Есть мнение, что Пётр I уничтожил северное мореплавание, запретив поморам строить некие традиционные суда (скорее всего, имеются ввиду кочи), «выдавливающиеся» из воды при сжатии льдинами. А новые корабли голландского образца так не умели. Это мнение интересно тем, что в нём сливаются две легенды. Старая, – советского времени, – про «кочи», и уже современная, про Петра, ненавидящего всё русское.
Следовательно о кочах. Никто не знает, что в XVI-XII веках называлось этим словом. Неизвестно также и происхождение термина. Однако, устройство и характеристики кораблей поморов описаны во множестве документов. Причём, с точки зрения мореходов с побережья Белого моря, между конструкциями существовали тончайшие различия, понятные им, но абсолютно недоступные современным специалистам. Понято лишь, некоторые из ладей вичанок около 150 лет назывались «кочами». И нет никаких указаний на то, что кочи как-то выделялись по размеру или иным потребительским свойствам.
Что же касается «ладей вичанок», то ладья – большая (мореходная) лодка. Как и положено лодкам, палубы ладья не имеет. «Вичанка» же указывает на способ изготовления. Ладья собиралась из толстых, – прочность корпусу придавали не шпангоуты, а они, – полученных раскалыванием бревна вдоль досок. Доски же между собой не сколачивались гвоздями, а связывались «вицей» – скрученными древесными волокнами.
В отличие от ушкуя, мореходная ладья была велика – 15-20 метров при ширине в треть длины корпуса. То есть, речь о «круглом корабле» средневековья, который следует отличать от «длинного» – шнеки. Шнеки, драккары в том числе, были гребными боевыми кораблями. Ладьи же – торговыми и промысловыми. Экипаж насчитывал несколько человек, а не десятки, и движение было возможно только под парусом.
Причём, не только под прямым парусом. Тем не менее, не имея ни настоящего руля (только рулевое весло), ни киля, коч и под косым парусом мог или двигаться по ветру, – под небольшим углом к нему, – или ждать нужного ветра на якоре. О мореходных качествах кочей исчерпывающе говорит тот факт, что викинги точно на таких судах плавали в Исландию и Гренландию (драккар, обычно, считающийся средством передвижения норманнов, не обладал приемлемой обитаемостью и ходить на нём можно было лишь не теряя берег из виду).
...Тут нужно подчеркнуть очень важную вещь. Упоминание норманнов не имеет целью лишний раз обидеть многострадальный без повода русский народ (казалось бы, сами хоть кого обидим, а поди ж ты). Нет речи о том, что норманны научили поморов строить кочи. Упомянутой конструкции ладья – вообще не то, то можно не уметь стоить. Это самый примитивный тип мореходного судна. Всеми нужными технологиями – в виде раскалывания брёвен клиньями и связывания вицей – славяне владели… как минимум, столько, сколько существуют после разделения с балтами. На таких судах ходили все, кто ещё не научился лучшему. И именно примитивность конструкции требовала от мореплавателя фантастических навыков. Без коих сразу утопиться было бы проще. У норвежцев навыки были, у поморов – тоже.
Стоит также упомянуть, что коч ничего не стоил с точки зрения владельцев. Корабль строился под какую-то конкретную задачу и служил только один сезон. Например, плавание в Мангазею занимало две навигации. В первую поморы добирались до фактории, – использованный коч шёл на дрова, во вторую, на новом, сделанном уже там, возвращались.
...И это к вопросу о «выдавливании» кочей на лёд и вообще о «ледовом» классе. Поморы (как и норвежцы) не ходили в северных морях зимой. Нет, они были круче гор, но ладья, как отмечалось выше, не имеет палубы. От ветра, осадков и брызг воды экипаж защищал только тент… Ну и шторм, – если осенью. Круглый корабль оставался на плаву, пока экипаж вычерпывал воду. Так что, даже плохую погоду коч пережидал в устье реки. А лучше на берегу.
Собственно, «выдавливание» не совсем миф. Если ладья, всё-таки, попадала в ледовую ловушку, – об этом свидетельствуют исторические документы, – экипаж вытаскивал её на лёд и переволакивал до «чистой воды». Если же не получалось, – бросал.
Форма корпуса, способствующая выдавливанию судна на лёд, появляется поздно. Ибо полезна она только крупному кораблю, специально подготовленному к зимовке во льдах. Да, корабль не окажется раздавлен, и будет семь-восемь месяцев – до следующего лета – дрейфовать вместе с ледовыми полями. Поморам данная опция обоснованно представлялась полностью бесполезной. Они, просто, – и об этом также сообщают документы, – не оставались зимовать во вмерзшем в лёд коче, а уходили на берег.
Шансов пережить арктическую зиму в открытой, загруженной не припасами, а товаром, лодке не было никаких. В тундре же, – но, всё-таки, на твёрдой земле, – экипаж мог построить убежище, добывать пищу охотой и, как правило, выживал.
Стоит также отметить, что к концу XVII века кочи устарели, и при перечислении используемых русскими кораблей упоминаются, как самые мелкие. На оригинальной гравюре 1692 года коч изображен на фоне поморских дощатика и каюка. Соответственно, многочисленные реконструкции поморских кораблей, фигурирующие под названием «коч», – часто с палубой и бушпритом, – всё что угодно, кроме коча. Как правило, это обычное европейское торговое судно XVII столетия. Может быть, с минимальным архангельском колоритом.
Корабли «голландского типа» начали строиться на Белом море до Петра, – ибо сами поморы всегда находились в очень плотном контакте с Норвегией, – иные капитаны и в Англию ходили, – Архангельск же стал посещаться европейцами с XVI столетия. Запрет на хождение в море на кочах в 1714 году имел в виду прекращение использования «гиблых» судов.
Вероятно, запоздалый, так как после XVII века в источниках ладьи и кочи уже не фигурируют.