха. Он всю бригаду за собой тянет, а на Игоря взъелся — не тот, мол, характер. Он на Игоря как на жертву смотрит!
— Кравченко? — удивилась Галина Васильевна, вспоминая. Да, она помнила этого человека. Тихий, но всегда подленький в школьные годы. А теперь начальник.
— И что теперь? Увольнение? — тихо спросила она.
Лида всхлипнула и только кивнула. И вот, в голове Галины Васильевны закружились мысли. Её племянник, Игорь, парень умный, способный, но не такой, чтобы бороться с подобными типами. Как помочь?
И тут она вспомнила. Володя! В её голове быстро сложился план. Володя, её муж, работает главным инженером на заводе, и хоть это другое предприятие, его слово кое-что да значит в городе.
— Слушай, Лида, — сказала Галина Васильевна, — Володя может поговорить с кем надо. Может, получится чего уладить. Ты не волнуйся раньше времени.
Лида подняла глаза, полные слёз.
— Правда? Он сможет помочь?
Но Галина Васильевна не была уверена. В последнее время она чувствовала, как Володя отстранился. Он мало говорил, много времени проводил на работе, а дома будто был не с ней, а где-то далеко. Раньше бы она не сомневалась, но сейчас… Она глубоко вздохнула, подумала, стоит ли об этом говорить, но всё-таки решила попробовать.
— Я с ним поговорю сегодня. Ты не переживай пока, Лида. Как там Игорь, держится?
— Держится, — ответила сестра. — Но если уволят, ему будет конец. Он же… он не выдержит ещё одного провала.
Галина Васильевна понимала, что дело не только в работе. Игорь недавно расстался с девушкой, и он переживал это куда тяжелее, чем казалось. Лида пыталась поддерживать сына, но понимала, что одной ей не справиться.
Когда Лида ушла, Галина Васильевна вернулась в спальню. Володя уже сидел на краю кровати, расчесывая седые волосы.
— Ты не спала? — спросил он, не поднимая глаз.
— Нет. Лида приходила.
Он ничего не сказал, только кивнул.
— Слушай, Володя, — начала она осторожно, — там у Игоря неприятности. Его хотят уволить. Кравченко, помнишь его? Из школы?
— Кравченко? — поднял на неё глаза муж. — Помню, да. И что?
— Ты мог бы поговорить с кем-то? Может, помочь?
Он посмотрел на неё с раздражением.
— Галя, я лично не знаком с этим Кравченко. И не собираюсь влезать в их дела. У меня своих проблем хватает.
Эти слова ударили её сильнее, чем она ожидала.
— Но это же Игорь! Наш племянник! — она чувствовала, как внутри закипает злость.
— У каждого свои заботы, — сухо бросил он и встал, чтобы идти на работу.
Галина Васильевна осталась на кухне одна. На душе стало ещё тяжелее. Игорь, Лида… Володя. Все вокруг словно медленно отдалялись друг от друга. Казалось, что семья, которую она так долго старалась удерживать вместе, рассыпалась прямо на глазах.
Галина Васильевна стояла на кухне, прислонившись к столу, глядя в окно на серое утро, которое будто отражало её собственные мысли. В голове крутились фразы Володи, холодные, будто не из его уст. Раньше он не был таким. Раньше они всё обсуждали вместе, делились заботами. Теперь же каждый жил сам по себе. И вот, снова проблема, которую ей придётся решать одной.
Светлело. Было без четверти восемь, когда Галина вдруг услышала знакомое шарканье шагов за дверью. Это, конечно, была Татьяна Михайловна — их соседка по лестничной площадке. Женщина, хотя и одинокая, но бойкая на язык, всегда первой успевает узнать все новости дома. Галина тихо вздохнула, и как только за дверью раздался её стук, машинально пошла открывать.
