1945 год
Катя вышла во двор и спросила у семилетнего сына Егорки:
- Батька где?
- У ивы старой, я домой возвращался и видел, как он подходит к иве и садиться возле неё. Хотел подойти, да увидел, что батька пить собирается, а мне он такой не нравится, - хмуро ответил мальчишка. - Ма, мне в школу скоро, обуви нет.
- Дед обещал привезти из города к середине месяца, - махнула рукой Катя.
В этот момент её мало волновала обувь для сына, куда больше она тревожилась о муже Николае. Что с ним происходит? Он в последнее время будто сам не свой.. И кой черт понес его к старой иве, где немцами Емельяновы были расстреляны? Раньше это было любимое место деревенских, а теперь его стороной обходили...
В 1941 году в октябре в село вошли немцы. Здесь люди страдали так же, как и в других деревнях, которые заполонили ненавистные фрицы. Катя каждую ночь падала на колени перед иконой, молясь, чтобы Богородица их спасла, уберегла от вражеского гнева. Они отдали все поголовье, все свои запасы, но жизнь была важнее, а припасы.. И не такие времена переживали.
В селе был председатель сельского совета, Емельянов Степан. Он добровольцем ушел в сентябре, оставив дома жену, семнадцатилетнего сына и двух дочерей.
Супруга председателя Елена была бабой с норовом, с характером. Одна из первых она взяла себя в руки и под покровом ночи умудрилась собрать все самое необходимое и вместе с детьми бежать в лес. Немцы в селе были всего месяц, но за это время Емельяновы, партизаня в лесу, успели им изрядно насолить. Они не дожили трех дней до освобождения села, кто-то сдал местонахождение Елены и её детей. Под старой ивой на конце села всю семью. порешили. Не пожалели даже девочек восьми и десяти лет... С тех пор старая ива была символом отваги этой храброй семьи, местом поклонения и скорби.
Фрицев изгнали, село освободили, люди стали оправляться и приходить в себя. Муж Кати имел бронь, так как работал единственным фельдшером на четыре деревеньки, других врачей по округе не было. Да и на одно ухо был глух, с детства проблема.
И вот долгожданная победа, люди встречают свои односельчан, кто смог выжить и вернуться к женам, детям и родным.
Только вот Николай не участвовал в общем веселье, когда для каждого вернувшегося солдата накрывали стол. Запирался в фельдшерском пункте и бурчал:
- Напьются, покалечатся, кто лечить будет, коли и я со всеми веселиться стану? - махал он рукой, когда за ним приходили и звали его к столу.
- Коленька, что с тобой? - ластилась к нему жена по вечерам, в очередной раз заметил его хмурое насупленное лицо.
- А что со мной может быть? Устаю, тяжко мне. Никак в помощь никого не пришлют...
- Ты сильно изменился с осени сорок первого.... - тяжело вздыхала она.
- А на тебя не повлияло разве это все? - сердито спросил он. - Приход врага в село, голод, холод, постоянный страх за жизнь своего сына и чужих детей? А потом еще годы бесконечного ожидания, страха и боли?
- Страшно было, конечно, - кивала Катя. - Но жизнь продолжается, были слезы от горя и страха, а теперь есть поводы для радости и веселья.
- А тебе лишь бы веселиться, - кряхтел муж и уходил на улицу, где дымил трубкой.
Подобные разговоры происходили часто. А вчера в село вернулся Емельянов Степан. Люди, конечно, рады были ему, стакан налили, поднесли. Да вот только, опрокинув в себя горькую, он спросил тихим голосом:
- Где?
- А там же, недалеко от старой ивы. Дед Макар ноченькой схоронил, эти звери не разрешали по дню прийти и унести их, - шепнула, глотая ком в горле счетовод Татьяна. - Пойдем, покажу.
Потом она тихо в поле обсуждала, как Степан по дороге нарвал полевых цветов, как сидел у старой ивы и рыдал, будто младенец маленький.
Кате было безумно жаль Степана, она и сама немало слез пролила. В конце концов Лена была её подругой, не раз вместе чаевничали, обсуждали сельские новости, делились тайнами и секретами. И дети славные у Емельяновых были, еще в двадцать четвертом, когда родился у них старший сын Петруша, а церковь была открыла и проводились там службы, молоденькая Катя стала крестной мамой для младенца. Вот младших дочек не крестили, церкви не было, да и Степан не позволил...
И вот сейчас сын говорит, что Коля у старой ивы...
****
Подойдя к реке, она увидела огромное раскидистое дереве, а под ним сидел Николай с другой его стороны. Он что-то громко шептал. Тихонько, будто мышка, подкралась Катя к дереву. Непонятно ей было, что тут Коля шепчет, отчего кулаком по стволу бьет.
- Простите меня, простите! На предательство пошел, ради жизни своей никчемной, ради пайка немецкого... Ради жрачки четыре жизни сгубил!
