В кабинете Михаила Борисовича Пиотровского бумаги не лежат, а стоят. Везде-везде громоздятся — столбами и стопками. Даже на напольной китайской вазе из фарфора каким-то чудом балансирует набор важных документов. Видно, перед нашим интервью уборщица приходила и придала приличную форму обычным тут кучам.
А я стою тут, в кабинете, и напряжённо оглядываюсь. Потому что до начала интервью остались две минуты, а надо многое, многое, многое рассмотреть. Почему?
Во-первых, кабинет Пиотровского — это легенда. Без шуток.
Говорят, здесь раньше бы кабинет императора. Уж не знаю, проверить не смог. Эти стены, значит, видели первого Николая, обоих Александров и второго Николая.
А вот ещё факт про публичный интерес к этому пространству: один из первых вопросов новомодного ютьюб-интервьюера терпеливому Пиотровскому в интервью 2018 года — а правда, что при СССР здесь была прослушка от Органов? А сейчас как с этим? (и терпеливый Питровский явно теряется, на лице секундное выражение "а вы не про экспонаты разве пришли спросить, нет?" :-))
И даже визит служебных собак Росгвардии в это помещение — повод для отдельной публикации в СМИ:
Во-вторых: многое тут надо увидеть и запомнить, потому что Пиотровский, коротко определяя — Эксперт с большой буквы, один из немногих ныне живущих таковых. Он в одном лице — весь накопленный опыт всего культурного процесса Российской империи, СССР и новой России — разом.
Эрмитаж — та точка, в которую сливается всё самое крутое и интересное из всего умного и продуманного, что есть в России. Большой музей и сердце культурного процесса в государстве.
А в сердце Эрмитажа, в комнатах за помещениями Эрмитажного театра, вот уже 60 лет сидит и работает с этим материалом Пиотровский: сначала это был антрополог, искусствовед, археолог и историк Борис Борисович П. (директор в 1964-1990 годах), а сейчас это археолог и искусствовед, профессор, академик РАХ, академик РАН — Михаил Борисович П. (директор с 1992 года по наст. вр.).
Теперешний Пиотровский — квинтэссенция того, что мы называем «питерскими интеллигентами». А эти небесные с виду созданья — лучшие люди страны. И попробуйте меня переубедить.
Короче, отправляясь на интервью к Михаилу Пиотровскому в качестве журналиста газеты «Ведомости», я волновался — даже почти дёргался. Поймав себя на лязге зубов в туалете «Сапсана», я подумал: надо сосредоточиться на важных мелочах.
И придумал себе отдельное «В-третьих»: кабинет творческого человека — это его мастерская. То есть, это место, где он думает и придумывает, а придуманное — раскладывает по видным местам, чтобы идея не канула:
Ну или там что-то важное принеслось, документ какой-нибудь, а сейчас недосуг смотреть, вот сюда положу, потом посмотрю
(и это «Потом» длится, конечно, годами потом):
Или, наконец, Важное лицо подарило тебе сувенир и его неловко отвезти в сарай на дачу. Поставлю вот сюда, вдруг Лицо заглянет:
В общем, подумал я: попасть в кабинет директора Эрмитажа, встать в центре помещения и осмотреться — это как бы взглянуть на мир глазами его хозяина. Быть Михаилом Пиотровским, хотя бы две минуты. Попадёшь — почти не дыши, внимательно смотри, что-нибудь пойми, потом как-нибудь примени.
И вот оно: здание Эрмитажного театра. Утро, март.
Вошёл в здание, прошёл проверку на металлы, поднялся на пару пролётов по лестницам.
Вот что увидел:
Это Мария Истомина (первый план, справа), легенда отечественной медиа-журналистики и моя напарница в этом проекте. Мы в коридоре перед кабинетом Пиотровского.
Сидим (нет). Ждём, когда впустят в помещения генерального директора. Мария перечитывает вопросы. Мы будем писать и аудио, и видео, надо будет держать темп беседы.
Следует настроиться и подготовиться.
