40 глава
Автор Эльмира Ибрагимова
– Спасибо тебе, родная. Теперь я уйду спокойной за внука. Я тебе верю.
Фатима в тот же вечер забрала Муслима и перевезла к себе самые необходимые вещи мальчика.
Мальчик вначале, скорее, для приличия, отказывался от переезда, говорил, что он и один дома не боится. Но было заметно, что он переезжает с радостью, рядом с Фатимой он чувствовал себя уютно, спокойно.
Девушка ежедневно ходила к Антонине Сергеевне и с сожалением замечала: шансов на ее выздоровление остается все меньше. Фатима так ни разу и не подошла к Залимхану, не заговорила с ним с тех пор, как тот привез к ней Муслима. Фатима старалась приходить к Антонине Сергеевне в то время, когда Залимхана не было в отделении и прежде, чем пройти в здание, искала глазами его машину в больничном дворе. Ждала, когда он уедет. Если они приходили в больницу с Муслимом, она отпускала мальчика к бабушке. А сама, сославшись на какие-то причины, задерживалась, не желая столкнуться с Залимханом. Иногда приходилось ждать довольно долго, но Фатима не была готова к встрече с ним.
Однажды, выйдя из палаты Антонины Сергеевны, девушка все же увидела Залимхана в коридоре отделения. Он, также заметив девушку, тут же направился в ее сторону. Фатима не успела уйти.
– Здравствуй, Фатима, – сказал Залимхан, подойдя. – Знаю, ты каждый день навещаешь Антонину Сергеевну, но ни разу за все это время не подошла ко мне. А я не только заведующий отделением, но еще и ее лечащий врач. Тебя не может не интересовать состояние близкого тебе человека. Значит, не спрашиваешь о ней только потому, что не хочешь со мной видеться?
Фатима опустила голову в поиске нужных слов, но в это время к ней очень кстати подошел Муслим. И Фатима, наскоро попрощавшись, прошла с мальчиком к выходу, оставив вопрос Залимхана без ответа.
Девушка ругала себя за то, что промолчала в ответ, все силы она потратила на то, чтобы не расплакаться перед ним. Фатиме вдруг стало пронзительно жалко себя, уже в который раз ставшую виноватой без вины. Но встреча Залимхана с Гасаном у нее дома в тот злополучный день была не последним неудачным стечением обстоятельств. Словно злой рок преследовал девушку, мешая Фатиме стать наконец счастливой.
Уже на следующий день после нечаянной встречи с Залимханом в коридоре отделения Фатима в очередной раз пришла к Антонине Сергеевне, на сей раз не одна, а с Раей. Та уговорила Фатиму сходить с ней к портнихе, а по пути они зашли в больницу. Девушки недолго пробыли у Антонины Сергеевны, поговорили с ней, узнали о самочувствии. У больной женщины была только одна тема – Муслим. Она благодарила Фатиму за то, что та забрала его на время к себе.
– Ему нужно будет время пережить мой уход, в детдоме ему первое время будет больно. А потом, конечно же, надо будет устроить его туда, другого выхода нет.
– Ну что вы, Антонина Сергеевна, все время себя хороните. Вы еще поживете, как вижу, на поправку пошли.
– Так бывает перед самым концом… Ладно, не буду больше о грустном…
Фатима стояла спиной к двери, но вдруг почувствовала на себе взгляд.
– Ой, доктор, – обрадовалась, увидев Залимхана, старушка. – А я вас сегодня еще не видела, спросить у медсестры хотела – все ли у вас в порядке?
– Ладно, пойдем, Фатима, кажется у них обход, не будем мешать. К тому же, за нами приехали, – нетерпеливо поторопила Фатиму Рая.
Та обернулась к подруге, но спрашивать ничего не стала – рядом стоял Залимхан. Фатима уже и сама поняла, кто мог за ними приехать. Уже на лестнице она раздраженно спросила подругу:
– Зачем ты мне и Гасану эти встречи устраиваешь? Я же сказала, что между нами ничего не будет. Разве неясно?
