Как вы все хорошо помните, у Фильки была бабушка, а у бабушки был Филька, строптивый и противный Фима, любимая внучка Ольга и много родни. Эта родня нервы бабушке трепало знатно и, как справедливо считал Филька, он сам был послан бабушке небесами в виде компенсации за «родственные» неудобства. Судите сами: раз живет на белом свете такой замечательный пес Филька, то и его противоположность — скандальная родня — просто обязана существовать. Только эта мудрая мысль и примиряла Фильку с родней, и только поэтому Филька изо всех сил старался держать себя в руках, то есть лапах, и родню часто не кусать, а лишь тихонько на нее рычать (не всегда это у него получалось, а что ж делать, слаба пёсья натура!). Подлый же кот Фима искусно делал вид, что кроме бабушки и Ольги никаких людей на белом свете просто нет и своей жизнью был очень доволен. Была ли счастлива бабушка? Конечно! Ведь у нее было абсолютно всё для этого! А родня... А что она? Капля дёгтя в прекрасной бочке недельного мёда. Так путано думала бабушка, подразумевая под недельным мёдом все те прекрасные шесть дней, проведенные в обществе Фильки, Фимы и Ольги.
— Подумаешь, прибегут, поругают нас и убегут! Это же ерунда! Вот только жаловаться они что-то полюбили, — потихоньку сплетничала бабушка с соседкой, той, у которой жила прекрасная Роксолана — Филькина безответная любовь.
— Подумаешь, жалуются! Главное, не забывают вас и во всём помогают! — не понимала бабушку соседка.
«Вот дурёха! Да что с нее взять! Молодая и глупая, ей-то лишь полвека недавно стукнуло. Девчонка! Вот поживет ещё годков двадцать, глядишь, и поумнеет!» — думала бабушка, а Фильке объясняла:
— Видишь ли, Филечка, чем старше человек, тем он тоньше! Изнашивается у него не только тело, но и душа. Ведь если бы усмотреть мою душеньку, все бы увидели, что она подобна тонкой, древней фарфоровой чашечке и вся испещрена трещинками-кракелюрами. Хм... Да, Филечка я знаю, что кракелюры бывают лишь на картинах, но я так стара, что могу называть вещи так, как пожелаю и верить в то, что мне самой очень нравится! Я снова заговорилась, но тебе же со мной не скучно?
Филька тихонько тявкал и скулил, говоря, что ему очень интересно, но хорошо бы подкрепить рассказ парочкой рассыпчатого печенья. Бабушка, обычно такая чуткая и умная, Фильку не понимала и продолжала своё неспешное объяснение.
— Так вот, душа у пожилых хрупка и уязвима и любую жалобу, любую неприятность воспринимает настолько остро и болезненно ярко, что высока вероятность того, что это мелочное жизненное препятствие (или же простой рассказ о нем) станет последним. Понимаешь, Филечка?
Слов Филька, конечно же, не понимал, но он прекрасно улавливал в бабушкином голосе намек на ту гнетущую тоску, которая бывает лишь один раз в жизни, перед самым переходом в неизвестность.
— Уууууу! — начинал Филька самый главный собачий вой, который отгонял и пугал алчного жнеца всех душ. А бабушка, наконец-то осознав, что подобные важные разговоры просто необходимо подкреплять сыром и колбасой, брела к холодильнику, вытаскивала заветный сверточек и отрезала Фильке, Фиме (наглец бабушке совсем не сочувствовал, но стоило запахнуть вкусным, тот час же являлся, чтобы умилительно выпросить подачку) и, конечно же, себе по кусочку ароматного сыра.
— Именно поэтому, из-за хрупкости, а вовсе не из-за черствости или, упаси Боже, глупости, я и не слышу, о чем они там мне жалуются! — поясняла бабушка, прожевав кусочек прекрасного сыра.
Поначалу, когда родня лишь интуитивно нащупывала волшебное свойство бабушкиного домика, жалобы были редки и почти безболезненны (нет, родня считала все свои проблемы крайне важными и страшными, а вот бабушка, доживая свой век, понимала, что вся эта суета не стоит и блохи из Филькиной подстилки): на работе неприятности, цены растут, машину новую покупать нужно, а денег не хватает. И всё в таком духе. Бабушка, хоть и считала, что это не настоящие беды, всё же родне сочувствовала, да так рьяно, что начинало болеть сердце. Тогда бабушке приходилось пить вонючие капли и, порой, даже вызывать врача. А родня, выговорившись, убегала, чтобы с удовольствием жить свою суматошную жизнь.
