На кухне пахло яблочным пирогом, но никто не обращал на это внимания. Света стояла у плиты, нервно листая рецепты на телефоне, хотя готовить она умела лучше, чем разговаривать с людьми. Её взгляд метался по экрану, но мысли были где-то далеко. В комнате за её спиной кипели страсти.
— В твоём доме для меня больше нет места! — заявил Илья, глядя на мать так, словно она предложила продать его любимый диван. Нет, не диван — душу! Внутри у него всё кипело, а голос предательски дрожал.
Света вздрогнула, но промолчала. Зачем говорить, если всё равно не поймут?
— Ты это серьёзно? — вмешался отец, оторвав взгляд от планшета. — Сынок, ты вообще о чём?
Илья не выдержал. Подскочил к столу, схватил кружку, покрутил её в руках и с раздражением поставил обратно. Казалось, что и здесь, на кухне, всё принадлежит кому-то другому. Даже кружка с дурацким котом, которую мать купила для себя.
— Да всё о том! — резко выпалил он. — Я больше не могу тут находиться. Серьёзно. Это не дом, а гостиница! Только без ключа и без комфорта. И главное — никто не даёт мне свободы!
Света тяжело вздохнула. Ну, конечно, речь снова шла о его вечной жалобе: «Я взрослый, оставьте меня в покое!» Но где эта взрослая жизнь? В ноутбуке, с которым он не расстаётся?
— Илья, а что конкретно тебя не устраивает? — спросил отец, как всегда, стараясь быть рассудительным. Он давно научился говорить на автомате, не отрываясь от своих дел.
— Всё меня не устраивает, папа! Всё! — Илья размахивал руками, словно от этого его слова могли бы стать весомее. — Вот ты, например, заходишь в мою комнату, когда захочешь! Я в душе — ты входишь! Я сплю — ты включаешь свет! Я просто хочу... — он замолчал, пытаясь найти нужное слово, но в голове вертелось одно: свободы!
— Ты серьёзно? — отец удивлённо поднял бровь. — Я захожу к тебе, когда мне нужно. Вот вчера, например, я забыл зарядку у тебя в комнате. Не собирался же я ждать, пока ты выйдешь из душа, как принцесса!
Илья закатил глаза.
— Дело не в зарядке, папа! А в том, что вы оба считаете это нормой. Считаете, что можете делать что угодно в моём пространстве, как будто оно ваше.
Света подошла к столу, отставив кастрюлю с супом, и скрестила руки на груди.
— А ты не думаешь, что это всё-таки наш дом, а не твоя личная крепость? — её голос прозвучал мягче, чем она хотела. Но она не могла кричать, ей хотелось просто обнять сына и закончить этот дурацкий спор.
— Нет, мама, это не дом, — в голосе Ильи было столько обиды, что Света на секунду замолчала. — Это клетка. Я хочу жить своей жизнью, а не вашей!
Он резко развернулся к двери, готовый хлопнуть ею, но Света быстро встала у него на пути.
— Подожди. Ты действительно считаешь, что мы вторгаемся в твоё пространство? — стараясь говорить спокойно, она чувствовала, как её пальцы непроизвольно дрожат.
— Да, — бросил он через плечо, не оборачиваясь.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, — её голос оставался спокойным, но в нём прозвучала ледяная строгость. — Почему это вторжение? Ты ведь тоже читаешь мои сообщения. Я видела, как ты проверял мой телефон. Или ты думаешь, что я слепая?
Илья замер. Этот удар был неожиданным. Он-то думал, что делал это незаметно.
— Это другое, — пробормотал он, не зная, как объяснить.
— Нет, сынок, это не другое, — вмешался отец. — Это такое же нарушение границ, как и то, что ты называешь вторжением в свою комнату. Мы все живём под одной крышей, и это требует компромиссов.
Илья сжал кулаки. Он был готов ко многому, но не к тому, что родители так быстро найдут контраргументы. Голову вскружило от злости и беспомощности.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Если для вас это компромисс, тогда мне здесь больше нет места. Я найду другое жильё.
Света нервно сжала губы, её глаза потемнели. Она не могла поверить, что Илья говорит это всерьёз. Неужели он готов уйти только потому, что ему кажется, будто родители слишком сильно вмешиваются в его жизнь?
— Илья, — начала она осторожно. — Ты ведь знаешь, что это не выход.
— Это единственный выход! — резко ответил он. — Я не хочу жить, как в аквариуме, где за мной постоянно наблюдают. Я хочу иметь своё! Свои границы, своё личное пространство!
Отец заговорил тише, спокойнее:
— Сынок, никто не говорит, что ты не должен иметь границ. Но ты уже взрослый. И сам нарушаешь эти границы, когда делаешь то, что не хочешь признавать. Давай просто сядем и спокойно это обсудим?
Но Илья уже не слушал. В голове гудело, в глазах блестели слёзы, которые он не мог показать. Всё. Ему нужно было уйти. Прямо сейчас.
— Всё, я ухожу, — коротко сказал он и направился к двери.
— Куда ты пойдёшь? — Света протянула руку, но он отмахнулся.