– Не будет – и не надо, – примирительно, но в то же время обиженно ответила Рая. – Что я могу поделать, если брат позвонил и спросил, где мы? Я ответила, что в больнице, но собираемся к портнихе. Он и предложил заехать за нами и отвезти куда надо. А что я должна была ответить? Не надо, братец, спасибо, доедем на маршрутке?
Фатима промолчала. Гасан, увидев их, обошел машину, чтобы открыть двери и посадить девушек. Нехотя усаживаясь на заднее сиденье, Фатима случайно подняла глаза и увидела в окне второго этажа Залимхана – он внимательно и грустно смотрел на нее. Но в тот момент, когда их взгляды встретились, он резко одернул штору.
«Боже мой, ну что же это такое?» – Фатима готова была расплакаться. Теперь у Залимхана не останется сомнений, что у них с Гасаном отношения. Любой бы на его месте так подумал. Настроение Фатимы было вконец испорчено, и Рая с Гасаном тщетно пытались узнать о причине.
Девушки пошли в ателье, а Гасан остался ждать их в машине.
– Почему бы нам пешком отсюда домой не пройтись? – недовольно спрашивала Фатима подругу. – Осталось, как в «Бриллиантовой руке», даже в булочную на такси ездить!
– Но мы не на такси ездим, а на своей машине, причем, на очень дорогой иномарке. Чего нам стесняться? Пусть другие смотрят и завидуют.
Под вечер Гасан долго умолял девушек пойти с ним в ресторан:
– На днях уезжаю, захотелось напоследок отдохнуть в кругу таких приятных девушек, – сказал он, улыбаясь сестре и Фатиме.
Рая была рада приглашению, но Фатима наотрез отказалась:
– Нет, я устала. И просто хочу отдохнуть, – сказала она и на всякий случай добавила: – Без компании, у себя дома.
Но отдыхать ей не пришлось. Муслим был дома, смотрел телевизор и обрадовался ее приходу. Внимательно посмотрев на нее, тревожно спросил:
– Ничего не случилось, Фатима? Ты такая расстроенная. С бабушкой моей что-то не так? Я сегодня не был у нее, после занятий соревнования были. Она не обиделась?
– Не обиделась, она знает о твоих спортивных успехах. И чувствует бабушка себя неплохо. Это мне сегодня нездоровится, не обращай внимания. Я отдохну, и все будет нормально.
– Ложись, Фатима, а я тебе чаю принесу с лимоном.
– Не надо, Муслим. Я просто не выспалась сегодня. Отдохну – и завтра опять буду, как новенькая, – пошутила она.
Но уснуть Фатима не смогла еще долго. Она думала о Залимхане, о том, как в очередной раз жизнь нелепо разводит ее с любимым человеком. Несмотря на свои недолгие и неопределенные отношения с Залимханом, она понимала: этот человек в ее жизни появился совсем не случайно. Он и есть та самая ее половинка, рядом с ним она чувствовала себя абсолютно счастливой. И ничего ей от жизни больше не надо, кроме того, чтобы он был рядом.
Фатима ругала себя за все: за свои долгие сомнения и оглядку на прошлые отношения. За то, что, даже поняв, что любит Залимхана, боялась признаться в этом даже самой себе. А теперь еще и эта история с Гасаном. Девушке стало страшно: неужели она потеряет любимого? Что ей делать? Как объясниться с ним и сказать все как есть? Фатима решительно взяла в руки мобильник и набрала номер Залимхана. Ей показалось, что в ожидании ответа прошла вечность, но трубку так и не взяли.
«Все ясно, он не хочет со мной разговаривать, – решила девушка, и глаза ее наполнились слезами. – В моих комментариях не нуждается. И как его винить – видел через окно, как мы с Раей в машину Гасана садились».
