Логические исследования Э.В. Ильенкова и проблема корректного описания механизма новообразования в современной философии

для создания адекватного гипертекста Искусственного Интеллекта.

Современную логическую проблему описания механизма новообразования попытаюсь описать на основе проблем и парадоксов общеизвестных логических исследований в области философской логики описывающей постоянную смены традиций и инноваций, по отношению к феномену предельно концентрировано и синкретично выражающему в себе единство и различие рутинных и творческих схем человеческой деятельности – человеческому сознанию. В этих целях будет крайне удобно оттолкнуться от широко известного и произведшего в свое время настоящий фурор в отечественной философской логической науке исследования функционирования идеального в человеческом сознании Эвальда Васильевича Ильенкова, описанного в его общеизвестной статье «Идеальное» в философской энциклопедии в 70-е годы прошлого века.

Хоть это будет и крайне парадоксально для расхожих современных оценок советской философской науки второй половины 20 века, но работы советского философа Э.В. Ильенкова явились подлинным экстремумом в области изучения механизма возникновения и функционирования идеального не только в отечественной и в мировой логической науке, но во всей истории философской мысли. Напомню, что именно Э. Ильенков оказался вообще первым из философов, реально подкрепившим свои логические исследования и выводы в области содержательной логики конкретным опытным практическим доказательством, а именно совершенно необычными результатами в области обучения слепоглухонемых с рождения детей, которые были достигнуты на основе внедрения четко описанных им схем создания идеальных объектов в человеческом сознании. Сверх эффективное обучение слепоглухонемых при котором они достигали во многом такого же уровня развития сознания и социализации как нормально одаренные люди, основывалось на той крайне продуктивной его теоретической идее, что идеальные объекты в человеческом сознании, являются продуктом процесса интериоризации, то есть перехода в сознание в виде идеального знака при репрезентации (представлении) той или иной группы совершенно одинаковых процессов во внешней практической деятельности человеческого общества. Согласно этому подходу, например, такие идеальные объекты сознания как слова первоначально появляются как внешние сознанию материальные знаки, каждый из которых четко представляет группу совершенно одинаковых по схеме воспроизводства процессов деятельности по созданию совершенно сходных по использованию предметов. Эти сначала внешние внутреннему сознанию (внутренней беззвучной речи) слова сначала появляются в виде репрезентативных по отношению к группам одинаковых действий жестов, а затем в виде определенных характерных сочетаний слышимых звуков, обозначающих эти репрезентативные жесты. Здесь возникает уже двойная репрезентация, двойное последовательное представление одних и тех же групп схем деятельности. Затем эти сочетания слышимых звуков превращаются и во внутреннюю беззвучную речь, и через эту уже тройную репрезентацию одного и того же становятся полноправными внутренними идеальными феноменами сознания – словами внутренней беззвучной речи.

По Э. Ильенкову идеальное в человеческом сознании является репрезентацией не того или иного предмета как он является в чувствах, как это зачастую примитивно понималось в науке ранее. Ведь очевидно, что совершенно одинаковые по применению и использованию с человеческой точки зрения предметы могут достаточно сильно разниться друг от друга по своему являющемуся в чувствах внешнему виду. Идеальный знак в сознании - это репрезентация, или говоря проще представление равно замещение знаком устоявшихся в социуме совершенно одинаковых, единых способов деятельности с предметами. Способы деятельности с предметами в данном отношении - это и способы создания данных предметов, и способы практического их использования. Другими словами, слово в сознании человека, является внутренне беззвучно проговариваемым сочетанием звуков, которым как единым всем понятным кодовым знаком представляется устоявшийся способ деятельности с классом одинаковых по использованию предметов. К примеру, самые разные по форме предметы могут называться буквальным созвучием «стул»; но эти различные по оформлению и виду предметы, все же будут обозначать одно и тоже только потому, что подразумевают под собой в социуме совершенно одинаковые устоявшиеся эффективные формы деятельности с этим классом предметов. Другими словами, созвучие «стул» есть знак или другими словами идеальный репрезентат всего класса предметов, «на которых можно удобно и прямо СИДЕТЬ».