— Нет, нет, так не пойдет! — решила бабушка и вмиг перестала вникать в жалобы. Сначала она просто притворялась глуховатой бабушкой, а потом вдруг поняла, что когда родня заводит старую шарманку, то бабушка действительно слегка глохнет и ни одно жалобное словечко не проникает в бабушкино сердце. Бабушка, конечно, ахала, охала и сочувственно качала головой, не имея ни малейшего представления о чём же идет речь. А родня, к своему удивлению, вдруг уловила удивительную закономерность: стоило рассказать бабушке о случившейся или намечающейся неприятности, как вдруг все дела налаживались и шли своим чередом, как будто бы кто-то там, наверху, не только всё услышал, но и тут же принял меры.
— Мистика, но весьма полезная! — решила родня и начала жаловаться бабушке с утроенной силой. А бабушка, не подозревая о том, что то ли она, то ли её домик по-настоящему волшебны, продолжала избирательно глохнуть, не забывая скорбно качать головой.
«Ах, где же рассказ про нового жильца? И какое длинное предисловие!» — скажете вы и будете совсем чуточку правы. Но как же, не зная всего этого, понять тот ужас, который испытала бабушка, когда её любимая внучка Ольга появилась на пороге зарёванная и такая расстроенная, словно во всём мире вмиг исчез весь сыр (как вы догадываетесь, так подумал Филька). Бабушка тут же схватилась за сердце и услышала, как опасно затрещал хрупкий фарфор её души (ведь от Ольги бабушка ни разу не слышала ни словечка жалобы, значит, произошло действительно что-то страшное).
— Что случилось, Оленька? Ты заболела? Оля, скажи мне!
Ольга хотела было рассказать абсолютно всё, но, не сдержавшись, заплакала, захлюпала носом и даже слегка завыла. А бабушка так испугалась за Ольгу, что совсем забыла про хрупкость души и вмиг почувствовала себя яростной и сильной волчицей, готовой защитить любимую внучку от любой напасти.
— Ольга, немедленно выпей воды, успокойся и расскажи мне все! — велела бабушка так твердо, что Ольга удивилась, перестала плакать и пошла умываться. А бабушка в это время успела пересчитать отложенные на собственные похороны деньги, достать документы на домик и, зачем-то, Филькин ветеринарный паспорт (наверное она просто перепутала его со своим).
— Самое главное, ты не больна? — испуганно спросила бабушка слегка успокоившуюся Ольгу.
— Нет, не волнуйся! Всё хорошо, прости, что напугала, — Ольга обняла бабушку, — просто нервы. Как-то накопилось.
— Рассказывай!
Ольга тяжело вздохнула и уставилась на бабушку, словно прикидывая, что можно рассказать, а что нет (так оно и было на самом деле).
— Мелочи, досадные, вредные, мелкие, как блохи. Но кусаются, заедают! Бывает такое, знаешь? А потом падает последняя капля, нервы не выдерживают, и ты начинаешь реветь, как малое дитя. Вот у меня так и произошло. Не буду рассказывать тебе абсолютно всё. Можно пожалуюсь именно на каплю?
Бабушка, успев представить себе все те пакости, которые мир может щедро подкинуть любому человеку, кивнула и подумала про вонючие капли, так хорошо успокаивающие сердце. Хорошо бы их принять. Но волновать Ольгу ещё и этой мелочью? Нет, нет, всё потом.
— Последняя капля сидит у меня в машине и орёт дурниной, — Ольга сразу же, без предисловий перешла к делу, а бабушка чуть в обморок не упала. Она ожидала рассказа о неверном возлюбленном, о высоких ценах на бензин, о... о чем угодно! Главное, о понятном! Но Ольгины слова бабушку запутали и напугали ещё сильнее.
— Кто орёт? — слабо переспросила бабушка.
— Да кот же! Или ты думала, я нашего мэра похитила?
— И ты меня напугала до полусмерти из-за какого-то кота? — давно бабушка так не злилась! А она-то уже себе выдумала трагедию!
Ольга тяжело вздохнула:
— Я же говорю, он — последняя капля.
— Да толком всё расскажи!
— Мою подругу Наташку помнишь? Нет? Неважно. Она взяла кота из приюта. Котик весьма своеобразный, если не сказать больше. Но Наташка твердо решила сделать доброе дело и забрала бедолагу. Не успел он привыкнуть к ней и новому жилищу, как Наташкина мама сломала ногу, и Наташке пришлось срочно уезжать, чтобы ухаживать за больной. А кота подруга оставила мне. И... — Ольга снова захныкала.
— Да в чём проблема?
— А меня в командировку отправляют на две недели. В приют этого подлеца не берут, и я абсолютно не знаю, что с ним делать!
Бабушка покачала головой и попросила Ольгу всё-таки принести вонючие капли, а потом тихонько сказала Фильке (конечно же он сидел тут же и внимательно ловил каждое слово, пусть и не совсем понятное):
— Знаешь, Филечка, по-моему Ольге нужно отдохнуть. Последняя капля, которая вызвала такие бурные рыдания, крайне странная и крохотная. Подумаешь, котик!