Да, дорого ей эта дешевая квартира обходится, она платит за нее своим счастьем, возможностью быть рядом с любимым. Так и в этом она виновата! Зачем вообще переехала? От чего и от кого сбежала? От своей любви и счастья? Только ведь от себя никуда не уедешь – разве трудно было это понять? Ни одна девушка на ее месте не стала бы делать такие глупости. Залимхан с самого начала был настроен серьезно, он любит ее по-настоящему. Что же нужно им для счастья, если она испытывает взаимные чувства? Почему же он сейчас не ответил? Может, звонка не услышал? А может, Залимхан в больнице со своими тяжелыми больными? Вопросы не давали покоя Фатиме.
Залимхан был дома. Тетя Валя, только что уложившая ребенка, вышла к нему, возмущаясь:
– И чего ты трубку свою так долго не брал? Еле ребенка уложила, боялась – проснется, твой мобильник столько времени разрывался. С работы, что ли, звонят, а ты идти не хочешь?
– Нет, это не с работы, – коротко ответил Залимхан и поспешил выйти в другую комнату. Он не хотел сейчас обсуждать с тетей Валей свои отношения с Фатимой. Да и какие у них отношения? Нет никаких! У нее, как видно, отношения с тем москвичом все-таки сложились. А он еще сомневался. Но слишком уж много совпадений и неясностей: Фатима вдруг переехала в квартиру Гасана. Переехала именно перед приездом Гасана из Москвы. В тот воскресный вечер он оказался у нее без сестры, а Фатима, видимо, имея на это особые причины, попросила Залимхана прийти попозже, чем они договорились. А теперь еще и сегодняшний их приезд в больницу. Что ж, сомнений не осталось. Ему просто показалось, что и она его любит. Показалось… Что ж, пусть она будет счастлива. Наверное, судьба у него такая – находить и терять.
На следующий день Фатима опять пришла к Антонине Сергеевне, но уже не избегала Залимхана, а искала его глазами. Она понимала: ее вчерашний отъезд из больницы в машине Гасана не может не сказаться на отношении Залимхана к ней. Несколько дней назад он первый подошел к Фатиме после их размолвки и был настроен весьма дружелюбно, сделал первый шаг к примирению. Фатима стала надеяться, что все у них с Залимханом наладится, но теперь, после неудачного появления Гасана в больнице, все опять усложнилось. И что ей теперь делать? Самой пойти на объяснение с Залимханом? Но вчера он даже трубку не взял и не перезвонил ей.
Побыв немного у Антонины Сергеевны, Фатима стала спускаться вниз по лестнице, к выходу. Вдруг прямо перед собой она увидела Залимхана – он поднимался по лестнице навстречу. Залимхан был в белом халате, с фонендоскопом в руках, возвращался из приемного покоя, куда его вызвали на консультацию. Увидев девушку, он постарался скрыть растерянность.
Фатима поздоровалась первой, Залимхан ответил на приветствие и замолчал. Девушка, не зная, с чего начать разговор, спросила об Антонине Сергеевне. Залимхан сухо ответил, что состояние пожилой женщины тяжелое и надежды на выздоровление мало.
– Продлеваем ей жизнь, насколько можно, но надежды почти нет.
Залимхан говорил полуправду: робкую надежду на выздоровление Антонины Сергеевны имел только он. Все остальные врачи отделения никак не могли понять: почему заведующий, несмотря на большой опыт и профессионализм, так возится с безнадежной больной? Почему пытается использовать любой шанс вернуть старушку к жизни?
– Вы один из лучших специалистов больницы, Залимхан, я это знаю. Но и вы не Бог, – сказал ему главврач после профессорского обхода. – Этой женщине мы помочь не сможем, почему вы ее не выписываете? Вам нужен повышенный процент смертности в отделении?
– У нее нет никого из родных и близких, кроме внука-школьника. Выписать ее умирать домой я не могу. Нам удается немного облегчить ее страдания, а иногда мне кажется, что еще немного – и наступит переломный момент, больная пойдет на поправку, – объяснял свою позицию Залимхан. Но такое объяснение еще больше раздражало главврача.
– Вот именно, это вам кажется, коллега. Поверьте и моему врачебному опыту – вашей больной уже ничто и никто не поможет. У нас не хоспис, и не наша обязанность встречать с больными смертный час.