Именно таков механизм, когда внешнее звуковое репрезентирующее созвучие становится полноценным словом. Затем по Ильенкову выраженные в звуках слова переходят во внутреннюю беззвучную речь; в которой при соответствующем развитии внутреннего мира идеальных знаков в человеческом сознании может быть выражена любая в том числе и самая сложная мысль. Оперирование словами в сознании, равно мышление позволяет человеку заниматься идеальным эффективным программированием тех или иных процессов и ситуаций.

Мы, конечно же, приводим здесь крайне примитивное научно-пулярное изложение взглядов Эвальда Ильенкова. Коллег философов профессионалов прошу извинить, но как-то нужно объяснить в чем суть дела современной молодежи. Наиболее ценным и интересным для нашего исследования в его взглядах является тот фундаментальный научный вывод, что процесс рождения идеального в человеческом сознании, синкретично содержит в себе и внешне практическое реальное и внутри сознательное чисто репрезентативное словесное; и состоит во взаимодействии и конкретном диалектическом «взаимопереливании» категориальной триады обозначенной Ильенковым как: «вещь-дело-слово».

По логике использующего гегелевскую терминологию Ильенкова части вышеуказанной триады «вещь», «дело» и «слово» превращаются и взаимопереливаются в практике человека «друг в друга, как в свое иное» и ИМЕННО ПОЭТОМУ одновременно существуют в качестве «самих себя». Существуя и в качестве «самого себя», и в качестве «своего иного» совершенно одновременно в одном и том же отношении. В традиционных схемах человеческой практики они бесконечно повторяются и взаимопереливаются, а тем самым воспроизводят и все известные идеальные феномены человеческого сознания, и одновременно все реальные феномены материальной человеческой деятельности - практики.

В этой базовой ильенковской теоретической схеме возникновения идеального, с одной стороны, наконец преодолевалась полная абстрактная эфемерная неуловимость «слова» и «дела» в их обычном до того времени теоретическом научном понимании, и одновременно снималась полная тотальная материальность внешних человеческому сознанию предметов – вещей. Это, кстати, очень хороший пример для изучения диалектики как такого метода содержательной логики, где реальные совершенно неразрешимые противоречия сливаются и становятся по одному и тому же основанию абсолютно едиными. Пример полного единства противоположностей достигших своего экстремума - противоречия.

Именно через ильенковскую триаду «вещь-дело-слово» стало наконец возможно достаточно ясно выразить как тот или иной вид внешних предметов связан в человеческом сознании, а именно - полной одинаковостью деятельной практики с именно такого рода предметами, что позволяет каждую вещь из группы сходно употребляемых в практике вещей называть одним знаком-словом.

Э.В. Ильенков очевидно доказал, что при функционировании идеального в человеческом сознании «слово» как репрезентативный знак «деятельностной способности» с вещью, в этом сугубом смысле одновременно есть и «дело», но только в виде его (дела) идеальной знаковой проекции внутри сознания. «Дело» же, в свою очередь, как точное внешнее проявление слова на практике одновременно выступает и как самое «слово». Так же и конечный предмет практики - «вещь» как отягощенная материей практическая деятельность одновременно является и «делом», то есть результатом развернутой во вне деятельности; и так же одновременно является и «словом», то есть реализованной в дело и в материю деятельной способностью заключенной в конкретном слове. Тем самым «вещь», не смотря на свою противоположность оным, совершенно тождественна и «слову» и «делу» как «своему иному»; но тем же самым, она тождественна им и как «своему», то есть тем же самым она истинно самотождественна.

Ограниченный тоталитарными рамками советской материалистической философии Эвальд Ильенков через эту свою хитрейшую триаду «вещь-дело-слово» умудрился втянуть в научный философский обиход традиционной советской марксистско-ленинской философии всю, как тогда ее называли враждебную диалектическому материализму «идеалистическую» традицию в истории мировой философии, и тайным образом практически реабилитировать ее. Именно поэтому с 70-ых годов 20 века в советской философии стали осторожно рассматривать идеализм как хоть и извращенную, но достаточно глубокомысленную и полезную для логического изучения форму различных достаточно обоснованных трактовок существования идеального в человеческом сознании.

