Наталья явилась к матери внезапно, с чемоданами, когда та уже спала, и подскочила от громкого, истеричного стука в дверь.
На порог Наташа ввалилась снежным комом – на улице второй день шёл крупный, похожий на тополиный пух, снег.
-За порогом разувайся, - приказала мать, насупившись на чемоданы. – Что у тебя опять произошло? Непутевая.
Боясь ослушаться, Наташа в квартиру не зашла и начала рыдать, по-деревенски, по-бабьи голосить в подъезде. Мать испугалась, что из своих нор повылезают соседи, схватила дочь за рукав пуховика и вместе с чемоданом затащила внутрь.
-Хватит орать, рассказывай.
Скатившись на пол, Наташа уселась в одежде посреди быстро стекающей лужи мокрого снега и всхлипнула.
-С моей свекровью что-то не так, мама.
Продолжить она не успела - мать картинно всплеснула руками, скривилась и перебила.
-А я сразу тебе говорила, хлебнешь ещё с ней горя. Говорила же! Ну, конечно, кто мать слушать будет. Мы, мама, с Валерией Александровной пока поживём, пока на квартиру копим, - передразнивая высокий голос дочери, ехино сказала мать. – Много скопили? Небось, твой муженек непутевый все матери отдаёт. А ты? Туда же? Конечно, нет, чтобы матери помогать, чужую тётку кормишь.
Наташа затравленно смотрела на мать снизу вверх и мотала головой.
-В том-то и дело, что нет. Она ни копейки не берет, нас на свои деньги кормит. Копите, говорит, на свою квартиру, молодым надо отдельно жить.
Мать перекосило от ужаса.
-Ишь, чего удумала. Вот, ведьма хитрая. Но я её сразу раскусила, меня не проведёшь. Ты там, наверное, пашешь по дому целыми днями. Конечно, матери полы помыть она не может, а тут – пожалуйста!
Наташа взвыла, схватилась за маму, орошая небритые пышные лодыжки, которые торчали из-под короткой пижамы, слезами.
-Совсем ничего делать не даёт! Я за что не возьмусь, отстраняет, говорит, что мы тут в гостях, а за гостями положено хозяевам ухаживать. А ещё мама, она телевизор совсем не смотрит. Вечером чаю себе нальет и книги на кухне читает . Читает и читает, читает и читает. Мне при ней и стыдно включать стало. Помнишь, как мы с тобой сериалы смотрели? А, мам? Все, не могу больше. Воротит.
-И от бразильских? – охнула мать и села рядом с дочкой. – Ой, Натаха, куда я тебя замуж отдала? Ох, прости, не предостерегла, не отговорила. Да там сразу понятно было, что за семейка. Ещё когда он тебя на первом свидании в театр позвал. Это кто же девушку на первом свидании в театр зовет. Так и до балета можно скатиться. Сразу видно, непутевый. А ты с вещами чего? – сохранилась мать? – Неужто выгнали?
Наташа, уже немного успокоившись, покачала головой.
-Не, мам, я сама. Легла вчера вечером спать рано, а заснуть не могу – все в толк не возьму, что свекровь замышляет. Она же нам Витей вообще жить не мешает , ничему не учит, не бурчит, ни ворчит, мамой и то называть не просит! Где же такое видано, мам? И поняла я вдруг – что-то она совсем недоброе против меня задумала. Не может мать сына так просто незнамо кому уступить! Я ж необразованная, ленивая, поесть люблю. Щеки, вон, из-за спины видны. Разве для такой как я она Витьку воспитывала? Наверняка же мечтала за пианистку какую-нибудь замуж выдать. А тут я. Да любая бы меня со свету в первый же месяц свела. А эта – я выбор сына уважаю, раз он тебя любит, то и я любить стану. Это же ненормально, да, мам?
Мать нахмурилась ещё больше, потом хлопнула себя по крупным бедрам, встала, схватила дочь за шкирку и поволокла к выходу.
-Ты чего, мам? - Наташа ухватилась за косяк.
-А ну марш домой, пока эти не прочухали, что своего добились. Дура ты, Натаха, это она тебя так из квартиры своей трехкомнатной выжить решила. А ты и повелось. Ну нет, не на таких напала! Мы со свекровью ещё повоюем, посмотрим кто кого – её книжки или наши бразильцы. Мы ей, Натаха, ещё покажем!
