Наши поселяне думают, что с сего дня перестают бродить по лесу лешие. Расставаясь с лесом, они, будто с досады, ломают деревья, как тросточки, в полянах вырывают землю на семь пядей, загоняют всех зверей по норам, а сами проваливаются сквозь землю. Во весь день ветер воет по лесам, птицы не смеют прилетать к деревьям. Об мужике и говорить нечего: ни за что из доброй воли не пойдет в лес. Леший не свой брат — переломает все косточки не хуже медведя [1].
В одних местах представления об особом поведении леших связано с Покровом, в других же - с Ерофеевым днём [6].
С этого дня устанавливаются холода [4]. Ждут появление первого снега [5].
- «А с Ерофея и зима шубу надевает!»
- «На Ерофеев день один ерофеич (зелено-вино, травник) кровь греет!»
- «Ерофеич — часом дружок, а часом — вражок!» [3]
Под «ерофеичем» здесь подразумевается вино, настоянное на травах. Любовь к выпивке нередко соединяется у лешего с увлечением азартными играми. Новгородцам известна быличка о леших, которые в ночь под Воздвиженье (или под Ерофеев день) играют в карты и проигрывают зверей и домашний скот [6].
О МУЖИКЕ, ЖЕЛАВШЕМ УЗНАТЬ, КАК ЛЕШИЙ ЖИВЁТ
Между поселянами существует предание об удалом мужике, желавшем подсмотреть, как леший будет проваливаться сквозь землю.
«Жил когда-то в деревне мужик, не в нашей, а там, в чужой, собой не мудрой, но зато такой проворной, что всегда и везде поспел первый. Поведут ли хороводы, он первой впереди; хоронят ли кого, он и гроб примеряет и на гору стащит; просватают ли кого, он поселится от рукобитья до самой свадьбы, и поет и пляшет, обновы закупает и баб наряжает. Отродясь своей избы не ставил, городьбы не городил, а живал в чужой избе, как у себя во дворе. Хлебал молоко от чужих коров, ел хлеб изо всех печей, выезжал на базар на барских конях, накупал гостинцев для всех деревень. В деньгах счету не знал. У кого нет избы, он даст денег на избу; у кого нет лошадки, он даст денег на пару коней. Одного только не знали православные: откуда к нему деньги валятся? Старики поговаривали, что он продал свою душу нечистому за деньги, и утверждали за правду, что трудовая копейка не велика и для своей нужи. А у него отчего же завелись деньги для всех? С работы, де, не будешь богат, а только горбат. Бабы говорят свое: старики никогда правды не скажут. Ну, кто баб переспорит? Молодые судили по-своему: он, де, кладь нашел с золотом и серебром. Вот отчего и богатство. Бабы и тут стояли на своем: что молодые знают? Молодо-зелено. Поди уверь их, что молодые не дураки, так после и беги сам с бела света. Старушки уверяли своих кумушек, что удалой таскает свои деньги из вороньего гнезда. Там, де, никогда деньгам перевода нет. Вот затем-то он и в лес ходит всякий день. Бабы и тому не верили: где, де, старухам знать? Давно из ума выжили! А скажи бабам, что старухи умнее их, так и в избе места не дадут. Один только староста говаривал под хмельком, что он знает всю правду. Старосте можно было бы поверить: мужик он богатый, поит стариков брагой, кормит ребят пирогами. Все это говорят мужики; а бабы думают другое: староста, де, все делает по женину веленью. Что скажет его баба, так тому и быть. А с бабьим умом далеко ли уйдешь?