Талантливая, интеллектуально броская и явно выделявшаяся среди философствующих шариковых, крайне заметная теоретическая гипотеза трагически отразилась на судьбе самого Ильенкова, тяжко терзаемого черными завистниками, и в конце концов затравленного ими. К сожалению, традиция исследований открытая этим философом, не просуществовала достаточно долго, хотя на первых порах породила не только большое количество адептов, но и даже какое-то подобие религиозной секты его поклонников среди советских философов. Однако в полную социальную деструкцию конца горбачевской «перестройки» и последовавших ей событий 90-х годов 20 века эта философская традиция практически полностью исчезла. А жаль! Удивительно, что это же самое случилось и в начале 20 века, когда полностью за бортом тогдашней социальной науки оказались и Розанов, и Лев Тихомиров. Странно, но то же случилось и в середине 19 века, когда полностью вне тогдашней российской социальной науки оказались Константин Леонтьев и Константин Победоносцев. Ну и самое главное в подтверждение данной «странной» закономерности. Вне даже мельчайших упоминаний на всем протяжении истории философии ровно с середины 19 века оказались беспрецедентные по своей высоте и глубокомыслию чисто научные взгляды в области логики и социальной науки Святителя Феофана Затворника, кратко изложенные им в его «Начертании христианского нравоучения». Имеются в виду безупречно с точки зрения классической философской логики изложенное системное этическое учение о человеке с православных христианских позиций. С логической и научной точки зрения это сочинение является подлинным предельным максимумом не только отечественной, но и всей мировой философской традиции на всем ее протяжении.

То же происходит и сейчас с концепцией в области философии истории условно назовем ее «гегемон-субгегемон» Дмитрия Евгеньевича Галковского.

Угадывается общая закономерность. Чем ближе взгляды того или иного автора к истине, чем более точно в отличие от философствующих вокруг него современников, зачастую шариковых и швондеров от науки, заранее предсказаны им ключевые события, тем большей обструкции подвергаются его взгляды. Что ж, в современную эпоху всепобеждающей для изрядного большинства человечества особенно на Западе апостасии, все самое лучшее собственно и должно выплескиваться за борт, а бисер истины в этом лучшем и должен попираться и досконально втаптываться в грязь свиными копытцами представителей учительствующей посредственности. И всевременно звучит Евангельское от апостола Павла: все «хотящие жить благочестиво гонимы бывают» (2 Тим. 3, 12)».

Вместе с тем, именно Эвальд Ильенков, как это не парадоксально, действительно может претендовать на высокое звание «последнего метафизика» которое уже с начала 19 века хотел присвоить себе практически каждый значимый философ и одновременно именно Ильенков заслужил ранг действительного первого ученого в области философской содержательной логики как позитивной науки, роль которой до этого в философии вплоть до конца 20 века выполняли классические диалектика и феноменология. Ильенков может и сам того не разумея и даже совсем не желая, действительно впервые не провозгласил, как это было модно весь 19 век, а логически реально открыл путь для перевода содержательной философской логики из сферы классической метафизики в отдельную полноценную позитивную науку по образцу прочих позитивных наук, то есть очищенную от метафизического хлама связанного с традиционными для философии крайне фривольными по отношению к религиозным откровениям Святого Писания трактовками онтологических проблем.[1] Он действительно открыл для содержательной, так называемой «большой» философской логики путь подобный тому, который прошла в 19-20 веке формальная философская логика при ее превращении в современную позитивную математическую логику.

Содержательная или как ее называют философы «Большая Логика», в философии всегда существовала только в виде логики, являющейся прямым модусным следствием различных для разных философских систем метафизических субстанциональных онтологий тотально самодовлеющих над гносеологическими построениями.

Достаточно мощный пример такой своеумной онтологии у философов, находящихся вне богословия имеющего чисто религиозный источник хорошо показан в «Истории одного города» у Салтыкова-Щедрина. Напомним знаменитейший сей фрагмент.

