(повесть)
Четвёртое воспоминание из моей жизни...
Большой проказник.
Приезд деда и рассказ о переезде с хутора.
Дед Пётр приехал один, за день до новоселья. Привез нам с Алёнкой подарки по заячьей зимней шапке из настоящих шкурок зайцев, которых он поймал петлёй в позапрошлом году. Сшили их в Молчади в ателье, сестре с красивыми пушистыми тампонами. Папа спросил деда, почему тот приехал один?
- Мы устала в этом году с переездом, вот мама чуток и простудилась, не молодые всё же.
Даже я заметил, как постарел дед. Оказывается, в этом году их переселили с хутора в деревню Колесники. Переселили это громко сказано. Просто их хутор из трёх семей в колхозе поставили под программу переселения. Другие более дальние хутора, остались в этом году, не тронуты. Предложили две деревни Колесники и Мицкевичи. Дед выбрал Колесники. Большая семья Новиков и наш дед Фадей имели хилые домишки, и плохие наделы, они ушли без земли в общежитие в Городище. Там их поставили в очередь на жильё в городском совете, хотя строительства, как таково и не было. Одна МСО на весь район. Деда Фадея такой вариант даже очень устроил. По программе переселения колхоз должен разобрать строения и перевезти их на новое место, где собрать строения из материалов от разбора и предоставить надел на каждого члена земли. Деду было жалко свой хутор, живность и особенно новый дом, который он строил сам из не подсочной сосны несколько лет назад, когда был ещё не ранен. А сад? Такого не было в округе, его ещё отец деда Лев сажал. Но что поделаешь, из двух зол дед был вынужден одно выбрать. Дед получил от государства смешную компенсацию за согласие на переезд. Надел голой земли на четырёх человек и деньги за Орлика, которого он обещал передать в колхоз через месяц. Бабушка не смогла, отдать свою любимицу Груню под нож, а продала в Молчади на базаре за бесценок молодой паре на содержание. Колхоз выделил бригаду на разбор и перевоз строений. У деда из надворных построек были сарай и гумно. Строения были хорошие срубовые. Первым было решено перевезти гумно и восстановить его на новом участке. Хорошо, что начали с гумна. Дед зная, что через месяц Орлика заберут в колхоз, вспахивал землю на новом участке, форсировал посевную. Думал, что за это время восстановят гумно, но не тут-то было. Дед уже окончил полевые работы, отдал Орлика в колхоз, а гумно не было готово. Хорошо, что было тепло. Скот перевели под открытое небо, в гумно без крыши. Работники так разобрали сруб, что собрать его уже не мог даже дед, так он и стоял несколько месяцев без крыши пока дед не переделал его под баню, погреб и курятник. Дед пошёл к председателю с вопросом, что делать? Понятно, что не для себя, но чтобы так, такого не ожидал даже председатель.
- Давай, вместе будем думать, как выйти из этой ситуации? - сказал председатель, когда приехал и увидел всё своими глазами.
- А давай я тебя, пока сделаю бригадиром плотников, тебе ведь, как члену колхоза всё равно на работу ходить надо. Конечно, не на такую, тебе как инвалиду войны положен лёгкий труд. Но ничего, для себя потерпишь. Бригадира я у тебя заберу, мне ночной сторож нужен, некому лошадей пасти и охранять, там дело нехитрое, да и мужик он ещё в силе, может там толк будет. Предложил после паузы хитрый председатель. Деду не было выхода, он и согласился, но сказал, что только на время. Работа пошла. Через две недели перенесли сарай и запустили туда скот из недостроенного гумна. Сами заняли угол Орлика и перевезли с хутора весь скарб. Машины правда, хоть с трудом, предоставляла районная автобаза, по заявке председателя. Потом вырыли колодец.
Вода была близко. Шесть метров от поверхности земли, не то, что на хуторе пятнадцать, но здесь менее вкусная, в сравнении с хуторской. За три месяца разобрали и восстановили дом, пятистенок из брёвен. Ещё за месяц нанятый дедом печник собрал русскую печь с лежанкой на кухне, и печь с обделкой кафелем в зале. Я сам месил кладочный раствор из песка и глины постигал науку печника. Досталось и Шарику. Он нёс сторожевую службу то на хуторе,
то на новом месте. Не то, что Мартын, тот переехал вместе с бабой Верой. Жил пока без хлопот, без забот в сарае и лишь караулил утром, в обед и вечером, когда баба Вера подоит Пеструшку, чтобы попить парного молока. Последним, дед сделал новое красивое крыльцо и резные наличники на окна. Шарика разместили под крыльцом. Утеплил стены, и пол обрезками брёвен, постелил оставшийся от подбивки срубов мох. Жильё по собачьим меркам получилось просторное и тёплое. Хозяин вынужден был купить новый ошейник и посадить собаку на цепь.
- Прости, брат, это тебе не хутор, деревня! Цивилизация! - Говорил дед, прикрепляя ошейник к цепи.
Слава Богу, до дождей успели закрыться. Крышу покрыли старым железом, которое аккуратно я снял. Пока не протекает. Летом покрасить надо, не успели, но краску я купил. Продолжал дед. Председатель к уборочной людей снял и больше не вернул. Урожай Домна с Верой одни убрали. Склеп успели, сделали. Сахарная свекла и картофель уродили так, что даже в колхоз сдали немного. Когда шел дождь, в сенях кладовки и закрома поделал. Подполье под двумя кладовками углубил немного, хорошие погребок получился. На зиму соленье запасли, яблочек антоновки с сада мочёных наделали. За грибками разок ходили, в дальний лес уж больно дорогих много было, бабы даже на печке насушили. Плохо кроликов на хуторе в яме оставили, никто их не кормил, они одичали, нор понаделали, живут сами по себе. Раз в неделю хожу, лапник ломаю, в яму бросаю. Вытаскиваю по одному с ямы, их там развелось. Хорошо, что никто не знает, так бы давно извели, особенно охотники. Весной клетки поделаю да для развода несколько выловлю. Зимой в доме ковыряюсь, огрехи доделываю. Дров председатель две машины к зиме привёз, и я на хвоста сел, в общей куче машину ещё прикупил. Мы все слушали, открыв рты. О программе переселения говорили ещё на хуторе, но, чтобы первыми в неё включили нас, которые жили рядом с деревней и в этом не нуждались, не писали заявления. Такое даже в голову никому прийти не могло. Десятки людей с дальних хуторов уже давно написали заявления, но их в программу, почему-то не включили. Может по ошибке или злому умыслу думал дед. Он, как-то говорил на хуторе:
- Пока все хутора расселят, нас, наверное, в последнюю очередь, это сколько денег и времени надо к этому времени мы и сами окочуримся. Да и расселять нас государству в принципе, нет смысла. Нашу землю механизировано нельзя обрабатывать, только на Орлике. Вон вся в валунах. Ровный кусок мы ещё до войны, сами отдали. Сейчас у нас излишек нет. Если они о нас так беспокоятся проще десяток столбов поставить и провести свет и телефон, деревня ведь рядом. А оно вон как вышло.
Мне стало жаль деда. Он здорово постарел, как-то осунулся за этот год. “Если бы папа был там, он сам бы провёл свет и телефон деду и тот не уехал бы с хутора. Все ведь говорят, что он у нас хороший специалист” - думал я.