С головой уйдя в свои размышления, Залимхан не слышал, что говорила ему сейчас Фатима. А она, не найдя других тем, но желая поговорить с Залимханом, говорила ему об Антонине Сергеевне. Залимхан услышал только последнюю фразу, обращенную к нему:
– Ты меня не слушаешь? Не хочешь говорить со мной?
– Я все сказал, – устало ответил девушке Залимхан. – Добавить еще что-то о состоянии больной мне просто нечего.
Фатима растерянно молчала, равнодушный и холодный тон Залимхана сбил девушку с толку.
– Всего доброго, – подвел итог разговору Залимхан и, кивнув на прощание, стал подниматься по лестнице в свое отделение.
«Ну, вот и все», – горько подумала Фатима.
Накануне у Фатимы состоялся разговор и с Гасаном. Тот опять спросил ее о возможной перспективе их отношений. Девушка ответила твердо:
– Между нами ничего быть не может, Гасан.
– Но почему? Так ли я плох, чтобы отказ был таким категоричным?
– Дело не в вас, Гасан. Я люблю другого человека, наверное, мне надо было сразу об этом сказать.
Несмотря на категорический отказ Фатимы, Гасан не поверил ее словам и решил не терять надежды. Рая убеждала брата, что подруга свободна и у нее нет никаких отношений. Действительно, мужчин в ее окружении не было. Фатима всегда была на работе или дома, одна или с Раей.
«Ладно, пока оставим все, как есть, но точку в этой романтической истории ставить рано», – подумал оптимистически настроенный Гасан – отказываться от понравившейся девушки он не собирался.
Залимхан после встречи с Фатимой на лестнице тоже долгое время не мог прийти в себя. Понимал: девушка хотела поговорить с ним о чем-то очень важном для них обоих, а его ледяной тон остановил ее. Но Залимхан в который раз задавал себе вопрос: зачем им эти разговоры, если в жизни Фатимы появился другой мужчина?
Усилием воли, прекратив мучительные размышления, Залимхан включился в работу: обошел тяжелобольных, посмотрел назначения, обсудил бытовые вопросы с сестрой-хозяйкой.
А вечером Залимхану позвонил Иван Ефимович и сказал: вопрос с усыновлением будет решаться в суде через два дня, и Залимхан должен прилететь в Москву дня хотя бы на три.
– Вы с Лидой остаетесь с завтрашнего дня вдвоем, – сказал Залимхан тете Вале вечером. – И за домоправительниц, и за папу, и за маму для нашего Руслана. Хотя вам не привыкать, я прихожу домой только ночевать, и толку от меня мало.
– Да, вдвоем с Лидочкой мы справимся, не волнуйся. В командировку тебя посылают? – поинтересовалась тетя Валя.
– Нет, я еду за документами по усыновлению собственного сына.
– Ой, господи, чего тут устанавливать, доказывать? Возьми с собой Руськину фотографию, это и будет документ, вы же с ним так похожи!
– Фотографию к делу не приложишь, и не так все это просто. Ладно, думаю, там проблем не возникнет. Но отлучиться дня на три мне надо. Завтра же договорюсь на работе, и вечерним самолетом вылечу в Москву.
На следующий день Залимхан улетел, а поздно ночью оставшаяся с Русланом тетя Валя проснулась от пронзительного крика малыша. Обычно спокойный ребенок плакал, кричал, никак не успокаивался.
– Господи, да что же такое с ним? – забеспокоилась пожилая женщина, дотронулась губами до лба ребенка и ужаснулась – малыш «горел» от высокой температуры. Женщина попыталась дать ребенку жаропонижающее, но он тут же вырвал. Тетя Валя готова была и сама расплакаться – ребенок плакал и стонал, с каждым часом ему становилось хуже. Малыш стал вырывать, у него разболелся животик. На крик пришла Лида, вторая его няня, живущая этажом ниже. Две женщины до утра не сомкнули глаз. Няни ломали голову над причиной детской хвори, вспоминали, что их питомец ел накануне, с кем был в контакте, строили догадки, искали выход.