«… если прежде у Грустилова еще были кой‑какие сомнения насчет предстоящего ему образа действия, то с этой минуты они совершенно исчезли. Вечером того же дня он назначил Парамошу инспектором глуповских училищ, а другому юродивому, Яшеньке, предоставил кафедру философии, которую нарочно для него создал в уездном училище. … Яшенька, с своей стороны, учил, что мир, который мы думаем очима своима видети, есть сонное некое видение, которое насылается на нас врагом человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие. По мнению его, человеческие души, яко жито духовное, в некоей житнице сложены, и оттоль, в мере надобности, спущаются долу, дабы оное сонное видение вскорости увидети и по малом времени вспять в благожелаемую житницу благопоспешно возлететь»[2].

С точки зрения глубоко верующих в Единого Бога людей, практически независимо от вероисповедания и религиозной конфессии, чисто философические онтологии чаще всего были представлены либо в виде сугубо еретического рационализма, то есть рационализированной формы очень тяжких и несовместимых с истинной верой в Бога ересей, что в частности характерно для западноевропейской философской традиции; либо в виде рационализации и онаучивания язычества и языческого рационализма - оккультизма, более характерного для восточной философии. Таким образом, содержательная философская логика всегда по большому счету существовала в виде совершенно никак не совместимом ни с православием, ни с римским католицизмом, ни с иудаизмом, ни с исламом. Ученым, находящимся в ладах с исповедующими единобожие религиями, особенно с православной святоотеческой литературной традицией, с самого начала нашей эры всегда приходилось буквально выскабливать нужные им рациональные логические методы содержательной логики из традиционных философских систем, отстраняясь и отвращаясь от всего прочего в них.

Как не парадоксально, но на основе научных подходов атеиста и марксиста Ильенкова стало возможным полностью освободить большую содержательную логику от этой «метафизической онтологической шелухи» связанной с, говоря православным языком, «богоборческим почитанием твари вместо Творца и пустой игрой лжеименного человеческого разума» в виде тщетных и по существу кощунных попыток рационально изложить то, как Богом является или вещество (материя); или актуальная бесконечность тварного мира, то есть вся совокупность всех моментов пространства и времени настоящего, прошлого и будущего взятая в одном акте; или идеальные объекты сознания – идеи; или социальные стихии; или спонтанные потоки человеческого сознания; или еще что, из тварного мира.

Позитивно описав фундаментальную схему построения идеального в человеческом сознании, Эвальд Ильенков тем самым обнаружил ключевую формулу для корректного и чисто позитивного научного описания и философских, и всех прочих интеллектуальных традиций и инноваций; в том числе, разумеется, и проблемы традиции и инновации в самой науке большой содержательной логики[3]. Тем самым, повторимся, он действительно открыл путь к содержательной логике как позитивной философской науке полностью вне самодовлеющей метафизической онтологии, чаще всего повторимся явно противоречащей богословию всех мировых монотеистических религий.

Дело в том, что приведенная схема возникновения идеального Ильенкова – ключевая для понимания традиций в человеческой деятельности, и не только материально-практической, но для эффективной интеллектуальной традиции, где объективным предметом «вещью» может выступить идея или некая другая интеллектуальная «вещь»: мысль, теория, учение. Путь к позитивной логике, состоящей из эффективных интеллектуальных логических традиций возможен, если принять что «вещь» в его фундаментальной схеме «вещь-дело-слово» может носить не только сугубо материальный характер. Данная схема, может работать так же эффективно и в сугубо замкнутой интеллектуальной идейной сфере - в сфере интеллектуальных «вещей». Полный примат материального в его первоначальной схеме, судя по некоторым его ранним работам, носил больше характер идеологической дани тоталитарной системе, в которой он жил и работал. Хотя не только! Материализм и атеизм хотя и совсем не такой как официальный, в его работах полностью налицо. Но это при использовании его базовой схемы в целях создания логики как позитивной философской науки совершенно не имеет значения. Его схему сегодня так же можно, и нужно освободить и от в свою очередь марксистко-ленинской шелухи. Вот если бы Карл Фридрих Маркс и Владимир Ильич Ульянов (Ленин) были бы живы – удивились бы, что и здесь сбылись их диалектические пророчества. До предельного конца доведенный атеизм и материализм, в своем предельном экстремуме у Ильенкова плавно перешли в свою полную противоположность, дающую свободно признавать и религиозную веру в Бога и философский идеализм.