— Галочка, доброе утро! — голосом, слишком бодрым для такого часа, начала Татьяна Михайловна, просовывая нос в квартиру. — Я к тебе вот с чем… Ты же знаешь, что у нас в доме решили собрание жильцов устроить? Сегодня вечером, в шесть. Там и по поводу отопления говорить будем, и по другим вопросам…
Галина молча кивала. Собрание? Сейчас это казалось ей неважным, но игнорировать соседку не могла. Да и слухи о возможном повышении квартплаты ходили давно — может, и вправду стоит послушать.
— Да, я приду, — коротко ответила она и уже собиралась закрыть дверь, как Татьяна Михайловна, понизив голос, добавила:
— И вот ещё что… Говорят, что у твоего Володьки на работе… ну, проблемы там, что ли?
Галина Васильевна напряглась, её сердце забилось быстрее.
— С чего это? — строго спросила она.
— Ну, слухи, конечно, слухи… Но говорят, что его смена не справляется с планом, и что их могут всех под сокращение. Ты ж сама знаешь, сейчас везде проверки. Да и этот новый директор… молодой, амбициозный, всё у него «не так»…
Галина резко захлопнула дверь. «Неужели и с Володей проблемы?» — пронеслось у неё в голове. Но почему он ничего не сказал? Как долго он носил это в себе?
Володя вышел из дома, привычно проверяя карманы пальто. Сигарет не было, а ведь он совсем недавно купил новую пачку. Он выругался про себя, вспомнив, что оставил её на работе. Придётся потерпеть.
На заводе действительно всё было напряжённо. Месяц назад пришёл новый директор — юркий молодой человек, которому было чуть за тридцать. Он сразу взялся за реформы. Многих уволили, кого-то перевели на более тяжёлые участки.
Володя же, как главный инженер, держался, но положение становилось шатким. Проблемы с поставками, неполный состав бригад — всё это сваливалось на него. Он много работал, больше, чем когда-либо, и дома становился замкнутым. Скрывал ли он что-то от Галины? Наверное, да. Но он не знал, как сказать ей, что их положение стало ненадёжным.
На проходной его встретил знакомый охранник.
— Владимир Сергеевич, — начал тот, не поднимая глаз, — там вас в управлении хотят видеть. Директор велел зайти к нему, как только придёте.
Володя ощутил холодный ком в животе. Директор. Это не к добру. Он кивнул охраннику и, тяжело вздохнув, двинулся к административному корпусу.
В это время в квартире Лиды царила тишина. Игорь сидел на кухне, уставившись в чашку с чаем. От него исходило безразличие, и Лида это чувствовала. Ещё вчера она хотела поддержать его, как могла, но понимала, что от неё уже мало что зависит. Её сын становился чужим. Она теряла его.
— Мам, — раздалось неожиданно, — а если меня выгонят с завода… что я буду делать?
Лида сжала кулаки, стараясь удержать спокойствие. Ей хотелось кричать на него, хотелось, чтобы он взял себя в руки. Но вместо этого она села рядом и, опустив голову, сказала тихо:
— Ты ведь не виноват. Нужно бороться.
— А зачем? — его голос был равнодушен. — Всё равно всё разваливается. Ты думаешь, что кто-то поможет? Ты же сама видишь — мы тут никому не нужны. Вот и я там — лишний.
Лида пыталась найти слова, чтобы возразить, но не могла. Где-то глубоко внутри она сама чувствовала ту же боль, что и её сын, ту же усталость. Но ей было страшно признаться в этом, даже себе.
— Игорь, давай я попробую ещё что-то сделать. Галина сказала, что может поговорить с Володей, он инженер… может, поможет?
— Не надо ничего, — Игорь встал из-за стола и направился к двери. — Хватит. Я сам разберусь.
Он вышел, а Лида осталась сидеть в кухне, чувствуя, как её сердце сжимается от беспомощности. Сын летел в пропасть, и она не знала, как его вернуть.
В тот же вечер Галина Васильевна, как и обещала, пришла на собрание жильцов. Во дворе уже толпились соседи — большинство были пенсионеры, знакомые ей десятилетиями. Татьяна Михайловна уже вовсю обсуждала с кем-то новые тарифы, махая руками, как всегда.