– Надо же такому случиться, когда Залимхана нет в городе! – причитала тетя Валя. – Был бы он на месте, справился бы и сам, ведь он хороший врач. А то ведь какая ответственность – малыш болен, а родных рядом нет.
От бессонной ночи и переживаний у тети Вали к утру поднялось давление, но из солидарности с растерявшейся Лидой домой она не ушла, а прилегла тут же, в квартире Залимхана. Ребенок все время плакал и не успокаивался ни на минуту.
Утром расстроенные женщины вызвали участкового педиатра. А та написала направление в больницу.
– Вызывайте скорую, малыша надо срочно госпитализировать. В больнице у него срочно возьмут необходимые анализы, поставят точный диагноз, понаблюдают за ним какое-то время. И конечно, примут меры, – уговаривала их участковая врач.
– Но мы всего лишь няни мальчика, матери у него нет, а отец по делам уехал. И номер его московский не знаем, чтобы сообщить о случившемся, спросить, как нам быть. Он только вчера вечером улетел, – делилась переживаниями и сомнениями Лида, с опаской глядя на разболевшуюся тетю Валю: правильно ли она говорит?
– Даже не знаю, что вам посоветовать. Повторю уже сказанное: оставлять малыша дома – это риск. И какая разница, кто вы ему, если ребенка доверили вам. У вас нет выбора – ребенка надо госпитализировать.
Участковая врач убежала по вызовам, а тетя Валя, с трудом поднявшись с дивана, опять взяла инициативу в свои руки. А как же иначе – Лида была из категории ведомых, и любое непредвиденное осложнение вызывало у нее панику.
Тетя Валя позвонила Фатиме, рассказала бывшей соседке невеселые новости.
– Скоро буду, прямо сейчас отпрошусь с работы, поручу Муслима Райке и приду к вам, – тут же сориентировалась Фатима, не дожидаясь просьбы о помощи.
Спустя час скорая уже везла Фатиму с малышом в детскую инфекционную больницу.
– Почему в инфекционную? – спросила Фатима, узнав маршрут скорой. – А если у мальчика нет никакой инфекции, зачем нам рисковать?
– Не учите нас работать, девушка, мы не первый день на скорой катаемся и с детьми работаем. У вашего сына самая настоящая инфекция. А какая – установят врачи.
– Вы мама ребенка? – бесстрастно спросила врач приемного покоя, положив перед собой бланк истории болезни. – Полис привезли с собой?
Как ни странно, врач приемного покоя ничуть не была обеспокоена состоянием своего маленького пациента, привыкла уже за годы работы и к плачу, и к детским стонам. А у Фатимы разрывалось сердце от жалости и сострадания к маленькому. Ребенок смотрел ей прямо в глаза и жалобно стонал, пряча головку на ее груди. И она плакала вместе с ним.
– Может, вы сначала окажете нам помощь, а потом я отвечу на все вопросы? – с надеждой спросила Фатима, прижимая к себе пылающего мальчика. – И полиса у нас с собой нет, привезем его позже, сейчас не до этого было.
– Мамаша, у нас свой порядок, а полис надо в таких случаях всегда держать рядом, – недовольно ответила врач и с надеждой на поддержку посмотрела на мужчину, сидящего за столом напротив нее. Судя по всему, мужчина был ее начальником. Но тот, внимательно посмотрев на Фатиму и малыша, распорядился:
– Окажите малышу помощь, сбейте ему температуру. Не теряйте времени.
За два дня, проведенных с мальчиком в больнице, Фатима, казалось, пережила целую жизнь, полную тревог и переживаний. Она, ни минуты не сомневаясь, отдала бы свою жизнь за спасение этого малыша.
Трудно было поверить, но у ребенка, которого няни содержали в практически стерильных условиях, врачи действительно нашли банальную кишечную инфекцию. Малыша промывали, ставили капельницу, кололи, поили раствором.
– Боже мой, сделай так, чтобы с Русиком ничего не случилось, – молила Фатима небо каждую минуту. Ей казалось, что она держит на руках не ребенка Залимхана и покойной Тани, а своего малыша. Разве чужого можно так любить, как любит она Руслана?
