Глава 40*
На следующий день князь не пришёл. И через день тоже, посылая вместо себя своих подчинённых, исправно смотрящих на высунутый язык и пишущих всякую ерунду о моём состоянии. Это меня сильно напрягало, так как я знала, что он не покидал стен нашего заведения. Видимо, я сильно его обидела. Пусть и случайно, но это в данном случае ничего не значит.
Стала осторожно спрашивать об Илье Андреевиче у словоохотливой Антонины, и выяснилось, что не только меня обделяет вниманием доктор. Он заперся в своих покоях и через дверь посылает всех к чёрту. Досталось даже смотрительнице, пытающейся достучатся до него. Совсем тревожные новости.
- Тонечка, - ласково обратилась я к молодой монахине. - А можно мне встретится с матушкой Клавдией? Разговор серьёзный к ней есть.
Клавдия не заставила себя долго ждать.
- Ну? - неприветливо спросила она меня с порога.
- Что там с Ильёй Андреевичем?
- А это у тебя спросить нужно! Что ты ему такого наговорила на прогулке, что наш доктор отшельником у себя сидит?
- Случайно разговор коснулся его матери.
- Понятно. Опять влезла не в свои дела.
- Даже в мыслях не было. Говорю же, что по незнанию. Но дело не в этом. Проводите меня к нему.
- Нечего тебе там делать. Да и не откроет. У доктора иногда бывает так.
- Часто?
- Пару раз в год, но лучше в это время его не тревожить.
- А я всё-таки попробую, хотите ли этого или нет. Проводи, пожалуйста! Ну не будь Вороной!
- А вот за прозвище такое поганое тебе отдельное “спасибо”! - картинно поклонилась Клавдия. - Вот уважила, так уважила! Теперь даже сёстры за глаза так называют! Тьфу!
- Не за что. И не будь ты на ворону похожа, когда вот так злишься, то не прилипло бы прозвище. Так что сама виновата. Нечего на всех без разбора каркать. Иногда и мягкость проявить нужно.
- Я не злюсь и не каркаю! Я порядок люблю! А с вами, грешницами, по-другому нельзя!
- “Кто из вас без греха, первым брось в её камень”. Напоминать чьи эти слова не буду. Или когда ты Богу открылась, то тебя только и делали, что плевками да презрением одаривали за прошлое?
- Всякое было.
- Но и хорошее тоже? Уверена, что пытались не только осуждать, но и понять, успокоить. Так чего же сама никого понять не хочешь?
- Ты мне, Елизавета, ещё проповеди почитай! - раздражённо ответила Клавдия. - Не твоего ума дело!
- Я не собираюсь ничего читать, а лишь прошу проводить к доктору.
- Ладно. Сама напросилась. Чую, по-хорошему не отстанешь.
Дверь князя была заперта. Я вежливо постучалась в неё. Никакого ответа. Отбросив приличия, стала лупить кулаком и дождалась.
- Пошли все вон! Никого не хочу видеть! Я занят! - раздалось из-за неё.
- Откройте! Я всё равно не уйду!
- Я никого не хочу видеть! Что тут непонятного?
- А мне наплевать! Откройте!
Молчание в ответ. Ещё пару минут пыталась убедить князя открыть дверь, но он даже голоса не подал.
- Матушка Клавдия, - обратилась я к иронично наблюдавшей за мной смотрительнице.- У вас ключ есть?
- Нет. А то бы сама давно вошла.
- Нужна тонкая палочка и газета, - попросила я, оценив щель под дверью.
- Зачем?
- Увидите.
Вскоре необходимое было у меня в руках. Просунув газету под дверь, я аккуратно палочкой выдавила ключ, молясь, чтобы он, упав, не отскочил далеко. Осторожно потянула газету на себя. Повезло! Ключик на ней!
Взяв его, быстро вставила в замочную скважину. И вот мы уже внутри покоев Елецкого.
В кабинете его нет. Видимо, ретировался из него, чтобы не слышать моих воплей с требованием открыть дверь. Прошла в соседнюю комнату. Я в ней впервые.
Просторная гостиная с чёрным, покрытым лаком роялем, обеденным столом и парой кресел. В одном из них сидел Илья Андреевич, держа в руках приличного размера пустой бокал. Вид сонный, растрёпанный. Мятая рубашка расстёгнута на груди. Кажется, он в ней спал. На наше появление мужчина никак не отреагировал.
Клавдия уже открыла рот: явно для того, чтобы прочитать очередную свою нотацию, но я, приложив палец к губам, попросила её помолчать. Подошла к князю, продолжавшего делать вид, что нас тут нет. Взяла из его рук бокал и понюхала.
- Ого! Неплохой коньяк! - одобрительно сказала после этого. - Какая уже бутылочка?
- Я же просил меня не тревожить. Зачем вы вломились сюда? - не поднимая головы, мрачно ответил он.
- Затем, что в одно лицо пить - это не очень учтиво по отношению к окружающим. Мы с Клавдией, может, тоже хотим. Не соизволите накапать по бокальчику?
- Было пять бутылок. Больше нет. Есть шампанское, но это не тот напиток, который мне сейчас нужен.
- Похмелье сильное?
- Чёрт с ним.
- Значит, необходимо кофе. Матушка Клавдия, будьте так добры сделать его для нас троих.
Когда смотрительница ушла, то князь наконец-то соизволил поднять на меня глаза.
- Что, Елизавета Васильевна? Пришли извиняться и жалеть? Увольте меня от этого.
- За что извиняться? За ваш запой? И жалеть тоже не буду. Это у вас самого хорошо получается. Минута слабости? Понимаю. Только не надо её превращать в балаган с душевными терзаниями.