Галина подошла, не чувствуя особого интереса к разговору. В голове крутились тревожные мысли: и об Игоре, и о Володе. Всё навалилось разом. Собрание началось, и все стали обсуждать повышение квартплаты и проблемы с отоплением. Галина стояла в стороне, погружённая в свои мысли, как вдруг услышала за спиной тихие голоса.
— А я слышал, у Галины муж-то под сокращение попадает. Ну, этот, инженер. Зачем ему помогать с теплотрассой? Самим бы выжить…
Она повернулась, чтобы увидеть, кто это сказал, но не смогла различить лиц в толпе. Сердце ёкнуло. Если это правда, если Володю уволят… Что тогда будет?
Слова, услышанные на собрании, врезались в сознание, как нож. Галина Васильевна, стараясь держаться внешне спокойно, сделала шаг в сторону, отойдя от толпы соседей, и облокотилась о холодную стену подъезда. «Неужели это правда? Увольнение… сокращение…» Внутри все клокотало от страха и растерянности. Она посмотрела на людей вокруг — они обсуждали свои мелкие бытовые вопросы, и ей вдруг стало понятно, что никто из них не подозревает о том, что её жизнь сейчас рушится.
«Как же так? Почему он ничего не сказал?»
В голове вдруг всплыло воспоминание — Володя когда-то сказал, что мужчина не должен жаловаться на трудности, что его дело — решать проблемы, а не приносить их домой. Но где же та граница, за которой можно разделить проблемы? Галина Васильевна тяжело вздохнула и, не дождавшись конца собрания, поспешила домой. Думать о квартплате теперь было невыносимо. Ей нужно было поговорить с мужем.
Когда Володя пришёл с работы, его лицо было напряжённым. Он молча разделся, бросил вещи на привычное место и прошёл в комнату. Галина уже стояла на кухне, тихо помешивая суп на плите, стараясь успокоить себя и подготовиться к разговору. Она слышала его шаги, и всё внутри сжалось.
— Володя, — тихо позвала она из кухни.
Он появился на пороге, остановился на мгновение, глядя на её спину.
— Что-то случилось? — его голос был почти бесцветным, как будто он заранее знал, что разговор будет неприятным.
Галина положила половник на стол и повернулась к мужу. Внутри всё кипело, но она старалась говорить спокойно.
— Я была на собрании жильцов. Там говорили, что у вас на заводе сокращение. Это правда? — она внимательно посмотрела ему в глаза, но Володя отвёл взгляд.
— Слухи, — коротко бросил он, снимая рубашку и кидая её на спинку стула. — Ещё ничего не решено.
— Но ты знал об этом, да? — Галина шагнула к нему, и её голос, вопреки желанию, задрожал. — Почему ты молчал?
Володя нахмурился, снова взглянул на жену, в его глазах вспыхнуло раздражение.
— Галя, я сказал — это только разговоры. Ты чего раздуваешь? У всех сейчас такие проблемы. Я разберусь сам. Не надо из этого делать трагедию.
— Но как не делать?! — вдруг вспыхнула Галина, сама не ожидая от себя такого резкого тона. — Ты отдалился от меня, ты всё держишь в себе, а я… я не знаю, как жить дальше. И с Игорем беда, и у тебя проблемы на работе, но ты молчишь, Володя. Я больше так не могу.
— Ты о чём говоришь? — Володя смотрел на неё, словно впервые видел её в таком состоянии.
— О том, что я боюсь, Володя! Я боюсь, что ты уйдёшь, что мы потеряем всё, что строили столько лет. Мы были семьёй, а теперь я тебя не узнаю. Ты замкнулся, ты… ты отдаляешься от меня.
Последние слова прозвучали так тихо, что Володя еле услышал их. Он стоял, опустив руки, не зная, как ответить. Галина снова отвела взгляд и отвернулась к плите. Тишина повисла в воздухе, и только капли воды с крышки кастрюли падали на горячую поверхность, издавая шипящие звуки.