Катя буквально приросла ногами к земле, боясь дышать от удивления. Что говорит её муж? У кого он прощения просит? Какие четыре жизни он загубил? А Коля тем временем продолжил:
- Как Степке в глаза смотреть? Признаться даже не мог, трус, трус и есть...
- Коля.. - она позвала мужа, а тот вскочил и пошатнулся, бутыль выпал у него из рук. - Коля, ты что, пьешь?
- Могу я хотя бы после рабочего дня отдохнуть?
- А отчего не дома, отчего здесь?
- Иди домой, Катя, ступай, побыть одному мне надобно.
Катя смотрела на мужа и вдруг в её голове стала складываться картинка. Не глупой она была, но даже в самом страшном сне не могла подумать о том, что пришло ей сейчас на ум.
- Так это ты? Это ты в сорок первом Емельяновых сдал?
- Что ты такое говоришь? - муж пытался смотреть сурово, но глаза его забегали. Уж что, что, а врать жене он не умел.
- Знаешь, я все поняла... Еще тогда, когда ты принес в мешке четыре банки консервы, да булку ржаного хлеба, я удивилась. Ты говорил, что обер-лейтенант дал тебе паек за то, что ты ему рану обработал.
- Так и есть, - кивнул Николай.
- Нет, - покачала она головой. - Не стали бы они тебе еду давать, под дулом бы заставили это делать.
- Он был благодарен... - промямлил муж.
- Как ты мог? - будто не слыша его последние слова, спросила Катя. - Как ты мог? Елена была храброй женщиной, храбрее, чем вы, мужики, которые в селе остались. Не прогнулась, не испугалась, детей в лес вывела. А ты!
- Егорка болел, ему еда была нужна, живот от голода вздувался. Я ради сына! - хрипло ответил ей Коля.
- Ради сына ты четверых людей в могилу свел. Как же ты живешь после этого? - прошептала Катя с накатившей ненавистью в голосе.
- Тяжело живу, снятся они мне, по ночам в кошмарах приходят...
Попятившись, Катя шла домой. Во дворе она сидела на лавке, вытирая слезы. Мужа она очень любила, но как дальше жить с тем, кто был предателем? Кто ради немецкого пайка пошел на такое? Она поднялась было, чтобы пойти к Степану и все рассказать, вышла со двора и тут увидела Татьяну-счетовода.
- На тебе лица нет, Катя, что стряслось?
- Голова болит, - пожаловалась она.
- А глаза отчего заплаканные?
- С Колькой повздорила маленько, но ничего, помиримся, не впервой...
- Ну да, ну да, - сочувственно произнесла Татьяна. - Милые бранятся - только тешатся. А я к Степану ходила, думала, может избу убрать, пылищи там, небось, скопилось. А его нет. Клавка говорит, что с утра он в город уехал, вроде как на три дня к сестре своей...
Татьяна ушла, а Катя вернулась к себе во двор. Увидев сына, она приказала ему:
- Егор, ступай к деду, у него сегодня переночуешь.
- Почему? Мне отец обещал, что мы будем удочки делать! - недовольно воскликнул сын.
- Я что сказала? Марш к деду! - прикрикнула она и тут же пожалела, глядя в испуганные глаза сына. Но внутри неё все бурлило...
****
Коля вернулся очень поздно, далеко за полночь, на ногах он едва стоял. Увидев Катю, он рухнул на колени. Она дотащила его до кровати и легла рядом. До самого утра она смотрела на него, а в голове роились разные мысли. Под утро, зайдя в сарай, она достала ружье, замотанное в зипун и поставила его за дверью сарая. Сама же села на лавку и стала ждать. Вот муж встал, едва покачиваясь с похмелья, он прошел через двор к умывальнику, что-то буркнув ей. В это время Катя встала, подошла к сараю, схватила ружье и направила на мужа. Выстрелила она сразу, боясь, что дрогнет рука или он повернется и она не сможет это сделать....
*****
Ей дали пять лет. Суд учел мотивы и то, что в селе Катерину уважают, что на работе она была в передовиках. И то, что сын у нее маленький остался с отцом престарелым.
На суде был Степан, он молчал, пока вдруг не попросил слово. И то, что он сказал, заставило Катю расплакаться:
- Ты не думай, Катя, что я зла держу на вашу семью.. Ты не знала, иначе бы не схватилась за ружье. Смог ли я так поступить, будь на твоем месте? Не знаю, хватило ли духа или нет...Сына твоего я не брошу, за отцом присмотрю. ты отомстила за мою семью, а теперь мой долг позаботиться о твоих близких.
Она знала, что он сдержит слово, поэтому была спокойной за сына и отца, хотя безумно скучала по ним, будучи в лагерях.