Ведь если использовать базовую схему Ильенкова при принятии классической для любой религиозной монотеистической догматики полного примата духовного Божьего не только над материальным, но и над идейным интеллектуальным миром, в любых их видах; и если так же принять материальное и идейное находящимися друг по отношению к другу в очень сложной зависимости взаимного определения, но в абсолютно полной обоюдной подчиненности духовному Божьему миру и духовным закономерностям; то базовая схема Ильенкова сразу начинает в интеллектуальном смысле играть всеми красками и становится, как он сам любил говаривать «крайне эвристически ценной», или другими словами необыкновенно логически продуктивной для создания совершенно позитивной науки философской логики. Ключевое понимание традиции в человеческой деятельности предначертанное Ильенковым при этом дает возможность изложить научную философскую логику рафинировано и дистиллировано без всякой метафизической, и в том числе без атеистической и материалистической дребедени.

А ведь вместе с тем, и по всему; весьма неплохо было бы отделить содержательную научную философскую содержательную большую логику развить ее всесторонне и сделать ее совершенно отдельной позитивной наукой, включающей в себя и общие достижения позитивной формальной логики, и диалектику, и феноменологию, но только как таковые, как методы продуктивного эффективного мышления, без всякой богоборческой онтологии вообще. Онтологию же хорошо было бы отнести в позитивном смысле частью к современной фундаментальной физике. Там ей самое место. А в самом высоком духовном смысле к богословию той или иной исповедуемой логиком религии. Так, по крайней мере, у каждого логика какую бы монотеистическую религию он не исповедовал, при занятии своей наукой будет духовно чиста его совесть.

С помощью такой позитивной содержательной логики можно было бы спокойно исследовать любые логические проблемы без автоматического впадения или в гнусное хамское самопоклонение, как в современном тоталитарном ультралиберальном, равно фридомалистском гуманизме; или в рационализированную философскую ересь; или в рационализированное язычество в его онаученой форме, в оккультизм. Данную науку ой как не плохо было бы изложить в виде некой совершенно чистой феноменологии, состоящей из последовательно восходящего ряда возникших в истории философии наиболее эффективных логических методов мышления, то есть лучших устоявшихся в науке логических традиций. По нашему мнению, весьма неплохо было бы, научно грамотно описать эти традиции в виде последовательного ряда сменяющих друг друга инноваций, о чем подробно ниже. А вся традиционная философская субстанциональная метафизическая проблематика была бы вынесена полностью «за скобки» и изложения, и размышлений. При этом, повторимся, вся субстанциональная онтология была бы отнесена тем или иным позитивным логиком только к богословию исповедуемой им лично монотеистической религии, то есть к логике сугубо религиозных откровений, а не философских догадок, измышлений и умничаний.

Может быть, именно в рамках такой позитивной науки можно было бы, наконец, «решительно взяться» за насущнейшие для современного общества проблемы, которые совершенно не тронуты современной философией, не смотря на ее непомерно горделивые претензии и крайне дменное самопоклонение самой себе как предельному венцу всех наук.

Это, во-первых, проблемы точного научного описания действительной логики механизма происхождения и создания нового - механизма новообразования, уровень исследования которого в современной философии находится на примитивно смешном по отношению даже к прочим сугубо позитивным наукам уровне. Почитайте любую работу на данный счет, обхохочитесь.

Во-вторых, это точное описание механизма функционирования интеллектуальной традиции.

В-третьих, это точное описание механизма любого функционирования и схем деятельности любых ультрастабильных систем, в том числе и сугубо информационных систем.

В-четвертых, повторимся, это точное и краткое описание в единый свод всех эффективных логических традиций в истории науки и истории философии в чисто позитивном ключе. То есть это точное и всесторонне описание всей системы логических знаний, но без крайне утомительных философских онтологических и прочих умничаний и «загрузов» и без терминологической разноголосицы и фривольности философических воззрений разных времен.