Володя, казалось, хотел что-то сказать, но не знал, как начать. Его душа, как сжатый кулак, давно привыкла не выпускать чувства наружу. Он всегда считал, что мужчина должен всё решать сам. Но сейчас, глядя на жену, которая так старалась держать дом, их жизнь, их брак — он вдруг понял, что, возможно, это была ошибка. Он не мог найти слов, чтобы объяснить ей свои страхи. И тот холод, что рос между ними, был причиной этого молчания.
— Галя, — тихо начал он, но Галина не повернулась.
Тем временем Игорь брёл по улице, не замечая, куда несут ноги. В голове шумело, мысли хаотично метались. После утреннего разговора с матерью он понял, что больше не может находиться дома. В последний раз она пыталась достучаться до него, но ему казалось, что это только усиливает его гнев. Гнев на себя, на завод, на мать, которая, по его мнению, слишком долго тянула его. Она всё время спасала его, прикрывала, разговаривала с начальниками, помогала найти работу. А теперь он снова стоял на краю, и мать снова искала спасение у других.
Он не мог этого вынести. Ему хотелось доказать, что он не беспомощен, что способен сам разбираться со своей жизнью, но как? Мир казался таким враждебным и закрытым. Все его попытки доказать свою самостоятельность, найти себя заканчивались провалами. И теперь это увольнение с завода, который и так был для него не тем местом, где он видел своё будущее.
Игорь остановился возле заброшенного здания старого клуба, в который когда-то ходил с друзьями. Клуб давно не работал, окна заколочены, двери перекошены. Здесь было пусто и тихо. Он стоял, глядя на заколоченные двери, и вдруг ощутил такое отчаяние, что, казалось, вырваться из этой тишины уже невозможно.
— Ну что, Игорёк, всё хмурый? — вдруг раздался позади него знакомый голос.
Игорь обернулся. Это был Костя, его старый школьный друг, с которым они раньше часто проводили время. Костя, несмотря на то, что заводская жизнь его устраивала, всегда жил по своим правилам — нигде не задерживался, пил с рабочими, играл в карты по вечерам. Он подошёл к Игорю, хлопнул его по плечу и, усмехнувшись, добавил:
— Пойдём, у меня есть план. Чего тут стоять.
Игорь задумался на мгновение, но чувство безысходности пересилило. Он вздохнул и пошёл за Костей, не зная, что этот вечер станет точкой невозврата для него.
Галина стояла у окна, наблюдая, как внизу, на скамейке, снова собрались жильцы, обсуждая последние новости дома. Её мысли были тяжёлыми, но она понимала, что пора что-то менять. Володя всё ещё молчал, но в этом молчании она уловила больше, чем за все последние недели. Теперь она знала, что у них впереди трудный разговор, а, возможно, и трудные решения.
Они больше не могли жить, как прежде.
Ночью в квартире стояла тишина, прерываемая лишь тихим гудением холодильника. Галина Васильевна сидела на кухне. В голове крутились мысли о Володе, об Игоре, о том, как всё стало таким сложным и запутанным. Дверь в спальню была приоткрыта, и оттуда доносилось спокойное, ровное дыхание мужа. Он уже давно уснул, а она не могла найти себе места. Что-то в нём изменилось после их разговора, но этого было недостаточно. Она чувствовала, что впереди ещё длинный путь, который придётся пройти.
«А что, если и правда… увольнение?» — мелькнула в её голове тревожная мысль. Она вспомнила, как Татьяна Михайловна говорила о сокращении. Если Володя потеряет работу, их положение станет ещё более шатким. Игорю она могла помочь, но кто поможет им? Она закрыла глаза, стараясь не думать о худшем.
На следующий день, как только рассвело, Галина отправилась к Лиде. Сестра встретила её уставшим взглядом, но в голосе всё ещё слышалась слабая надежда.
— Галя, Игорь опять не ночевал дома, — с хрипотцой сказала она, сразу перейдя к главному. — Я звонила на завод, его там не видели. Ты представляешь? Я не знаю, где он. Ночью был такой холод, а его нет.