В 1949 году, когда оставался всего год, пришла скорбная весть - не стало её отца. Степан написал, что схоронил его честь по чести, что сына к себе взял. Но есть у него еще одна новость - завербовался он на работу в Карелию и в конце сентября уедет, но непременно возьмет с собой Егорку, потому что больше не на кого его оставить, не в детский же дом его отдавать?
****
Август 1950 год. Карелия.
Женщина в старом сером мешковатом платье, с платком на голове, которому самое место на швабре быть половой тряпкой, с остриженными коротко волосами, шла по улице и чувствовала себя счастливой. Многие оглядывались ей вслед, морщились брезгливо, но ей было все равно! Она вот-вот увидит своего сына! Каким он стал? Егорке уж 12 лет...
Несколько месяцев назад Степан и Егор поехали в Карелию, перед Новым годом он прислал ей письмо со своим адресом. Они жили в небольшом, но теплом бараке, в рабочем поселке была школа, так что проблем с обучением не будет.
Читая это письмо, Катя чувствовала благодарность к Степану. А ведь он мог посмотреть на её сына как на сына того, кто причастен к смерти его семьи. Но он был мудрым человеком и понимал, что сын за отца не отвечает...
- Здравствуйте, а где семнадцатый дом? - спросила Катя у прохожего.
- А вот, поверните за угол, второй дом слева, - мужчина показал рукой и, поблагодарив его, женщина пошла по адресу.
Четвертая комната была закрыта, в ней никого не было. Обратившись к соседям, Катя узнала, что Егор и Степан поплыли на остров рыбу удить, указали ей дорогу...
Стоя на берегу, она видела, как в её сторону плывет лодка, на которой сидел мужчина и мальчик-подросток. Чем ближе они подплывали, тем сильнее билось её сердце - скоро, совсем скоро она обнимет сын!
Он узнал её.. Вскочив на ноги на приближающейся к берегу лодке, мальчик сперва долго вглядывался в лицо женщины, а потом вдруг закричал:
- Мама! Мама!
А она, словно сумасшедшая, бросилась в воду, преодолевая сопротивление воды. Лишь бы обнять этого вихрастого мальчугана!
******
Катя не стала возвращаться с сыном в деревню, она осталась в Карелии. Степан смог поговорить с бригадиром и её взяли на кухню чистить кастрюли. Этого опыта у нее достаточно, а бараке она тоже на кухне была.
Ей дали небольшую комнатку, похожую на кладовку. Без окон, в углу лишь стояла старая панцирная кровать, но она и этому была рада - главное, что рядом с сыном, на воле, среди людей, а не "зверей".
Через два года, когда ей дали другую комнату, когда женщина вновь отпустила волосы и прикупила себе пару платьев, когда она поправилась немного и фигура её обрела привлекательные черты, Степан позвал её замуж.
- Ты жениться хочешь на мне? - удивленно спрашивала она. На самом деле она давно этого хотела, но у них были чисто дружеские отношения. Катя и помыслить не могла, что однажды он позовет её замуж.
- А почему бы и нет? Если мы поженимся, нам квартиру дадут. Я вчера у бригадира узнавал.
Катя разочарованно вздохнула - это все ради квартиры. Но он сразу прочитал её мысли.
- Ты не думай, не ради квартиры... - заговорил он быстро-быстро. - Просто у нас с тобой много общего - мы из одного села, знаем друг другу много лет. В конце концов Егорка мне сыном названным стал. Честно скажу, не знаю, люблю я тебя или нет, но ты занимаешь мои мысли. Мы с тобой познали горечь потери, цену преданности и верности. Так отчего бы нам с тобой не начать новую жизнь?
- Стёпа, я не знаю, смогу ли родить тебе ребенка... - прошептала она. - Жизнь в лагере..
- Замолчи, - тихо произнес он. - Знаю я, как там в лагере, наслышан от других, да и с твоих слов многое понял. Давай попробуем жить заново. А что касаемо детей... Егорка у нас есть, вот все силы и потратим на его воспитание.
ЭПИЛОГ
Они поженились тихо, без свадьбы, просто расписавшись. Через два месяца им дали ключи от двухкомнатной квартиры в деревянном доме. Они обживались, растили Егора со временем поняли, что любовь меж ними, а не просто дружба и уважение.
Степан уговорил Катю, что Егору лучше будет жить под его фамилией, потому что в органах есть информация про его отца.
Степан воспитывал Егора как сына и приемный сын, который знал правду о родном бате, пошел по стопам отчима. Он жил честно, поступал справедливо, а профессию выбрал такую же рабочую - столяр-плотник.
В 1962 году у Степана и Екатерины родилась первая внучка, через три года внук. До самой смерти Егор уважал и боготворил отчима, который много сделал для него и для матери, который принял и полюбил его как родного. Который его детей считает своими внуками...
Степана не стало в 1981 году, Екатерина пережила его на три года.
Спасибо за то, что прочитали мой рассказ. Другие истории можно найти на главной странице моего канала в "НАВИГАЦИИ".