Социальный театр, документальный театр, иммерсивный театр, еще 100500 разных театров! Давайте уже раз и навсегда решим: нужно ли со всем этим разбираться, если ты не студент театрального ВУЗа и не восходящая звезда театральных подмостков?
Мы — Аня и Настя, ведущие подкаста «Бельэтаж это где?» отвечаем — нужно! Потому что каждый этот «ный» театр задает свой ракурс на то, что происходит для вас на сцене. В этом разобраться не сложно, а наоборот, интересно. И если понять, под каким ракурсом нам рассказывают историю, это поможет точнее почувствовать смысл.
О том, что такое социальный театр, сколько в нем социального, а сколько художественного, и как это синтезируется, мы поговорили с Алиной Король и Александром Цицкуном — основателями и актерами СХТ.
СХТ — социально-художественный театр. Его основали выпускники РГИСИ курса Ларисы Вячеславовны Грачевой в 2016 году, в 2020 году у театра появилась своя площадка на Биржевой Линии, а в 2023 году театр обрел новую площадку в ДК им. И. И. Газа.
О концепции социально - художественного театра
Настя: Если зайти на сайт социально-художественного театра, там очень подробно расписана его концепция. Могли бы вы своими словами рассказать, что это за театр и в чём его особенность?
Александр: Мы используем такую формулировку, что социально-художественный театр — это группа единомышленников. Мы верим в то, что театральная терапия способна помогать людям пройти адаптацию. Это к вопросу о социальной направленности театра.
Алина: Мы однокурсники. Основатели театра — это те люди, которые учились у Ларисы Вячеславовны Грачёвой. Мы окончили театральную академию в 2016 году. У нас был достаточно большой курс, но вот половина него решила как бы не расставаться и основать театр.
Лариса Федоровна Грачева — доктор искусствоведения, профессор, руководитель актерской мастерской РГИСИ, автор собственного театрально-педагогического метода, применяемого для социально-художественных проектов и социокультурной адаптации личности.
В его основу входят уникальные упражнения авторского актерского тренинга на развитие навыков психической саморегуляции, эмпатии, эмоционального интеллекта, мышечной свободы, мышления, воображения. Именно об этом тренинге пойдет речь в беседе с Алиной и Александром. Читайте ниже.
Александр: И у нас в театре не существует как таковое классическое распределение должностей. Но при этом существует такая стратегия, что у каждого человека, который присутствует в театре, есть какие-то свои маленькие задачки. Они не прописаны, человек реализует их по своему хотению и желанию. И покуда у него есть это хотение и желание, он это делает. Идеальная структуризация.
Аня: А в чем тогда социальность театра заключается?
Алина: В его миссии, она в первую очередь направлена на здоровье сообщества, в котором существует этот театр.
Аня: То есть сообщество людей, которые это делают, или сообщество, которое туда приходит?
Алина: Сообщество, которое окружает театр. Это могут быть люди каких незащищенных слоев населения, от детей из детских домов до зависимых.
Есть такая достаточно устоявшаяся формулировка по этому поводу, что социальное направление нашего театра связано с тем, что мы создаем инклюзивные спектакли. Как правило, мы создаем их в партнерстве с кем-то. Для этого нам нужны эксперты и разные специалисты,
которые будут по-разному смотреть на проблематику определенной социальной группы, как зависимые, как трудные подростки, оказавшиеся под опекой приюта.
Самый главный принцип работы для нас — это театральная терапия, в которую включены тренинги. Систему этих тренингов разработала Лариса Вячеславовна Грачёва, это была наша база. Когда мы начинаем работать с какой-то группой, там есть определенные этапы работы. Первый этап этот в первую очередь связан с знакомством, приобретением доверия.
Далее мы работаем по тренингам, мы выбираем материал, с которым мы работаем и то, к чему мы стремимся — это спектакль. Потому что очень важно, чтобы вся эта история закончилась публичным выступлением. Приобретя вот этот самый опыт публичного выступления, как раз наступает терапевтический результат театральной терапии.