Галина замерла. Она знала, что Игорь часто уходил куда-то, когда ему было плохо, но сегодня она впервые ощутила настоящий страх за него.
— Может, он у друзей? — осторожно спросила она, хотя сама понимала, что это маловероятно. Лида покачала головой.
— Я обошла всех, кто мог его приютить. Костику звонила — они ведь дружили раньше, но и тот сказал, что ничего не знает. Я боюсь, Галя.
Галина сжала её руку, понимая, что надо действовать. Этот страх, тягучий, липкий, в который окунулась Лида, был знаком и Галине. Когда-то она боялась за собственных детей, теперь — за племянника.
— Мы найдём его, — твёрдо сказала Галина, стараясь придать уверенности и себе, и сестре. — Может, стоит пойти в милицию?
— Думаешь, они помогут? — Лида вытерла слёзы, но в её голосе всё ещё было сомнение.
— Надо попробовать. А я ещё поищу в районе. У него же есть какие-то любимые места. Где они с друзьями собирались?
Лида назвала несколько точек — парк, старый клуб, пара заброшенных дворов. Галина надела пальто и, попрощавшись с сестрой, отправилась на поиски.
Прошло несколько часов. Галина шла через пустырь, который был мрачным даже днём. Зимой здесь не было ни души, кроме редких собак и случайных прохожих, которые сворачивали куда-то в сторону. Она уже собиралась сдаться, когда вдруг услышала приглушённые голоса за углом старого здания. Подойдя ближе, она заметила двух парней, которые стояли возле ржавой трубы, курили и что-то обсуждали.
— Игорь? — неуверенно позвала она, узнав одного из них.
Тот обернулся, и она испытала облегчение. Это был он. Взлохмаченные волосы, серое, измученное лицо, усталый взгляд. На мгновение ей показалось, что он стал совсем другим, будто бы за эти пару дней прошли годы. Но это был её племянник, тот самый Игорь, которого она знала с детства. Только потерянный.
— Тётя Галя… — тихо произнёс он, опуская глаза, будто стыдясь её увидеть.
Она шагнула вперёд и, не сказав ни слова, обняла его.
Они стояли обнявшись, как будто целую вечность, посреди заброшенного пустыря, на холодном ветру. Галина чувствовала, как его тело дрожит — от холода ли, или от эмоций, она не могла понять. Но в этот момент ей стало ясно одно: он был на краю, но ещё не сорвался.
— Игорь, — тихо начала она, не выпуская его, — ты нужен своей матери. Ты нужен нам всем. Пойдём домой, хорошо? Мы всё решим, не переживай.
Игорь молчал, уткнувшись ей в плечо. Он был слишком горд, чтобы сразу признаться, что ему тяжело, но сейчас его гордость растворилась в этом простом жесте — в объятии, которое он, возможно, не ощущал с детства. Впервые за долгое время он позволил себе быть слабым перед кем-то.
— Я не могу вернуться туда, тётя Галя, — тихо пробормотал он, всё ещё прижимаясь к ней. — Я подвёл маму. Я всех подвёл.
Галина отстранилась, взяв его лицо в ладони и заставив посмотреть ей в глаза.
— Ты не подвёл её. Ты — её сын. Что бы ни случилось, Лида будет с тобой, как была всегда. И я тоже. У тебя есть семья. Мы справимся.
Игорь закусил губу, опустив глаза, а потом кивнул. В его взгляде всё ещё сквозило сомнение.
— Ты пойдёшь домой? — спросила она.
— Да, — тихо ответил Игорь, и Галина с облегчением выдохнула. — Но мне нужно время.
— Хорошо, — согласилась она. — Возвращайся, когда будешь готов. Мама тебя ждёт.
Она отпустила его, и Игорь, ещё раз оглянувшись, пошёл прочь, исчезнув в тени пустыря. Галина стояла неподвижно, пока его фигура не растворилась вдали. Она не знала, чем закончится этот день для Игоря, но была уверена, что сделала всё возможное.