— Подумаешь, котик? — Ольга услышала последние слова. — Да разве бы я расстроилась из-за обыкновенного кота! Смогла бы его куда-нибудь пристроить, но этот настоящий бандит. Когти чуть что выпускает, кусается! Что мне с ним делать?
Немного позже, когда бабушка слегка пришла в себя и напилась вонючих капель, она подумала: если бы бабушка не знала Ольгу с пелёнок, она бы могла заподозрить, что всё это представление было лишь затем, чтобы бабушку разжалобить и заставить взять этого бандита в кошачьем обличье. Но Ольга никогда бы так не поступила не только с бабушкой, но и с любым, пусть даже самым мерзким человеком. Просто у нее действительно всё накопилось: и на работе сложно и трудно, и Ольгина самая главная любовь в жизни нервы трепет, и соседи сверху залили новый ремонт, и машина норовит отпроситься на ремонт, и новые, дорогие сапоги порвались, и... и тут ещё и этот кот! Никаких нервов на всё не хватит! Вот и сорвалась.
— Олечка, разве же это проблема? Неси сюда этого охламона, пусть пару недель поживет у меня. Или даже больше, пока твоя Наташка не вернется, дай Боженька здоровья её маме.
— Ты уверена? Он огромный, страшный!
— Это котик-то? Ох, Оля, зачем так преувеличивать?
Ольга мрачно посмотрела на бабушку и пошла за котиком.
Бабушка с некоторым опозданием поняла, что она только что натворила, но было уже поздно. Да и Ольге нужно было помочь. Пусть себе она спокойно едет в командировку и думает только о работе.
— Знакомьтесь! Это Диня Шарапов! — Ольга открыла дверцу переноски, и оттуда медленно, осторожно вышел большой, мрачного и бандитского вида, кот. Был он красивого шоколадного цвета (бабушке при одном взгляде на блестящую шубку захотелось съесть кусочек горького шоколада), смотрел недобро, а левую переднюю лапку держал странно, на весу.
— А что у него с лапой? Болеет? Его лечить надо?
— В приюте сказали, это старая травма, видимо когда-то он лапу сломал, и она сама по себе вот так срослась.
— А зовут его почему так? Какой важный кот! И имя у него есть, и фамилия!
— Не знаю, Наташка так назвала. Ему всё равно, ни на что не откликается, паразит. Он вообще себе на уме.
Пока бабушка рассматривала нового жильца, Фима, сидевший на шкафу, тихонько, тоскливо подвывал, а Филька сразу же решил показать, кто в доме хозяин: бодро подскочил к коту и гавкнул тому прямо в наглую морду. Кот спокойно чихнул и начал умываться калеченной лапкой. Филька немного смутился от такого небрежения и постарался сделать вид, что он лает, потому что почтальон по улице крадется.
— Да, Филя! Этого бандита просто так не напугаешь! — улыбнулась Ольга, а бабушка с радостью увидела, что самая последняя капля упала с души внучки, и Ольга готова жить и бороться дальше.
Тем временем кот, словно всегда жил в бабушкином домике, проковылял к Филькиной миске, похрустел кормом, который Филька припас на ночной перекус, и, сладко потянувшись, неожиданно легко запрыгнул на бабушкину кровать, тщательно обнюхал покрывало и улёгся около подушки. Ещё раз чихнул и начал медленно мыть языком свою роскошную шубу.
Бабушка, Филька, Фима и, конечно же, Ольга ошарашено смотрели на наглое поведение этого типа, который всеми своими поступками давал понять: ему здесь нравится, ему хорошо, и он решил остаться.
— Смотри, он даже притворяется милым котиком! Ты точно не передумала? Нет? Тогда я побежала, навещу вас сегодня вечером! — заторопилась Ольга и убежала.
— Хм, — только и сказала бабушка. А Филька подхватил Фимин нервный вой. Кажется, им всем придется привыкать жить по-новому.
Лишь новый жилец со странным именем Диня Шарапов был космически спокоен. Поняв своим звериным чутьём, что вот он — его настоящий дом, он уютно, слегка дергая лапами, спал на мягкой кровати. Во сне вид у него был милый и совсем не бандитский.
©Оксана Нарейко
Все истории о бабушке, Фильке, Фиме и их приключениях собраны в подборке.
Приглашаю вас в свой телеграм канал, где я публикую миниатюры, фотографии Кавминвод, котиков, а также рассказываю о своих любимых фильмах, книгах и музыке.
Если вам понравился рассказ, и вы захотите угостить меня шоколадкой, мне будет приятно. Карта сбера 4276 6000 3040 0143