Если бы я начинала свою приёмную активность только сейчас – но с учётом имеющегося опыта, хотя это и невозможно – я бы совсем иначе подошла к поиску ребёнка. Раньше я рассуждала так: есть возможность кого-то взять – значит, надо взять ребёнка, которого никто не берёт. Потому что тех, кого готовы взять другие приёмные родители, возьмут и без меня. Логично же? А есть категория стрёмных детишек. Проблемных. Которые сидят в детдоме годами. И тут вся надежда на меня. Ужо я их спасу!
Теперь я сказала бы себе: минуточку! А чем ты лучше других приёмных родителей? Вроде как даже наоборот. Мужа нет, денег нет, квартира небольшая, опыт нулевой, характер миролюбивый, своих детей трое. И даже группы поддержки не видать, у подружек полно своих дел. Что это значит – спасу? Во-первых, от чего? А во-вторых, какими именно силами ты собираешься решать проблемы этих стрёмных детишек? Это что-то из области легенд про пророка Даниила в яме со львами? Стрёмные детишки не съедят тебя просто потому, что ты такая хорошая? И в этом будет их спасение?
В глубине души я, наверное, так и думала.
И меня действительно пока не совсем съели.
Но зачем же вот так подставляться?
Опять же: если тебе так сильно запал какой-то один стрёмный ребёночек – ну ладно, одного ещё как-то можно потянуть. Но это трудно и безрадостно. Ты точно хочешь себе трудную и безрадостную жизнь с криками, драками, конфликтами? Реки мата, горы злости, пропасти обид – таков идеальный пейзаж твоей семейной жизни?
Я бы тогдашняя ответила себе нынешней, что незачем так драматизировать. Ребёнок – это же просто обычный человек, попавший в сложную жизненную ситуацию. И если его жизнь улучшается, то и он сам расцветает.
Я бы нынешняя воскликнула: Именно! Расцветает! Всё то, что в детском учреждении сдерживалось бетонными плитами порядка, на свободе прёт со страшной силой. И расцветают вовсе не розы с флоксами, розы с флоксами в этого ребёнка никто не сажал. Расцветают крапива, пырей, борщевик. Ты будешь пытаться посадить в эту землю что-то ещё, но что-то ещё там расти не будет, сорняки сожрут. Больше того, сорняки начнут захватывать и твои пространства. Чуток зазеваешься – а уже весь дом в плесени.
Я бы тогдашняя вздохнула и жалобно спросила: И что же делать?
Я бы нынешняя ответила: Коррекционная педагогика! И узкий дисциплинарный коридор, как выражаются психологи. Что это такое? Это когда бетонная плита порядка не снимается вовсе. Или снимается, но по чуть-чуть, а параллельно ребёнок интенсивно обучается человеческим правилам. Держишь его как бы на поводке, направляешь и комментируешь каждый его шаг, постоянно ругаешь и хвалишь, за достижения даешь конфетки, за провинности лишаешь чего-то важного, например, прогулок или гаджетов. Но это очень уныло. Тебе не понравится. Я так даже с собакой не могу обращаться. А тут-то человек. У него бессмертная душа.
Вот да, сказала бы тогдашняя я. Душа! Я буду говорить с ним по душам.
Увы, ответила бы нынешняя я. Ничего из этого не получится. Во-первых, он не поймёт твоих слов. Во-вторых, душевные разговоры будут идентифицированы как твоя слабость и он перестанет тебя бояться. При том что именно страх самая базовая эмоция у этого малыша, именно она им управляет, остальные там менее выражены. Взрослых такой ребенок боится. Детей считает конкурентами. Вести себя он при этом может по-разному. Кто-то всё время дерётся, так себя защищает. Кто-то всё время улыбается – ему кажется, это более надежная защита. Но никакого реального контакта с другими людьми у такого ребёнка нет.
Это называется расстройством привязанности. Он никого не любит. И тебя он тоже не полюбит. Если ты будешь с ним мила, он будет требовать от тебя выполнения всех своих желаний. А если ты не будешь их выполнять, он будет злиться, кричать и угрожать тебе расправой. Вот и всё ваше будущее. Ну или узкий дисциплинарный коридор! Ребёнок на поводке, перед носом морковка, сзади удары хлыста, и вот так помаленьку, шаг за шагом, мы учимся вести себя прилично и не обижать окружающих. В идеале ребёнок должен дозреть до идеи, что вести себя прилично выгоднее, чем вести себя деструктивно. Но его надо постоянно дергать, направлять и поощрять, а то опять изваляется в какой-нибудь тухлятине.
Звучит ужасно, сказала бы тогдашняя я.
Да! – ответила бы нынешняя я. Нужно быть совсем другим человеком, чтобы получать от такой деятельности удовольствие. Тебе не подойдет. Но это не значит, что не надо никого брать. Просто надо подойти к выбору ребёнка серьезно. Внимательно смотреть и слушать. Налаживать контакт. Если важна душа, искать душу. Люди очень разные.
Дети, с которыми у тебя всё сложится, существуют. Но надо потратить время на них поиски. При этом пол, возраст и состояние здоровья не так уж важны. Куда важнее, чем ребёнок интересуется, что он за человек, уютно ли вам вместе, есть ли вам о чём поговорить. Если ребенок любит только покушать, прикинь, воодушевляет ли тебя карьера его бессменного повара. Адель была совершенно помешана на еде, когда мы познакомились. Прошли годы. Догадайся, какая у нас с ней основная тема разговоров.
Главное – не торопиться. Ребёнку тоже не нужен случайный взрослый. Ему нужен подходящий взрослый. Сразу скажи себе, что с большой вероятностью это не ты. Найти подходящего человека очень сложно, стерпится-слюбится тут не работает. (Да и нигде оно не работает.)
Даже если ребёнок совсем маленький, у вас или есть контакт, или нет. Приятно ли с ним общаться? Держать его на руках? Улыбается ли он в ответ? Ведёт ли себя естественно? Если контакта нет, не факт, что он появится потом, – пусть он лучше будет с самого начала.
Если ребёнок большой и ему хорошо в детском доме – замечательно, пусть там и остаётся. Убеждать его, что в семье ему будет лучше, ну очень самонадеянно. В детдоме у него своя компания, сложившиеся отношения, веселье и движуха, вдобавок от него там ничего не требуют. Девочки из Сашкиной детдомовской группы, которых забрали в семьи, почти все вернулись обратно. Потому что учиться они не хотели, новые родители оказались им не близки, развлечений в детдоме куда больше, а посуду с полом должны мыть не дети, а уборщицы на зарплате. Увы, но Сашка до сих пор им в чём-то завидует. Столько интересного пропустила!
Иное дело, если ребёнку в детдоме плохо, он попал туда недавно, любил своих близких, по кому-то скучает и имеет какие-то живые мечты – тогда у семьи есть прекрасный шанс. Поразительны братья и сестры, которые держатся друг друга и друг за друга переживают. Вот к ним бы я особенно пригляделась. Например, старшая сестра и младший брат. Или наоборот. Как угодно. Тут-то сразу видно, что у детей с эмоциями и привязанностями. И если отношения вдруг добрые – ну это просто победа.