Вернувшись домой, Галина застала Володю сидящим за столом с газетой. Это было странное зрелище: обычно он сразу уходил в комнату или включал телевизор, но сейчас сидел и ждал её, будто сам хотел что-то сказать.
— Ну как? Нашла его? — спросил он, аккуратно складывая газету и откладывая её в сторону.
— Нашла, — коротко ответила Галина, снимая пальто. — Он вернётся, но ему нужно немного времени.
Володя кивнул, опустив голову. Молчание между ними снова повисло тяжёлым грузом. Галина почувствовала, что их вчерашний разговор не закончен, и что они оба это понимают.
— Володя… — начала она, сев напротив. — Я знаю, что у тебя на работе всё плохо. И я не собираюсь делать вид, что всё нормально. Нам нужно поговорить об этом, как бы тебе ни хотелось это скрыть. Я больше не могу жить в ожидании, когда всё рухнет.
Он медленно поднял на неё глаза, и в его взгляде было столько усталости, что Галина чуть не дрогнула. Она видела в этом взгляде всё: страх, сомнение, горечь. Но что-то ещё, чего она не замечала раньше. Он снова был тем Володей, с которым они когда-то делились всем.
— Галя… я всё это время думал, что смогу справиться сам. Но всё стало только хуже. Этот новый директор хочет всех нас уволить — меня, нашу бригаду. Он говорит, что мы больше не справляемся с планом. И да, вероятно, через месяц я останусь без работы.
Галина застыла, услышав это. Да, она подозревала что-то подобное, но теперь эти слова звучали как приговор. Однако, к её удивлению, она не испугалась. Страх как будто испарился, уступив место решимости.
— И ты собирался молчать об этом до последнего? — её голос звучал тихо, но в нём слышалась стальная нотка.
Володя устало провёл рукой по лицу.
— Я просто не хотел добавлять тебе ещё проблем. У тебя их и так хватает. И с Игорем, и дома… А я… я не знаю, как быть. Вроде бы всю жизнь работал, что-то строил, но теперь всё это катится к чертям.
Галина внимательно посмотрела на него. Её сердце сжалось от боли, но вместе с этим пришло и понимание. Впервые за долгое время они говорили откровенно, без упрёков и обид.
— Володя, — мягко начала она, — я могу выдержать многое. Но не могу терпеть, когда ты держишь всё в себе. Мы столько лет прожили вместе, а ты сейчас ведёшь себя так, будто я не часть твоей жизни.
Он глубоко вздохнул, кивнув. В его глазах мелькнуло что-то тёплое, чего Галина давно не видела.
— Ты права, Галя. Прости меня.
Эти простые слова были первым шагом к восстановлению того, что казалось давно потерянным. Галина почувствовала, как в ней разливается тепло. Это был не финал их трудностей, но, возможно, начало нового пути.
— Мы справимся, Володя. Вместе. У нас есть дом, есть ты и я. Мы не одни. Давай просто решать проблемы по мере их поступления, как раньше.
Володя снова кивнул и, медленно поднявшись, подошёл к Галине. Он обнял её, впервые за долгое время чувствуя, что она рядом с ним, а не где-то вдалеке, как это было в последние годы.
— Спасибо тебе, Галя, — тихо сказал он.
Прошла неделя. Игорь вернулся домой. Он не рассказывал матери, где был и что делал, но Лида не стала настаивать. Она была просто рада, что он снова рядом. Они обедали вместе, и Лида впервые за долгое время почувствовала, что её сын начинает возвращаться к жизни.
Володя тем временем получил известие, что сокращения отложены на неопределённый срок. Это не решало всех проблем, но давало надежду на то, что в ближайшее время они не останутся без средств к существованию. Он продолжал ходить на работу, но теперь Галина чувствовала, что в их доме снова воцарилось спокойствие.
Их жизнь всё ещё была непростой, но они больше не были по разные стороны баррикад. Теперь они снова были вместе — и это было главным.