Александр: Все это происходит за счет открытия вот этого творческого состояния, в котором ты можешь созерцать и свою личность, и своего персонажа. Ты находишься как бы в усредненном состоянии сознания, в котором у тебя не бушуют эмоции, в котором ты можешь абстрагировано наблюдать и свои трагедии, и свое большое счастье. Ты можешь благодаря тренингам созерцать это все и начинать к этому относиться по-другому.
Настя: По какому принципу вы выбираете вот эту социальную группу, с которой вы хотите работать?
Алина: Складываются обстоятельства таким образом, что мы оказываемся связаны с какой-то определённой группой. Например, когда мы выпустились из института, то Лариса Вячеславовна предложила нам поработать с зависимыми группой, которая прошла 12-шаговую систему.
Настя: Как вы на них выходите? Такие: «Ребят, ну что, давайте поставим спектакль?»
Алина: Нет, это обоюдная штука, мы как будто бы всю жизнь шли друг к другу навстречу, и вот мы наконец встретились. Но это никогда не происходит запланировано, кому-то пришло в голову, а я хочу вот с этими поработать и все. Это всегда какое-то стечение обстоятельств.
Аня: Как в таком случае существуют спектакли? Вот вы поработали с какой-то социальной группой, сделали спектакли и он попадает в репертуар?
Алина: Социальные проекты в принципе, не могут стать частью репертуара по причине того, что очень редко, когда непрофессиональные актеры могут репертуарно исполнять спектакль. В подобных спектаклях используется очень личный опыт.
О спектакле с зависимыми
Александр: В некоторых случаях, я думаю, что невозможно постоянно регулировать такую боль. Постоянно выносить ее на сцену в спектакле, не будучи профессиональным артистом. Поэтому мы не делаем такие спектакли репертуарными, это всегда травматично для исполнителей.
Вот, например, спектакль «Пьесы жизни» он с зависимыми. Сейчас в нем осталось 5 или 6 человек, которые были еще в самом начале. Все остальные участники уже прожили этот опыт, показали свою боль, свои переживания, реализовали часть своей истории и все.
Спектакль «Пьесы жизни. Это не сыграно. Это прожито» больше не идет в СХТ. Это был спектакль, поставленный с актерами СХТ и непрофессиональными актерами.
С людьми, которые имели личностные проблемы, связанные с реабилитацией после лечения нарко- и алкозависимости. Они рассказали свои истории, которые легли в основу спектакля. Актеры СХТ перевоплощались в героев этих историй, а подопечные играли самих себя.
О том как живет независимый театр
Аня: А спектакли, которые постоянно идут в репертуаре с профессиональными артистами, в чём их социальность и есть ли она?
Алина: Поэтому там (в названии театра СХТ) есть и С, и есть и Х. Вообще я думаю, что у всякого театра есть задача ставить остро-социальные темы в спектаклях, правильно? Мы в этом не уникальны.
Но почему-то до нас никому не приходило в голову театр назвать «Социальным-художественным». Хотя, по сути дела, что может быть очевиднее?
Конечно же, все наши спектакли, они на остросоциальную тему. У спектаклей есть отбор и он обусловлен заинтересованностью актеров. Потому что наш театр основан актерами. Большинство администрирующих работ происходит за счет актеров.
Саша, например, актер нашего театра, он занимается еще и строительством театра. Мы сейчас переехали на новую площадку, а Саша возглавил стройку. Благодаря Саше вы были на нашей площадке и все, что вы видели, по сути дела, благодаря Саше.
Так что как выяснилось, актер действительно на все руки мастер, он должен уметь делать все. Но опять же, я более чем уверена, что в большинстве негосударственных театров нет, к сожалению, четкого разделения обязанностей и зоны ответственности.
Настя: Это плохо или хорошо, что такого нет?
Александр: Мне кажется, это создает уникальность актерской природы в подобных театрах.
Алина: Да, можно говорить о том, что в рамках маленького театра это вполне допустимо, если там будут широкопрофильные специалисты. Конечно, присутствие каких-то узкопрофильных специалистов, вроде осветителей, звуковиков — это необходимо. Поэтому у нас есть группа людей, которые только цехами занимаются.
Аня: Из чего складывается финансирование театра?