Тетя Валя звонила Фатиме каждый час, в подробностях расспрашивала ее о малыше, сокрушалась о случившемся, плакала. А Фатима находила в себе силы успокаивать больную женщину. На третий день тетя Валя рассказала Фатиме, что Залимхан звонил из Москвы, интересовался их делами, здоровьем, настроением малыша и сказал, что задержится еще на три дня, отложили рассмотрение вопроса.
– Фатимочка, даже не знаю, права ли я, но не сказала Залимхану о болезни сына. Не сказала о том, что вы с ним в больнице. Пусть приедет, потом все узнает. Он дела свои не закончил, а узнает о Руськиной болезни, бросит все, прилетит. Потом ему опять ехать придется, с работы отпрашиваться. Не ближний свет. В общем, пожалела я парня, скрыла от него правду. Русика спросил, а я сказала, что они с Лидой во дворе гуляют. Он и успокоился. А теперь думаю, может, надо было сказать?
– Не мучьте себя, тетя Валя. Вы все сделали правильно. Залимхан своему сыну сейчас ничем помочь и не смог бы, и мальчик, к счастью, поправляется.
Только на третий день измученный болезнью ребенок почувствовал себя лучше, врачам удалось снять температуру и нормализовать работу воспаленного кишечника. Но осунувшийся и побледневший малыш часто плакал, капризничал, ни на минуту не отпуская от себя уставшую Фатиму.
– Что ж ты маму свою, парень, так мучаешь? Она стакан чая из-за тебя выпить не может, – шутливо ругала его палатная врач, удивляясь Фатиминой выдержке. Все эти дни Фатима не спускала больного ребенка с рук, не спала, почти не ела.
Для того, чтобы лечь с маленьким Русланом в больницу, Фатиме пришлось на несколько дней отпроситься с работы.
– Я напишу заявление о недельном отпуске на свое содержание, – сказала девушка директору библиотеки, объяснив ему сложившуюся ситуацию. Но тот, в свое время принявший Фатиму на работу именно по просьбе Залимхана, отпустил ее без всяких формальностей. Он оценил ее трудолюбие, скромность, доброжелательность. Пройдя вначале через всевозможные «боевые крещения» в коллективе, она подружилась со всеми коллегами. Теперь ее не просто уважали, но и любили, и было за что.
Муслима забрала к себе Рая. Фатима знала: родители подруги – люди добрые, и потому была спокойна за мальчика. Каждый день Рая навещала подругу в больнице и докладывала ей новости о Муслиме и Антонине Сергеевне, ее состояние было стабильно тяжелым. Родители Раи, уже давно мечтающие о собственных внуках, всей душой полюбили доброжелательного и воспитанного мальчика, а ее отец проводил со своим юным другом все свободное время, удивляясь совсем не детским рассуждениям мальчика.
Фатиму с малышом выписали из больницы только на пятый день. Заведующий отделением перед выпиской вызвал девушку в свой кабинет для серьезного разговора.
– Мне сказали, что мальчик сирота, а вы не мать его, а тетя.
– Он не сирота, у него есть отец. Но я не мама, это так, – не зная, как иначе объяснить свое здесь присутствие и уход за мальчиком, сказала Фатима.
– Вы очень хорошая тетя, я бы даже сказал, самоотверженная. Но за эти пять напряженных дней вы просто выдохлись, устали. Потому я и решил вас выписать, хотя мальчика надо еще подлечить, ребенок очень ослаблен. Я уверен, что вы и дома будете выполнять все наши рекомендации, а потому под свою ответственность выпишу вас домой. Надеюсь, дома вам помогут ухаживать за ребенком, а не то свалитесь скоро от бессонных ночей и усталости.
Забрав выписку, рецепт на лекарства и расписанный на большом листе бумаги курс домашнего лечения, Фатима ушла с мальчиком домой. Их с Русланом одежда оставалась в гардеробе больницы со дня поступления. Деньги на такси у нее были, и потому Фатима не стала беспокоить ни Райку, ни тетю Валю – зачем? По дороге девушка купила в аптеке необходимые лекарства.
