«Спасибо Вам, Сергей Петрович, за рыбу. Лина». Эта записка – клочок оборванного тетрадного листа – сегодня вновь лежала передо мной. Это была благодарность от Василины за то, что я ей очередной раз достал по знакомству пару рыбешек для её голодных трех детишек. Рыбу я мог достать запросто – был у меня друган, рыбак-недоучка, как все в шутку называли его, Пашка. Он сам рыбачил и сам же продавал. Вечно пьяный, всегда злой, Пашка считал, что покупатели только и хотят его обмануть, надуть. Поэтому когда я в очередной раз шел на рынок, не удивлялся, что вокруг Пашкиного прилавка толпа людей, шумно кричащих и что-то доказывающих гневному продавцу. Так было и тот раз, когда я познакомился с Василиной.
Дело было, как сейчас помню 17 апреля 1955 года. То есть, почти год назад. Времена, как вы знаете тяжелые нынче. Смерть Сталина всех из колеи выбила. Моя мать так его любила и боготворила, что и сама быстренько состарилась и за великим вождем пошла в долгий и вечный путь. Жил я бобылем. Путешествовал, ничего не искал и не стремился. Вот и занесло меня как-то в эту глухую деревню. В тот весенний день я шел на рынок, послушать базарный говор. Я, знаете ли, пишу иногда, на досуге, потому местные деревенские новости, могли мне понадобиться. Да и вообще. Нравилось мне это занятие, ходить по рынку, общаться и знакомиться с людьми. В тот день было пасмурно, на базаре люди все бежали бегом, чтобы успеть закупиться до дождя. Поговорить оказалось не с кем. Решил я к Пашкиному прилавку, там всегда народ. Иду и вижу, людей-то никого. Один Пашка и женщина молодая, в окружении трех ребятишек. Ещё издалека я заметил, что мой друг что-то совсем не в духе, он кричал и стучал кулаком по прилавку, так что рыба подпрыгивала. Подхожу… Он мне: «А, вот и ты, ну-ка рассуди нас по добру! Скажи этой девке, чтобы рыбу мою возвратила немедля… Карасика, пухлого… Знаю, что она увела, и уже, видать, не впервой…» Пашка шмыгнул носом и протянул мне грязную ручину. Привет, мол. Я пожал руку не без особой брезгливости, правда: «Здорова! Что тут у вас?» И посмотрел на женщину. Думаю: «Баба как баба, не уж-т воровка! Вряд ли, не похоже». Женщина, между тем, видимо совсем растерялась. Мальчуган её стал теребить платье и плакать. Она его рукой гладила и шептала: «Тише, Сеня, сейчас уж пойдем… Сейчас…» И почему-то замолчали. Пошел дождь, и он обещал быть неслабым. Она сказала: «Может, я пойду… Не брала я рыбы никакой. Это Сеня… Но, поверьте, он мал ещё, не специально, просто кушать хочется… Может. Пойдем мы, детишки промокнут…» Я улыбнулся ей и ответил: «Не переживай, мамаша. Весь ущерб возместим. Пашка, на какие деньги карасик твой потянул?» Рыбак удивленно достал счеты, потрогал деревянные клавиши и говорит: «Рубель с копейкой… Никак не меньше…» Женщина вдруг неожиданно закричала и пустилась в слезы: «Какой рубель! С ума вы все посходили что ли! Какой рубель? Где же взять? Чем мне детей-то кормить… Антихристы и все тут…» Дети тоже заплакали, да и Пашка растерялся. Вроде все по-честному рассчитал. Что-что, а никогда не обманывал. Тут я и говорю: «Паш, вот тебя твой рубль, извини, копейку потом отдам. А вы, мамаша, пойдемте-ка домой, я провожу».