— Неважно, найду, — ответил он, не оборачиваясь. Дверь с громким хлопком закрылась.
***
Тишина повисла в комнате. Света медленно опустилась на стул. Отец молча подошёл, сел рядом и взял её за руку.
— Ну что ж... — вздохнул он. — Это был хороший пирог. Жаль, что он его не попробовал.
— Да, — тихо ответила Света, глядя на испарившийся пар из кастрюли. — Надеюсь, он вернётся, когда остынет...
На улице было уже темно, и холодный ветер больно резал лицо, но Илья шёл быстрым шагом, стараясь не оглядываться. Его переполняли эмоции — смесь обиды, злости и разочарования. Он не мог поверить, что всё это так далеко зашло. Казалось, стоит уйти — и станет легче, но с каждым шагом вес на его плечах только рос.
Куда идти? Он ведь даже не подумал об этом. В голове мелькали хаотичные мысли: снять квартиру? Попроситься к друзьям? Но кому он сейчас нужен? Все только и делают, что живут своей жизнью, а его, как всегда, оставляют в стороне.
— Это ты себя оставил в стороне, — раздался в голове насмешливый внутренний голос, будто подливая масло в огонь.
Он вздохнул и сунул руки в карманы куртки. Телефон, как всегда, был с ним. Можно было позвонить кому-нибудь, но кому? Лене? Нет, она только посмеётся над его "бытовыми проблемами", как она это называла. Роме? Тоже вариант, но они с ним давно не говорили откровенно.
Илья остановился у старого сквера, где в детстве они часто гуляли с родителями. Скамейки всё так же были облуплены, фонари тускло мерцали. Он присел на одну из скамеек, чувствуя, как ветер слегка успокаивает жар его мыслей.
— Ну что ты добился? — спросил он себя вслух. Ответа, конечно, не было.
Телефон завибрировал. Он взял его и посмотрел на экран — сообщение от отца: "Илья, всё-таки подумай. Мы не враги тебе. Возвращайся, когда захочешь. Мама волнуется."
Он закрыл глаза, снова чувствуя знакомое ощущение — как будто от них не спрятаться, даже если ты в километре от дома. Возвращаться? Нет, пока рано. Да и что это изменит? Опять начнутся разговоры про то, как он неправ, как "все должны уважать друг друга", но в итоге всё останется по-прежнему.
Но что, если они правы? Ведь нарушать чужие границы — это не только физически вторгаться в чью-то комнату. Может, он и сам не замечает, как часто переступает за черту? Например, читая мамины сообщения... Или бесцеремонно занимая место в их жизни, не давая им покоя своими претензиями.
Илья опустил голову. Этот вечер точно не шёл по плану.
***
Тем временем дома Света всё ещё сидела за столом. Пирог уже остыл, но она не притронулась ни к одному куску. Слова Ильи всё ещё эхом звучали в её голове: «В твоём доме места мне больше нет». Эти слова ранили её сильнее, чем она могла себе представить.
Отец тоже не находил себе места. Он ходил из комнаты в комнату, будто надеясь, что сын вот-вот вернётся, хлопнет дверью и скажет: «Я подумал и решил остаться». Но тишина оставалась плотной, неразрушимой.
— Думаешь, он вернётся? — наконец спросила Света, не поднимая глаз.
— Вернётся, — уверенно ответил отец, хотя сам был не так уж уверен. — Куда он пойдёт? Тем более без вещей.
— Но почему так получилось? Мы ведь просто хотели, чтобы ему было хорошо, чтобы он чувствовал себя дома…
— Вот именно, — вздохнул отец. — Мы слишком старались, чтобы ему было хорошо. А забыли спросить, что нужно ему самому.
Света задумалась. Может, они и правда перестарались? Всё время пытались организовать его жизнь, направлять его шаги, а он просто хотел… свободы?
Илья сидел в сквере, чувствуя, как ветер постепенно охлаждает его горячие мысли. Он вспомнил, как мама всегда приходила к нему вечером в комнату, когда ему было десять, чтобы пожелать спокойной ночи. Тогда это не казалось вторжением, наоборот, это было уютно. Но с годами всё изменилось. Теперь каждое её появление в его пространстве вызывало раздражение.
Может, проблема не в том, что они вторгаются в его жизнь, а в том, что он не научился делиться этой жизнью? Он хотел свободы, но одновременно боялся быть по-настоящему одиноким.
Он взглянул на телефон. Отец написал ещё одно сообщение: «Сынок, возвращайся. Мы не злые. Мы просто не всегда понимаем, что тебе нужно. Давай попробуем разобраться вместе?»
Илья долго смотрел на экран. Он мог бы снова проигнорировать это сообщение, но что-то в нём тронуло его. Неужели отец и правда готов выслушать его, не навязывая своих решений?
Он набрал короткое сообщение в ответ: «Я подумаю. Скоро вернусь».
Встав с лавки, Илья медленно пошёл в сторону дома.
Спасибо, что читаете мои истории!
Каждый ваш лайк, комментарий и подписка – это маленькая искра, которая помогает моим рассказам сиять ярче.