Послушайте-ка, что соседи говорят про старосту. Раз случилась на него, старосту, беда: недочет вышел в подушных. Вот он и начал спрашивать бабу издалека: «Хвалишься ты, баба, что умней тебя нет, а знаешь ли ты, баба, сколько у нас в селе дворов?» — «Знать не знаю, а сочту поумней твоего». И начла баба всех тридцать дворов. Староста сидит за столом, бороду поглаживает, на бабу поглядывает, да и молвит: «Дворов-то было тридцать еще до тебя, когда я не женился, а ты, баба, замуж не шла. А знаешь ли ты, баба, сколько подушного с мужиков идет?» — «Вот еще чего не знать! С Петрова по рублю, с Евдокей по рублю, с Радуниц по рублю; а сколько всего, ты сам смекни, умная голова». Сидит мужик и думает: «Нет, эдак и в год не сочтешь! Есть дворы вдовьи, есть и в пусте. В приказе уряжено со вдовьего двора не брать, а с пустого нечего взять». И пошел староста к удалому мужику на совет, ума-разума набраться. А пошел было он не просто с поклонами, а с дорогими посулами: с вином и пряником. Дозналась баба, что у мужа на уме сидит, так и невесть что было: и била-то его, и бранила-то его, и на неделю в амшеник заперла. Ну, сами вы, православные, народ толковый, посудите поумней: можно ли веру дать старосте, что он говорит? Другое дело удалой мужик: ума палата. Все знает, что на свете делается: как на торгу купец торгует; как в городе воевода судит-рядит; как бояре живут в каменной Москве. Кажись, мужику чего бы больше и знать? Так нет: давай то, что не знаю, говори то, что не ведаю.
Наш удалой одного только не знал: как лешие проваливаются сквозь землю. Задумал мужик сам собой посмотреть на лешего, да и был таков. Ну что бы ему попросить совета у баб? Все бы лучше присудили: как миновать беды? Старики прежде нас говаривали, что бабы на это дело умней мужиков. Вот и ходит мужик по лесу, а тут навстречу ему леший. Он и тут не сробел: шапку долой, да и ему ж челом. Известное дело, что леший не говорит, а только смеется. Удалой себе на уме молвит: «Нет, брат, меня этим не проведешь, смейся себе, сколько хочешь. Лучше попытаю: где его жилье?» И начал пытать его, вот так: «А есть ли у тебя, Иваныч, хата да жена баба?» И повел леший мужика к своей хате, по горам, по долам, по крутым берегам. Шли, шли и пришли прямо к озеру. «Не красна же твоя изба, Иваныч, — молвил удалой. — У нас, брат, изба о четырех углах, с крышкой да с полом. Есть в избе печь, где ребятам лежать, есть полати, где с женой спать, есть лавки, где гостей сажать. А у твоей хаты, прости господи, ни дна, ни покрышки». Не успел мужик домолвить слова, как бух леший о землю: земля-то расступилась, туда и леший попал. С тех пор удалой стал дурак дураком: ни слова сказать, ни умом пригадать. Так дураком помер. Зачем было ему смотреть на лешего? Хотел умней всех быть. Да и чего набраться у него, лешего? Важное дело: смотреть, как будет он сквозь землю проваливаться! Небось весною опять выскочит из земли как ни в чем не бывало. Вишь их такая порода» [1].
ПРАВОСЛАВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ
Сщмч. Иерофе́я Афинского, епископа (I); Обре́тение мощей свтт. Гу́рия, архиепископа Казанского и Варсоно́фия, епископа Тверского (1595); Собор Казанских святых.
Благоверного князя Влади́мира Ярославича Новгородского, чудотворца (1052); прпп. Елла́дия и Они́сима Печерских, в Ближних пещерах (XII–XIII); преподобного Аммо́на, затворника Печерского, в Дальних пещерах (XIII); сщмчч. Га́ия, Фавста, Евсе́вия и Херимо́на (III); сщмч. Петра Капитолийского (III–IV); мцц. Домни́ны и дщерей ее Вирине́и (Верони́ки) и Проску́дии (Просдо́ки) (305–306); прп. Аммо́на (Амму́на) Нитрийского (ок. 350); прп. Па́вла Препро́стого (IV); мученика Дави́кта (Ада́вкта) и дщери его Каллисфе́нии (IV) [8].
ИМЕНИНЫ
Вероника, Владимир, Гурий, Евсей, Ерофей, Онисим, Павел, Пётр [8].
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА КАНАЛ
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Сахаров И. Сказания русского народа
3. Коринфский А. Народная Русь
4. Рыженков Г. Народный месяцеслов
5. Толстой Н. Славянские древности
6. Некрылова А. Русский традиционный календарь
8. azbyka.ru/days/2024-10-17