США все чаще оказываются в полном одиночестве в регионах вроде Ближнего Востока, что возвращает нас к термину, регулярно звучащему в Вашингтоне: изоляционизм, пишет RS. Да, Америка оказалась в изоляции, ведь главными статьями ее экспорта были террор, эксплуатация и разруха.
Филип Бальбони (Philip Balboni)
Слово “изоляционизм” снова вошло в американский политический обиход. Но не как политика (по некоторым меркам, США 93% своей истории провели в состоянии войны, и ничто не предвещает, что ситуация изменится), а как ругательство.
От Кондолизы Райс до Камалы Харрис — обвинения в “изоляционизме” раз за разом звучат как оружие для дискредитации призывов к более сдержанной внешней политике. Но отнюдь не те, кого принято клеймить “изоляционистами”, угрожают США изоляцией на мировой арене. Как ни парадоксально, но к невиданной доселе изоляции Америку подвели, наоборот, самопровозглашенные “антиизоляционисты” — а вовсе не те, кто призывает к пересмотреть роль страны на мировой арене.
И это отнюдь не та изоляция, когда страна замыкается в себе и на решении собственных проблем. Это другая изоляция, которая наступает, когда мировое сообщество воспринимает нас — давайте уж начистоту без ложного стеснения — как милитаристскую державу, которая сознательно избегает дипломатии и страдает от собственных проблем с демократией и правами человека.
Можно и не соглашаться с этой оценкой. Но американцам все же нужно осознать, насколько такие мнения распространены не только за пределами США, но и внутри страны. Мы должны понять, насколько изолированной стала Америка после десятилетий якобы “антиизоляционистского” курса. Американские лидеры бомбили более 30 стран начиная с 1946 года, проводя при этом практически непрерывные операции по смене режима (газета The Washington Post с 1945 по 1991 год насчитала их минимум 72). По данным Исследовательской службы Конгресса, с 1991 по 2022 год мы провели ни много ни мало 251 зарубежное военное вмешательство. Если включить в этот список еще и Британскую империю, то найдется лишь горстка стран, которые на протяжении истории не пострадали от рук англосаксов. Поэтому так называемому Глобальному Югу (а бóльшую его часть составляют бывшие колонии Запада) вполне простительно считать главными статьями американского экспорта террор, эксплуатацию и разруху.
Эти взгляды бытовали задолго до 7 октября и последовавшего за этим нападения на Газу, унесшего жизни минимум 42 000 человек и ранившего около 100 000 (подавляющее большинство из которых — мирные жители). После года постоянных бомбардировок, эпидемий и голода истинное число жертв почти наверняка во много раз превышает официальную статистику.
Американо-израильские идейные подходы о необходимости продолжать этот, как многие полагают, геноцид, не оправдывают ожиданий не только во всех бывших колониях, но и все чаще в самой Америке. Политика президента Байдена на Ближнем Востоке уже оттолкнула целое поколение избирателей. Уже даже бывшие директора ЦРУ не стесняются называть эти действия терроризмом. Когда на гражданскую инфраструктуру в Бейруте обрушился настоящий ураган американских многотонных бомб (а, возможно, в скором времени та же участь постигнет и Иран), эмоциональная реакция мировой общественности стремительно меняется от ужаса к ярости, вгоняя США... в еще бóльшую изоляцию.
Вашингтон и основная часть СМИ продолжают уверять нас в том, что Америка поддерживает нерушимые союзы с самыми богатыми и могущественными странами мира. На самом деле эти союзы ограничиваются горсткой государств, почти все из которых бывшие колониальные державы. Они составляют лишь малую часть мирового населения, а их демографические показатели, армия и экономика неуклонно сокращаются уже много лет. Добавьте к этому волну антиглобалистских настроений по всей Европе и Северной Америке, и хваленое единство НАТО может рухнуть — под градом избирательных бюллетеней, а не бомб. Если допустить, что хваленая Статья 5 устава НАТО будет применена против России или Китая, можно побитья об заклад, что многие члены альянса ослушаются — наверняка Турция и Венгрия, а с ними и многие другие, если крайне левые и крайне правые продолжат набирать вес в Европе. Их отказ распахнет ворота другим отступникам от альянса, ведь последней его “заслугой” все больше европейцев видят экономическое разорение вследствие волюнтаристского запрета континенту на дешевую российскую энергию.
Американцам есть отчего забеспокоиться, когда имидж их страны на мировой арене ушел в штопор. Есть отчего забеспокоиться, когда наши постоянные и самые верные союзники в ООН — крошечные государства, чьи экономики попросту рухнут без американских щедрот. Когда наши ближайшие друзья не поддерживают наши важнейшие политические решения. И когда ряд важнейших государств-клиентов (в частности, Иордания и Египет) теряют народную поддержку, поскольку простые египтяне и иорданцы считают, что их местные деспоты превратились в послушных вассалов Вашингтона.
Даже глобальная поддержка нашей политики на Украине ослабла, поскольку основная часть Глобального Юга (и все больше американцев и европейцев) считает, что конфликт, сколь угодно необоснованный, был спровоцирован Вашингтоном — причем ради контроля над таящимися в недрах Украины богатствами на триллионы долларов. Даже если мы категорически не согласны с такими оценками, мы не можем их игнорировать.
Америка остается могущественной. Но все же на настолько, чтобы действовать в одиночку. Мы все ближе подбираемся к третьей мировой, и реальной выбор во внешней политике США заключается не между “изоляционизмом” и “интернационализмом”, как их принято понимать, а между продолжением курса, который привел нас с усугубляющейся изоляции на мировой арене, и сложной задачей переосмысления того, чтó влечет за собой мировое лидерство США. Если такого переосмысления не произойдет, если антивоенные голоса — или просто голоса разума — будут и дальше высмеивать, поносить и заглушать, то изоляционизм действительно станет нашей погибелью. Пусть и совсем иначе, чем это себе представляют “антиизоляционисты”.
Филип Бальбони — докторант антропологии Калифорнийского университета в Беркли. Публиковался в The Journal of Democracy, Foreign Policy и The London Review of Books