Наконец, это тщательное изучение и приемлемое решение проблемы наиболее эффективной организации значимой для человечества информации для искусственного интеллекта, сначала, в виде познания механизма абсолютно полного и точного логического описания всей содержательной информации о любом сложном феномене. Например, о той или иной позитивной науке, или о той или иной форме общественного сознания: о морали, о политике, об искусстве, о праве, о религии.

Такое полное и всестороннее описание современно рационально понятой всей системы и истории научных знаний, с одной стороны, и форм общественного сознания, с другой стороны, в финале и могло бы послужить созданию адекватного точного гипертекста реального глобального Искусственного Интеллекта, то есть для решения очередной задачи номер один для современного человечества.

Под созданием искусственного интеллекта мы понимаем не создание машины полностью имитирующей деятельность человеческого мышления при его деятельности по достижению истины. Эту задачу мы считаем полностью ложной, и даже богоборческой. Что, впрочем, не исключает тщательного изучения механизмов умственной деятельности мозга и их моделирование и имитацию. Нужно глубоко понимать, что ИСТИНА обретается духовной, а не материальной частью человеческого ума, через данный Богом умный сердечный свет. Исследование же мозга уместно только в целях совершенствования вычислительной электронной техники и ее программ. Под созданием же Искусственного Интеллекта разумно понимать только выделение из всего конгломерата знаний человечества наиболее ценных и точных, равно экспертных знаний и тщательную их организацию. По существу, под Искусственным Интеллектом разумно понимать систему избавления значимой и ценной информации добытой человечеством от мусорного хлама, и от неэкономного и неясного изложения всего в ней ценного. Именно эту задачу решить бы нам совместными усилиями всего человечества за несколько поколений ученых. То же что сейчас называют ИИ и нейросетями это очень быстрый Искусственный Рассудок и отчасти Искусственное Воображение, действующие на основе математических матриц анализирующих Большие Данные в интернете.

Продолжим по поводу механизма новообразования. Мало кто из ученых логиков отмечал, мне в свое время в личном разговоре на это прямо указал Виктор Шапинский, но в описанной выше триаде возникновения идеального «вещь-дело-слово» у Ильенкова очень легко и удобопонятно объяснимо как возникает в сознании и на практике любая традиция, но совершенно не понятно до конца как возможно новообразование. Оно там как бы «не работает». Ведь эта базовая схема действенна, только когда какая-то общая для всех деятельность по созданию какого-нибудь предмета уже заранее задана. Тогда эта схема со всеми ее разъяснениями работает идеально эффективно. Но как родился сам этот социально общезначимый и общеупотребляемый традиционный способ деятельности. Как рождается общезначимое и общеупотребимое эффективное истинно новое в человеческой деятельности? И действительно как? Или это следствие использования предчеловеком суггестии, или другими более понятными словами лютого психического перенапряжения, первоначально используемого для того чтобы спастись от крупных хищных животных, при предварительном до этого общеупотребительном для всех предчеловеков питании палой мертвичиной – трупоядении. Как у Поршнева? Явная чушь. По нашему мнению теория Поршнева - это чисто логическая, но не реальная действительная историческая конструкция, как бы искусственно подстраивающая обстоятельства и факты предистории человека под оправдание этого явно плохо объяснимого парадокса именно в Ильенковской базовой схеме.

Или новообразование в деятельности человека это совершенно случайное обнаружение крайне эффективного искомого нового при спонтанной хаотической деятельности? Почему же тогда нынешние развитые приматы не эволюционируют в другие новые ветви предчеловека, а абсолютно самодостаточны в своей животности? Ведь у них есть достаточно развитая стихийная предметная деятельность, и случайностей при ее применении хватает, даже кое какие общеупотребительные орудия труда у них иной раз присутствуют. Однако человеческого предсознания у них нет и в помине.

Вместе с тем, совершенно очевидно, что без объяснения и четкого описания механизма новообразования в человеческой деятельности, сфера идеального не может являться достаточно полно и грамотно научно описанной. Соответственно не может быть полно и адекватно описана и искомая нами диалектика процесса смены традиций и инноваций.

