Интерес к Византии – это такая не очень внятная штука, которая на протяжении долгого периода времени, вроде как была, но вроде как и всегда отодвигалась на задний план. Начать с того, что отношение к Византии в Европе всегда было довольно натянутым, и ряд стереотипов в итоге определил отношение к ней, как к чему-то побочному и второстепенному.
Для мыслителей эпохи Ренессанса сама по себе Византия была ничем иным, как дорогой к изучению Античности. И путь историка в Древнюю Грецию пролегал через ромеев, которые сохранили классическое наследие. Именно благодаря Византии Запад эпохи Возрождения смог насладиться греческой культурой, которую в Восточном Риме искренне любили и уважали. Из Византии в Европу везли классические греческие тексты, там же в Византии были составлены и первые комментарии к античным произведениям. Да и вообще ромеи очень даже активно способствовали сохранению древних произведений, переезжая понемногу на Запад в годы упадка империи.
Сама же Византия долгое время не воспринималась иначе, как склад свидетельств о Древней Греции. Однако с течением времени появилась вполне логичная связка. Если в Византии осталось больше всего комментариев и осмыслений античного прошлого – значит и сами византийцы очень даже интересные. Из-за этого вместе с греческими памятниками на Западе начинают публиковать и византийских писателей. Однако интереса к истории империи все также не было.
Первым ученым, что проявил интерес к византийской истории стал немецкий исследователь Иероним Вольф (1516–1580). Он страстно интересовался как древними, так и византийскими источниками, поспособствовав публикации работ Иоанна Зонары, Никиты Хониата и Никифора Григоры. А работа Вольфа под названием "Corpus byzantinae historiae" стала первой работой с изучением истории империи. Хотя тут стоит проговорить, что именно с подачи Вольфа появилось слово "Византия". Все для того, чтобы не называть Ромейскую империю "римской", отказывая ей в праве на наследие Античности.
Однако даже так дело сдвинулось с мертвой точки. Уже в конце XVI – начале XVII веков в разных местах и разными методами была подготовлена почва для исследования источников по византийской истории и по сводам византийских законов. Пионерами в этом деле стали:
– Вильгельм Хольцман, Давид Хёшель Иоганн Ленклавий в Германии;
– Дени "Петавий" Пето и иные ученые иезуиты во Франции;
– Бонавентура Вулканий и Иоганн Меурсий в Нидерландах и Голландии;
– Николай Алеманн и Лев Алляций из числа греческих униатов в Италии.
В этот начальный период изучение Византии обычно ограничивалось изданием источников и переводом их на латинский язык. При этом выбор авторов происходил на авось, поскольку никакой системы в подборе источников не было.
По настоящему изучение Византии начало процветать во Франции в середине XVII века. Всплеск интеллектуальной активности при дворе Людовика XIII и его наследника – "короля-солнце" – нашел выход в изучении истории Византии. К тому же народ стал действовать более вдумчиво.
Непосредственно под патронажем Людовика XIV и министра финансов Кольбера Печатный двор Лувра стал издавать большую серию работ византийских историков, начав с "Истории" Иоанна Кантакузина и "Excerpta legitionibis" Константина Багрянородного. Тогда же французский иезуит Филипп Лаббе призвал всех ученых мужей заниматься Византией как можно больше, подав пример публикацией целой кучи документов по истории Вселенских соборов. Начатый труд по сбору памятников длился десять лет и привел к изданию целой кучи источников по византийской истории под заголовком "Парижского корпуса".
Сперва организаторами этого издания были Жак Фабре и Жак Гоар, а позже пальма первенства в изучении Византии перешла к другому французу по имени Шарль Дюканж. Именно его считают фактическим основателем изучения истории Византии, благодаря целой куче работ, посвященных:
– переводу ромейских авторов, таких как Иоанн Киннам и Иоанн Зонара;
– написанию комментариев для трудов Анны Комниной и Никифора Вриения;
– топографии империи ("Constantinopolis Christiana");
– генеалогии византийских родов ("De familiis byzantinis");
– составлению лексических словарей ("Glossarium ad scriptores mediae et infimae graecitatis").
В итоге интерес к Византии в XVII веке, особенно во Франции, принес свои замечательные плоды. Однако наступившая уже через сотню лет Эпоха Просвещения свела все труды на нет. Видите ли, в чем дело. Философы-рационалисты очень гордились своим религиозным скептицизмом, а потому история "Темных веков" их не очень-то впечатляла. А образ Византии, как государства, в котором религия занимала не последнее место, стал предметом насмешек и осмеяния. История империи, по словам Вольтера, была лишь "никчемным собранием торжественных речей и чудес". А Монтескье называл византийский путь "чередой восстаний, мятежей и предательств".
Даже историческое осмысление Ромейской империи в научных трудах становилось уж слишком пессимистичным. Поэтому, что у Шарля Лебо, что у Эдуарда Гиббона, Византия – это продолжение Рима, стремящееся к упадку на протяжении веков и знаменующее "триумф варварства и религии".
Сейчас, понятное дело, никто Византию так не рассматривает. Однако хулить что Гиббона, что Лебо не стоит. Они провели колоссальную работу по сбору источников и приведению их в порядок. Благодаря им, Византия получила вполне цельное описание своей жизни, пусть на добрую сотню лет, интерес к её истории упал. Новое же рождение византинистики начнется уже в XIX века и там огромную роль сыграют изыскания уже не французских, а немецуих ученых.
Что почитать?
1. Острогорский Г.А. История византийских исследований / пер. с англ. И.А. Иванова // Христианское чтение. 2010. №1.
2. Шварц. Е. Acta conciliorum oecumenicorum. 1922.
3. Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods. Cambridge, 1914.