- Вы ничего не понимаете. Сложно ощущать своё бессилие там, где необходима сила. И я на вас не обижаюсь. На самом деле вы озвучили многие мои сомнения. Страшно слышать их из чужих уст. Значит, они имеют под собой серьёзную основу. Но и остановиться я не могу в своих изысканиях. Причину вы теперь знаете.
- Зачем останавливаться? Вы грибы собирать любите?
- Мне по статусу охота ближе. Хотя, признаться, езжу на неё лишь исключительно по необходимости. Стрелять в зверя, зная, что он перед тобой беспомощен, очень похоже на убийство ради развлечения. Кровавого развлечения. А от такого азарта я не испытываю.
- Можно и про охоту, - улыбнулась я. - Представьте, что вы на ней. Но не ходите, не выискиваете следов… Лося, например. Вместо этого ждёте его у куста, который вам приглянулся из-за красивых ягод. Посреди деревни. Какова вероятность, что лось к нему подойдёт?
- Почти никакой.
- То же самое и с вашими исследованиями. Вы зациклились на своём “кусте” - электричестве. Но вокруг полно и других возможностей. Если, извините деревенскую барышню за прямоту, поднимете свой зад и расширите круг поисков, то можете найти правильный след.
- И кто мне подскажет, где искать этого “лося”? - скептически ответил он. - Вы? Вряд ли. А советы давать все мастера.
- Ваш кофе и мой чай, - прервала нашу беседу Клавдия.
- Поговорим про охоту чуть позже, - предложила я Елецкому. - Сейчас меня интересуют немного другие вопросы. Думаю, что матушка тоже с интересом послушает ответы на них. Скажите, Илья Андреевич, вы несколько дней “лечились” отменным коньяком. Насколько это вам помогло? Только честно.
- Как хотите. Ничего, кроме уныния: ни до, ни после принятия. Особенно после.
- То есть алкоголь не помог. Зачем же вы его тогда приняли в таком количестве?
- Хотелось ни о чём не думать. Отключить мозг.
- Получилось?
- Вряд ли.
- И вот мы пришли к выводу, что алкоголь не помогает в минуты душевного расстройства. Тогда скажите, зачем он есть в меню у пациенток? Я когда увидела, что допускается ежедневное употребление двух бокалов вина, у меня чуть глаза от удивления на лоб не вылезли.
- Вот и я говорю, что грешно это! - поддержала меня Клавдия. - Но доктор слушать ничего не желает. Мол, я сам знаю, что хорошо будет.
- Небольшие дозы алкоголя расслабляют рассудок и благотворно влияют на кровь. Это давно известный факт, - стал пояснять Елецкий. - Если пить в меру, то…
- Про кровь мы сейчас говорить не будем, - перебила его я. - У нас с вами болезни именно рассудка. Вино, ваш любимый коньяк или шампанское туманят и без того затуманенный мозг. Стирают границы контроля и высвобождают скрытые болезни пациенток. Тем более у нас, женщин, имеющих более тонкую душевную организацию.
Но вы не просто пытаетесь лечить вином, а практически спаиваете! Ежедневно! Добавляя ещё одну болезнь к болезни! В результате графиня Зобнина становится ещё более агрессивной, баронесса Витковская - похотливой. Да и другие не лучше. Я специально наблюдала за их поведением, когда чувствовала запах вина от них.
- Верно! - опять подала голос монахиня. - Демонов пробуждаете!
- Я так не считаю, - возразил князь. - И многие известные учёные подтверждают полезность небольшого количества вина. А спирт? Тот вообще применяют в разных микстурах.
- Не лукавьте. Спирт в микстурах и настойках применяют не для лечения, - блеснула я своим образованием. - Он помогает не портиться лекарству и хорошо растворяет в себе полезные ингредиенты трав. У нас в Озерском жила одна ведунья-травница. Она хорошо просветила на этот счёт.
- Всё-то вы знаете, Елизавета Васильевна! - ехидно отозвался Елецкий.
- Всё может знать только Бог. Матушка Клавдия соврать не даст. Но и к народной мудрости прислушиваться иногда стоит. Не на пустом месте она возникла. Я предлагаю вам провести небольшой эксперимент. Давайте на время запретим “винное лечение” и посмотрим на результаты примерно через месяц. Сравним, что было до и после.
- И что будет, если я окажусь прав?
- Предлагаете спор? Отлично! Значит, оживаете. Выигравший может потребовать от проигравшего беспрекословного исполнения одного желания. Приличного, естественно. Как вам такое пари?
- А почему бы и нет.
- Превосходно, - улыбнулась я. - Матушка Клавдия, вы будете свидетельницей.
- Ради богоугодного дела согласна, - нехотя кивнула она. - Пойду-ка немедленно отменю вино. Ох, и вою будет у “бриллиантовых”! Тьфу ты! У знатных пациенток. Вот до чего же поганый у тебя язык, Елизавета! Никого не пропустит!
- И всё-таки, Елизавета Васильевна, - с мягким укором произнёс князь, когда мы остались одни, - я действительно поражаюсь вашему живому уму и начитанности, но вы заходите на территорию, которая вам совсем неведома.
- Вы про лечение?
- Естественно.
- Вы же видели мои бумаги. В них написано, что имею некий Дар, доставшийся мне по наследству от одной ведуньи.
- Я не верю в подобное. Предрассудки тёмных необразованных крестьян. Наука отрицает…
- Хотите, докажу обратное? - недослушав, предложила я.
- Что вам для этого надо? Полнолуние, чёрный кот или трухлявый пень в лесу?
- Оставьте подобное для “всезнающей” науки. У меня свои методы. Готовы прямо сейчас испытать мой Дар?
- Интересно… Давайте! Я жуткое похмелье терплю, так что ещё одна головная боль не сильно испортит моё прескверное настроение.