А невестка к тому же - бывшая..
.Когда-то это была большая семья: муж, жена и трое детей. Два сына и дочь. Работящая семья, хозяйственные... Отец с матерью выстроили большой дом - то ли 7, то ли 8 комнат! Сами глину месили, сами камни клали, крышу ставили..
Давно это было. Сейчас другие технологии, материалы - глядишь: через несколько месяцев уже и дом стоит. У них же на это годы ушли. Самые лучшие. Молодость...
Не останавливались даже когда, один за другим, дети рождались. Некогда было! И мало-помалу вырос дом. Крепло руками отца с матерью хозяйство. И дети в стороне не были. Парни всей мужской работе были обучены, а дочка ещё со школьных лет могла и хлеб замесить-испечь, и обед сварить на всю семью.
Всем троим детям родители, сколь бы трудно ни было (подкрадывались полуголодные 90-е), дали высшее образование.
А потом... Потом всё рассыпалось, как карточный домик. Едва эти самые 90-е наступили, внезапно "сгорел" от ужасной болезни старший сын, а через год умер хозяин. Отец семейства. Дочь после неудачного замужества уехала в другую страну, оставив матери, Екатерине Ивановне, маленькую свою дочь. Младший сын к тому времени обзавёлся семьей, и у них с Олей тоже родилась дочь. Жили они отдельно.
Но едва ли не каждый день, а уж в выходные-праздники точно, собиралась у мамы-бабушки вся семья: сама хозяйка, сын с невесткой, а по двору бегали две внучки, почти ровесницы.
Мы с моей семьёй частенько у них бывали. Что это были за времена! Не сломавшаяся от тяжких испытаний, хлебосольная Екатерина Ивановна учила меня солить помидоры, чтоб "как ни у кого", муж мой с сыном её, теперь единственным, помогали друг другу чинить автомобили, я учила обеих внучек английскому языку.
Оля называла свекровь мамой.
Всё закончилось одним недобрым утром. Игорь, Олин муж, отец их голубоглазой любимицы-дочки, надежда и опора матери, погиб. Автомобильная катастрофа.
Осиротели все...И всё изменилось.
Почерневшая от горя Екатерина Ивановна брала любые подработки, лишь бы попозже прийти домой. Затеяла ремонт во всём огромном доме, не очень-то и нужный. У нее, образцовой хозяйки, ничто не приходило в упадок. Всё делалось вовремя. Просто нужно было забыться.
Я часто у неё бывала. Но как же изменились наши встречи! Теперь все разговоры были об одном и том же: где были Игоревы глаза, когда он, красавец-парень, на ней, простушке, женился? И квартиру эту мы с отцом им купили, а её родители дали самую малость. Она за ним, как за стеной, была, не знала, откуда что берётся. Вот пусть сейчас посмотрит, каково это: вдовой быть.
Она говорила и говорила, а я пыталась ее и выслушать, и утешить, и возразить, поскольку всегда Оля в хороших невестках ходила. В дочках! Но не слышала меня Екатерина Ивановна. И не слушала. И кто мог её осудить? Попробуй-ка, пройди через такое... Врагу злейшему не пожелаешь. Но мороз по коже пробирал всё-таки. От пожелания отведать вдовьей доли.
С Олей мы тоже общались. И уж, конечно, ни слова из наших со свекровью её бесед, ни я, ни кто другой из моей семьи никогда не обронил. Соль на рану...Да и не надо было. Она и так всё знала. Провинциальный наш городок вовсю старался, чтоб не осталась она в неведении. "Оля, ты себе не представляешь, что я вчера о тебе слышала! Твоя свекровь...."
Год за годом шло время. И оно не лечило. Мы всё так же встречались. Только это было всё труднее и труднее. Поминальные обеды каждая устраивала у себя. Дни рождения - друг без друга. Как разорваться, если дОроги обе?
Оля по-прежнему в разговорах называла её мамой. А свекровь про Олю -"она". "Ты видела, во что она вырядилась? В ярко-оранжевый плащ! Перекрасилась! Глаза бы мои еёе не видели!"
Приходя домой без прежней радости от встречи, я вспоминала свою далёкую юность. В квартире напротив жила Света. Мы, ровесницы, вместе росли. Она жила с мамой, которая её любила без памяти. Я, выйдя замуж, из родительского дома ушла. А Света так с мамой и жила. И при загадочных обстоятельствах - погибла!
Я никогда не забуду глаз, какими на меня смотрела бедная мама её. Как будто говорила: "Ты - жива. А её - нет". Меня даже холод пробирал из-за этого. Потому старалась бочком, бочком проскользнуть в родительский дом, чтоб глазами не встретиться. И даже в мыслях никогда её не осуждала. Но страшновато - было...
Видимо, нечто подобное испытывала и Екатерина Ивановна по отношению к Оле.
Со времени смерти сына, мужа прошло 12(!) лет. И случилось то, что послужило поводом для настоящей войны. У себя на работе Оля встретила хорошего человека. Сашу. И они теперь - вместе. И теперь врагов у Екатерины Ивановны - двое. "Да как она могла привести его в Игорев дом? Как она дочери его не постеснялась?!"
Это негодование Олина свекровь выразила не нам. Мы теперь тоже - по другую сторону баррикад. Потому что Оля с Сашей бывают у нас, и мы бесконечно рады, что у нее наладилась жизнь. В разговорах Оля по-прежнему говорит о "маме". Не злится на неё за незаслуженные заглазные упреки. А Саша, сидя рядом с ней, слушает, как она об этом говорит, и держит её за руку.
Нам тоже не на что злиться на Екатерину Ивановну. Она по-прежнему нам друг. Но мы не видимся. Она знает о наших с Олей встречах. И она - не с нами...
Какие странные мы с вами люди... Мы готовы поделиться последним, обнять, утешить любого - в горе. И очень редко можем порадоваться чужому "хорошо". И объявляем то тайную, то явную войну друг другу. И не жалеем патронов. Может ли быть сладкой победа в таких войнах? Да и будут ли победители...