Как минимум, надо прекратить ёрзать, надо посмотреть прямо и сосредоточиться на цели нашего похода — двери в Нарнию (шучу-шучу, это метафора).
Мужчина в кроссовках слева на фото — сопровождавший нас представитель службы безопасности Эрмитажа Дмитрий. Он дослужился до старпома на атомной подлодке, ходил к Северному полюсу. На заслуженную военную (раннюю) пенсию прибыл в отличной физической форме. А на дне, говорит, много читал. Очень интересный человек, водил нас потом обедать в столовую для персонала Эрмитажа (это отдельный рассказ вообще!).
Всё, нас зовут. Встали, вошли в дверь и сразу забились по углам. Здесь не обычный предбанник к кабинету, а целый цех, и работает коллектив специалистов: пиарщики, помощники, секретари:
Картина маслом над дверью — это "Пейзаж со стадом", 1730 год, Христиан Вильгельм Эрнст, Германия. Полотно поступило в 1931 году из Музея Академии художеств, инв.№ГЭ7305.
В проёме двери появляется Сам. Пространство немножко раздвигается (хотя Сам — не очень высокий и мощный человек). Коллектив встает по стойке "смирно" (но как-то так мило и по-питерски встаёт, что хочется повторить это движение). И я бы встал, но я же ещё не сел. Всё так стремительно!
Входим в сам Кабинет — точнее, втягиваемся хвостом за кометой Пиотровского.
Пока на Михаила Борисовича почтительно надевают микрофон, мы обустраиваемся к работе. Ну как обустраиваемся — я фотографирую стены, видевшие Николаев Александровичей и Александров Николаевичей.
Вот первая:
На заднем плане слева, очевидно — стол для совещаний перед Главным столом, он окружён зелёными креслами. Правее в глубине — стол Второстепенный, куда, видимо, и сходятся потоки вещей очень нужных, но нужных чуть позже :-))
Вот стол для совещаний в другом ракурсе:
Как же это всё держится, на чём?
Напротив стола для совещаний — Главный рабочий стол хозяина кабинета. Вот он, за моим плечом:
Что я успел увидеть по ходу следования, что бросилось в глаза?
Небольшая бутылка явно армянского коньяка. Как-то неестественно она стоит — задвинута бумагами, заметна пыль на пробке. Это кто ж такой видный подарил, что ее на виду держать приходится?
Ещё видел крупный фотопортрет английской королевы Елизаветы II с дарственной надписью от изображённого лица. Что написано, разобрать не успел, какие-то завитушки с Dear Mikhail в начале.
Заметил, что по правую руку за Главным столом — телефонный аппарат цвета слоновой кости с дисковым набором. Это для связи с Главнокомандующим?
А вот всё (и некоторые мы) — в сборе:
Дальнейшие полтора часа пролетели в разговоре. Михаил Борисович загорался, всплёскивал руками, объяснял, где нужно и везде — внимательно расставлял акценты. Я — сидел, раззинув рот. Хорошо, что под рукой была распечатка с вопросами, а плечом к плечу работала чуткий партнёр Маша.
Интервью вышло в газете "Ведомости" 12 апреля, почитать его можно здесь.
А я потом отобедал со старпомом Дмитрием в кафе для служителей музея (говорили о Северном полюсе), добрался до Московского вокзала, сел и поехал:
Вот что увёз в качестве личного опыта:
1. Нет, я не буду наводить положенную пустоту на своих рабочих местах. Пусть всё прибывающее громоздится прямо тут. Буду ссылаться на Пиотровского и пусть попробуют оспорить этот авторитет.
Но — любую мягкую вещь, переплёт книги или стопку бумаг у меня должно быть видно из центра комнаты. А то ведь пропадёт оно с концами.
2. Михаил Борисович Пиотровский — видный деятель культуры России конца XX-первой половины XXI веков, моральный авторитет и ролевая модель. Слава Богу, что он у нас есть — таких беречь надо и слушаться их, как мне кажется.
3. Эрмитаж — великий, Питер — красавец, небо голубое, трава зелёная.
И это хорошо.