Тетя Валя встретила их на пороге и очень удивилась:
– А чего не сказала, что выписывают? Мы бы с Лидой за вами приехали и встретили бы, как положено. Тем более что сейчас… – тетя Валя вдруг осеклась на полуслове, но Фатима была настолько уставшей, что даже не заметила этого.
– Садись, родная, я сейчас покормлю и тебя, и Русланчику кашу сварю, – засуетилась старая женщина. – Иди в комнату, там прохладно и спокойно, отдохни, пока я все тут разогрею и приготовлю.
Тетя Валя не сказала Фатиме главного: полчаса назад прилетел из Москвы Залимхан. И узнав о болезни сына, тут же побежал в больницу, оставив дорожную сумку в прихожей. Сердце его выпрыгивало из груди от тревоги за сына, и напрасно тетя Валя кричала ему вслед, что с мальчиком все уже в порядке, что за ним заботливо до самоотречения ухаживала Фатима. Залимхан, ничего не слыша, сбежал с лестницы.
«Бедный мой мальчик сейчас один, среди незнакомых ему людей. Все дети его возраста лежат в больнице с мамами. А он на попечении чужих санитарок и медсестер», – жалел сына Залимхан и чувствовал, как ком в горле душит его. Залимхан вдруг вспомнил документальный фильм о брошенных детях, который видел совсем недавно. Этих малышей матери оставили в роддоме крошечными, а из роддома их направили в больницу до распределения в Дома малютки. Залимхан с болью в сердце вспоминал, как по-сиротски жалобно смотрят эти дети на всех проходящих мимо взрослых, стоя в своих кроватках. Их редко берут на руки, а порой оставляют плакать до посинения, часами. У этих малышей нет мам и пап, и за нерадивое отношение к ним врачей никто не спросит. Теперь и его сын почти в такой же ситуации, пять дней – среди чужих людей, больной, растерянный, испуганный. Он почти влетел в отделение, и вдруг услышал за своей спиной:
– Привет, коллега. А что ты здесь делаешь?
Залимхан обернулся и увидел перед собой Камиля Мусаева, бывшего однокурсника, некоторое время они даже дружили. И вдруг вспомнил, ему говорили: Камиля не так давно назначили заведующим отделением в детскую инфекционную, так еще со студенческих лет студенты называли это отделение.
– Я пришел к сыну, Камиль, вернее, за сыном, – волнуясь, сказал Залимхан, наспех поздоровавшись.
– Но что с тобой, дружище? На тебе же лица нет, а еще доктор называешься! У нас сегодня нет тяжелых детей, из-за которых родители могли бы так волноваться. Давай, говори: кто твой мальчик, какого возраста? Кто за ним здесь ухаживает? И чего ты ко мне с ним сразу не пришел?
– Я был в Москве, а ребенок поступил в это время к вам с кишечной инфекцией – мне только что сообщила об этом его няня. Говорит, не хотела волновать, вызывать меня из Москвы, потому скрывала болезнь сына. И сама с ним в больницу лечь не смогла, она больная, гипертоник. Я дальше и слушать не стал, понял, мой сын один у вас лежит, у нас нет родных в городе, некому за ним ухаживать.
– Ты меня не путай, дорогой, – Камиль в недоумении пожал плечами. – Нет у нас такого годовалого малыша, который бы один, без мамы лежал. Может, он не в нашей больнице?
– Нет, он здесь. Его зовут Руслан Тарасов, он пока на фамилии матери, в общем, это долгая история. Ему одиннадцать месяцев.
– Ах, вот что! – лицо Камиля просияло. – Знаем мы этого красавца. Но он, к твоему сведению, тут не один был, а с тетей. А ты говоришь, родни у вас нет. Грех такую родственницу со счетов списывать, она всех тут очаровала. И красавица, и умница, и скромница. Кстати, твой сын на нее похож, такой же синеглазый. Мы все пять дней ею любовались, хотя девушка ни с кем не общалась, с пацана твоего глаз не сводила, за каждым врачом бегала, молила помочь. Даже деньги пыталась мне в карман халата подсунуть, но я вовремя заметил и пресек это безобразие. Все эти дни она не спала, ребенок был тяжелый, все время плакал. И девушка не спускала его с рук. Мы его подлечили и на дом лечение выписали. А ты что, с аэропорта домой не заезжал? Не видел их?
