- Мама, всё в порядке, я её обменяла! Теперь у меня мальчик! Такой хорошенький! Я его уже кормила! Мы обменялись тут с одной женщиной, она как раз девочку хотела.
Екатерина Гордеевна оперлась о стену и оглянулась на комнату соседей - не слышат ли? У дочери был такой громкий голос, - и она его обычно использовала на полную мощность, - что слышно было по всему коридору прямо из трубки.
-Ты с ума сошла! Какой мальчик?! - ответила она в трубку громким шёпотом.
-Вместо той девочки, что я родила...
-Сейчас же верни свою дочь, пока не поздно! Мы с Шурой сейчас будем.
-Нет! Я её не хочу!
-Мы сейчас будем, - повторила мать яростным шёпотом и повесила трубку.
Но сначала надо было пойти на кухню, к аптечному ящичку, и накапать себе сорок капель валокордина.
А потом сказать мужу.
Через полчаса они с Шурой были в роддоме. Это был тот же роддом, на бывшей Сокольнической, а сейчас имени лётчика-героя Гастелло, улице, за Электрозаводским мостом.
Двадцать два года назад она выходила отсюда пьяная от счастья, с маленьким упругим свёртком в руках. У неё родилась дочь, хорошенькая, счастливая - в "рубашке", - легко и безболезненно, - несмотря на то, что ей, старородящей матери, уже подходило к сорока... Подошёл Шура с букетом алых роз, - отпросившийся со службы и где-то раздобывший в военной Москве чудесные цветы. Заглянул под кружевной конвертик, улыбнулся: "Наша порода!"... (Да, оба Катины ребёнка были, слава Богу, в Шурину породу, - светловолосые, ясноглазые. Ничего восточного, от матери, им не передалось. Только у сына в разрезе глаз, - чуть-чуть...).
И вот - их девочка выросла...
Екатерина Гордеевна тяжело вздохнула и подошла к окну регистратуры.
Разговор был, конечно, тяжёлый. Но им всё же удалось убедить дочку вернуть своего ребёнка и отдать чужого. Та девушка тоже была недовольна, - вот ведь дуры молодые!
А девочка родилась славненькая! Очень похожая на их Светочку, но только, пожалуй, ещё лучше. Только глазки сильно косят. Но это младенческое косоглазие, слава Богу, проходит само. А так - лучше и желать нельзя ребёнка, - тем более, после всех их страхов!
- Как ты её назвала?
- Никак... Рано же ещё.
- Нет, без имени нельзя.
- Ну, пусть будет Ленкой.
- Леночка!
И старики с улыбкой склонились над своей третьей внучкой, Леночкой.
Продолжение: