Ведущая варшавская газета сообщила, что знаменитый русский композитор Михаил Глинка на пути в Испанию задержался в городе из-за недуга. Но страдающий частым недомоганием Михаил Иванович тогда не хворал. На самом деле он потерял заграничный паспорт, а в новом ему отказали. Посему покинуть границы Российской империи, куда в те годы входила и Польша, не мог. Глинка как человек публичный не захотел, чтобы общественность узнала о его проблемах с выездными документами, и сказался нездоровым.
Оказавшись заложником собственной беспечности, композитор коротает время за роялем, сочиняя романсы — то грустные, то весёлые. Однажды его посещает мысль соединить два полюса настроения в одном произведении. «Моя фантазия разыгралась, и я нашёл сближение между свадебной лирической песней „Из-за гор“ и удалой плясовой „Камаринская“, — напишет позже Глинка в своих автобиографических „Записках“.
Партитура была завершена за месяц с небольшим. Михаил Иванович перестал рваться в Европу, возвратился в Петербург и показал новое сочинение друзьям. Они устроили музыкальный вечер, превратившийся в бенефис Глинки. Его творческий азарт никого не оставил равнодушным. Очевидцы вспоминали: «Он подыгрывал губами, подсвистывал, подпевал мелодиям, ударял по клавишам обеими пятернями в кульминациях, пристукивая каблуками».
Среди слушателей оказался и Достоевский. Писатель язвительно заметил, что камаринская пляска «несёт в себе аморальность и танцевать под неё может разве что глупая деревенщина». Глинка парировал: он не думал о конкретном сюжете. Его привлекла возможность облечь фольклор в классическую симфоническую музыку. Оркестровой увертюре явно тесно в камерных салонах.
На премьере в Петербурге публика бисировала и требовала выхода автора на сцену. Но Михаила Ивановича в зале не было. Он снова находился в Варшаве в ожидании долгожданной поездки в Испанию. Однако путешествие опять пришлось отложить. На этот раз Глинка и вправду был серьёзно болен.