Залимхан с недоумением посмотрел на Камиля:
– Это ты что-то путаешь, брат! Нет у меня никакой родственницы, ни молодой, ни старой. С мальчиком оставались только няни, они пожилые, нездоровые, в больницу с ним лечь было некому. Я так понял, няни «скорую» малышу вызвали, а неотложка его в отделение привезла.
– Ты меня окончательно запутал, – немного занервничал Камиль. – Повторяю: твой сын Руслан был со своей тетей Фатимой. Красивая такая девушка с синими глазами. Если бы не ее имя, ни за что бы не поверил, что не русская. Только не говори, что ты ее не знаешь, не похитит же ребенка посторонняя, чтобы в больнице за ним ухаживать?
Залимхан не верил своим ушам: Фатима была с его сыном в больнице? Но как она узнала о болезни Руслана? Хотя что тут удивительного, они с тетей Валей всегда общались, перезванивались.
– Где они, в какой палате? – совсем разволновался Залимхан.
Камиль улыбнулся и развел руками:
– Ну ты даешь, брат! Говорю же, я отпустил я их домой, лечение выписал на дом. Нет смысла малыша здесь держать. Тем более, у него, как оказалось, папа – местное светило от медицины.
– Куда они пошли? – задал очередной нелепый вопрос Залимхан, чем на этот раз рассмешил Камиля:
– Думаю, домой, если эта красотка не решила вдруг умыкнуть твоего сына и сбежать с ним.
– Но я ведь только что оттуда, дома их нет, – удивленно сказал Залимхан.
– Разминулся ты с ними, наверное. Я их недавно отпустил. Может быть, полчаса назад. Думаю, твой сын и его тетя уже дома. Да не волнуйся ты. Ты ей передай, что желающие стать отцом ее будущего ребенка в нашем отделении найдутся. И завотделением, скажи, тоже парень разведенный, готовый к новому браку. А потому незачем ей умыкать племянников. Ладно, иди уже, одержимый отец! Обычно матери сумасшедшими бывают, а отцы относятся к детям спокойнее. А ты совсем, я вижу, на своем сыне помешался.
Через двадцать минут Залимхан был дома. С порога он спросил у тети Вали, открывшей ему дверь, о Руслане.
– Заснули они в комнате. Фатимка Русю укладывала и сама с ним уснула. Ты ее увидишь – не узнаешь, похудела, побледнела за эти пять дней в больнице. Мы с Лидой к ней ходили, так там весь персонал удивился, узнав, что она не мама Русику. Она столько слез пролила, волновалась за мальчика. И в то же время взяла себя в руки, смотрела за ребенком лучше иных мамочек. Видел бы ты, что с сыном твоим творилось – и рвало его фонтаном, и поносил через каждые полчаса. Все время под капельницами был. Я от страха совсем разболелась, но реально помочь ни в чем не могла. Даже и не знаю, что бы мы с Лидой делали, если бы не Фатима.
Залимхан оставил хлопочущую на кухне тетю Валю, а сам, ничего не говоря, прошел в комнату. Ему не терпелось увидеть сына – так он объяснял себе свое рвение, хотя прекрасно знал – Фатиму он хотел видеть не меньше. Значит, Фатима все эти дни была рядом с его сыном, спасала его. И это несмотря на то, что он был с ней так несправедлив, даже трубку не поднял однажды. Почему он тогда не захотел поговорить с ней? Конечно, из-за того мужчины. Почему Фатима прямо не скажет: так, мол, и так, он мой жених… Сердце опять противно заныло от неприятных мыслей и воспоминаний, и Залимхан, усилием воли отогнав гнетущие мысли, вошел в комнату. На диване спали два дорогих его сердцу человека: любимая женщина и сын.
Продолжение следует...