Алина: Продажа билетов, ежегодное субсидирование благодаря Комитету по культуре Санкт-Петербурга. В том числе мы периодически обращаемся за помощью на planeta.ru. У нас уже случился второй успешный сбор. Мы обращались по поводу того, что переехали, нам нужно было делать ремонт, мы там заявили определенную сумму и ее собрали. Еще аренда площадки, наш театр сдает свою площадку в аренду.
Аня: А о чём глобально мечтает театр?
Алина: У нас никогда не было буфета. Но одна из мечт сбылась уже сбылась — у нас появилось зрительное фойе, мы не морозим людей. А вообще, если прям посидеть, помечтать, что мы хотим в будущем, ты мы видим, что СХТ — это не просто театр. Я бы хотела, чтобы на базе социально-художественного театра появился театральный курс.
О спектакле «ЧВЗК или как Аня папу в РАЙцентр везла»
Настя: Давайте перейдем к спектаклю, который мы смотрели «ЧВЗК или как Аня папу в РАЙцентр везла». В чем его социальность?
Этот спектакль создан по мотивам пьесы Татьяны Загдай «Человек в закрытой комнате», отсюда сокращенное ЧВЗК.
На сайте театра следующее описание: «История о том, как Аня приезжает в родной город, чтобы попрощаться с отцом, но не успевает на пару часов. Теперь нужно отвезти его в райцентр, с чем ей помогает знакомый из детства».
Такое несколько жутковатое приключение на фоне потери отца и возвращения в родной город, однако, мы были на спектакле и надо сказать, смотрится, как ни странно, на одном дыхании. Но колесить по провинциальным городам с мертвыми людьми никому бы не пожелали.
Алина: Я думаю, что эта пьеса очень важна, потому что отражает проблему отсутствия пап. В XX веке уже возникла распространенная ситуация разводов родителей, невозможности отца быть отцом или быть рядом со своими детьми.
А то, что там в глубинках, провинциях большинство мужчин, даже женщин страдают алкоголизмом, то это даже не относится к веку. Это просто так сложилось. Русскому человеку в провинции иначе, наверное, не выжить.
Отсутствие пап — это действительно какая-то очень распространенная проблема, особенно среди девочек. Ну, и мальчиков тоже. Но я как девочка сужу просто, что отец должен быть рядом с девочкой, потому что это очень сильно влияет на её дальнейшее поведение в жизни. Отец вообще, в принципе, должен быть рядом.
В этой пьесе, по которой поставлен спектакль очень хороший юмор. Мне очень нравится, когда берутся тяжелые темы и туда добавляется юмор. Потому что есть такое свойство души у зрителя, у всякого человека - как только начинаешь тяжелую тему как бы «долбить» и пытаться пробиться к сердцу, сердце сразу становится на блокировку.
Все, нельзя. Потому что больно, потому что я знаю, чем все это закончится. Ты мне раскопаешь все, а мне потом с этим будет больно. Поэтому юмор делает эту «разблокировку».
Аня: Можно сказать, что юмор помогает не свалиться в чернуху при работе с такими темами?
Алина: Да, мы — театральные люди, рассуждаем, что когда создаем какой-то материал, то понимаем, что везде должен быть баланс. Вот мы загрузили зрителя, но надо зрителю выдохнуть. Поэтому добавляем юмор. Потом загрузили, дали еще порцию юмора, чтобы выдохнуть, это необходимо делать.
Возможно, для кого-то спектакль про смерть папы — это слишком. Возможно, для кого-то спектакль с людьми, имеющими опыт реабилитации от какой-то зависимости — это слишком. Вообще социальный театр — это может быть слишком. Иногда это непростой зрительский опыт, местами даже тяжелый.
Но иногда только такие сильные впечатления могут нас заставить задуматься и посмотреть на вещи под другим углом.
В любом случае, театр может быть абсолютно разным, не лишайте себя новых впечатлений, даже таких сложных.
Надеемся, наша статья позволила вам набраться храбрости, чтобы познакомиться с социальным театром.
Всю информацию о спектаклях СХТ ищите в их группе. Не забудьте послушать полную версию выпуска про социальный театр нашего подкаста.
и до встречи в «Бельэтаже!»
