– Вика, ты думаешь, она вообще вспомнит меня? – тихо, сдерживая дрожь в голосе, спросила Алена, глядя на сестру. Руки ее непроизвольно мяли тонкий шарф.
– Конечно, вспомнит, – Вика сделала вид, что уверена, хотя в груди скреблось какое-то нехорошее чувство. – Мы же семья.
Дом их детства стоял пустой уже больше десяти лет, старый, обветшалый. Мать давно переехала к новой семье, бросив дочерей на отца. Они не видели ее с тех пор, как Алене исполнилось четырнадцать. Сейчас ей тридцать восемь, и вот, спустя почти четверть века, она вернулась сюда. Вернулась за ответами.
– Пойдем? – Вика кивнула на калитку. Тяжелая тишина висела между ними, как стена, которую так и не удалось преодолеть за все эти годы.
– Пойдем, – Алена глубоко вздохнула и решительно толкнула ржавый замок.
Когда Алена была маленькой, мать была для нее целым миром – ласковой, теплой, заботливой. Но однажды этот мир рухнул. Без объяснений и прощаний она ушла к другому мужчине, оставив дочек с отцом, которого постоянные смены работы, усталость и личные проблемы сделали чужим и отчужденным.
С тех пор Алена с Викой стали друг другу и мамой, и папой. Они вместе учились готовить, убирать, а вечерами, когда в доме было тихо, Вика читала младшей сестре сказки. Тогда казалось, что они могут выдержать все... но пустота, оставленная матерью, не заполнилась никогда.
А теперь мать вернулась – такая же незнакомая, как и те годы, что прошли без нее.
В доме пахло затхлостью и пылью. Но в глубине коридора – едва уловимый аромат жасмина, такой знакомый... как тогда, когда мать любила заваривать чай в тишине ночи.
– Это она? – прошептала Вика, почувствовав сладковатый запах.
Алена ничего не ответила, просто медленно пошла вперед, ступая осторожно, словно боясь разбудить что-то давно забытое. В глубине комнаты сидела пожилая женщина. Она смотрела в окно, словно не замечая ни времени, ни окружающего мира.
– Мама, – тихо произнесла Алена.
Женщина повернула голову. В ее глазах было что-то незнакомое, но одновременно болезненно знакомое. Она нахмурилась, словно пытаясь вспомнить... но не смогла.
– Простите, кто вы? – спросила она растерянно.
Эти слова ударили, как гром среди ясного неба. Алена почувствовала, как внутри что-то сжалось, как будто кто-то вырвал из нее последний кусок надежды.
– Ты не узнаешь нас, мам? – Вика подошла ближе, но голос предательски дрожал.
Женщина посмотрела на них с сожалением, затем, словно вспоминая что-то далекое, медленно покачала головой:
– У меня не было детей... вы, наверное, ошиблись.
Алена не выдержала. Словно осколки стекла, сдерживаемые внутри годами, ее чувства вдруг вырвались наружу.
– Как так?! – крикнула она, сжимая кулаки. – Мы – твои дети! Мы ждали тебя! Ждали годами! А ты... ты просто забыла нас?
Женщина опустила взгляд, будто сама не понимала, как могла что-то забыть.
– Забыла... – повторила Алена, и в ее голосе звучало уже не отчаяние, а гнев. – Но мы-то не забыли! Ты бросила нас, мама! Ты разбила наши сердца, заставила нас стать взрослыми, когда мы были еще детьми. Где ты была, когда мы плакали ночами? Когда папа пил и кричал на нас? Ты думаешь, что можно просто так вернуться и сказать, что у тебя не было детей?
Слёзы катились по щекам Алены, но она не могла остановиться. Все те годы боли, которые она хранила в себе, выливались наружу.
– Мама... – прошептала Вика, но в её голосе было больше сострадания, чем обиды. – У неё ведь болезнь... Она ничего не помнит.
Алена замерла. Болезнь? Забыла? Слезы вдруг стали тяжелее, и она едва не упала на колени от бессилия.
– Она не могла нас бросить... потому что теперь её здесь просто нет, – тихо добавила Вика.
Алена медленно осела на пол, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Всё её существование в этот момент рушилось, потому что она пришла за местью, за справедливостью... а теперь справедливости нет. Нет ничего.
Женщина, которую она хотела обвинить, ушла уже давно, оставив только оболочку.
– Мы пришли слишком поздно, – прошептала она, закрывая лицо руками.
Они ушли из дома молча. Пыль, накопившаяся за годы, оседала на всё, как незаметный груз прошлого, от которого невозможно избавиться. Но Алена больше не чувствовала тяжести.
– Теперь что? – спросила Вика, осторожно касаясь её руки.
– Теперь... я должна простить. Себя... её... нас всех, – ответила Алена, посмотрев на сестру с грустной, но уже освобожденной улыбкой. – Потому что, если мы не простим... будем жить в этом доме вечно.
Дочитали до конца? Подписывайтесь на наш канал! Новые публикации каждый день, только качественный и уникальный контент