Все последователи Эвальда Ильенкова явно сталкиваясь с указанной методологической проблемой, выкручивались либо тем, что под эффективное истинное новообразование загоняли случайное и неожиданное, либо объясняли новое переплетением уже существующих традиций. С научной точки зрения все эти теоретические рассуждения смотрелись достаточно примитивно. А как же тогда возникли самые первые традиции из этих впоследствии переплетенных традиций? Курица или яйцо в детской загадке? А как эта случайность и неожиданность в эффективной деятельности вдруг развернулась во всеобщность в человеческой практике, то есть в общее для всех и крайне ультрастабильно устойчивое. И почему этот акт вдруг так и не остался хаотической случайностью, и не исчез втуне?

Другие же последователи Э.В. Ильенкова пытались объяснить этот творческий парадокс в его теоретической схеме, ссылаясь на действие человеческой интуиции, понятой ими как результат особо великой быстроты неосознанно в человеческом сознании перерабатываемых громадных объемов информации. Но ведь тогда выходит, что это есть опять механизм, когда хоть и особо быстро, но работают уже возникшие идеальные объекты и схемы в сознании, которые предполагают репрезентацию уже возникших, а не совершенно новых традиций. А как они сами эти идеальные объекты и схемы возникли впервые? Очевидно, что нет, да и не может быть объективного закона, объясняющего как сверхбыстрота в переработке заданных прецедентов создает истинно новую мощную эффективную устойчивую и стабильную инновацию в деятельности. Ведь так понятый интуитивный механизм человеческого сознания может практически вечно работать и совершенно вхолостую, а важные инновационные прецеденты в сознании и на практике будут оставаться совершенно неосознанными, не вышедшими из подсознания в сознание, а следовательно, и практически неосвоенными.

Все выше обозначенные объяснения парадокса базовой схемы Ильенкова в советской философской науке всегда нам казались какими-то натянутыми, крайне неубедительными, не достаточными, не серьезными, логически не корректными, по детски тривиальными и наивными. Не говоря уже о том, что все эти рассуждения согласно негласным советским традициям были неявными, или между строк, или в ссылках, ясно не указывающими на истинный предмет научных споров.

Однако действительный ключ к разгадке этой проблемы на наш взгляд достаточно удачно дал сам Эвальд Ильенков, видимо всерьез размышлявший на тему проблемы новообразования в своей теоретической схеме происхождения идеального. В частности, в одной из своих небольших, прошедшей совершенно незамеченной для широкой публики статей в журнале «Вопросы Философии» в 70-е годы прошлого века, он писал об огромной «эвристической ценности» понятия «схема деятельности», под которой согласно контексту и смыслу данной статьи можно понимать (наше собственное определение) пошаговый процесс строго последовательного продвижения в процессе материальной, и одновременно в том же отношении идеальной человеческой деятельности, по строго определенному КОНТУРУ культурной освоенности предмета, то есть по реальной границе освоенного и неосвоенного, старого и нового. То, что его логическое понятие «схема деятельности» точно фиксирует такую границу Ильенков отмечал особо.

В целях исследования корректного логического описания механизма новообразования, не мудрствуя лукаво, постараемся оттолкнуться от этого понятия Ильенкова и развить эту его мысль. На наш собственный взгляд, реальный механизм новообразования в человеческой деятельности в ее развитом виде непосредственно состоит именно в том, что при осуществлении неких фундаментальных традиционных - базовых форм деятельности, которые можно рассматривать как наиболее всеобщие и эффективные формы культурного освоения внешнего субъекту значимого объекта; то есть при осуществлении значимых схем деятельности идущих по культурно освоенному контуру, при их реализации, человеческая деятельность общезначимо каждый раз идет по грани познанного и непознанного. Субъект данной деятельности при ее осуществлении с вящей необходимостью должен постоянно наталкиваться на некие важные в содержательном плане новые факты, назовем их «прецеденты» объективного содержания объекта, которые не вписываются в известную традиционную схему деятельности. Данными прецедентами могут быть как факты совершенно нового объективного содержания объекта, так и факты нового содержания в особенностях самой воспроизводимой базовой схемы деятельности. И те, и другие указанные важные прецеденты в определенных условиях легко могут послужить действительным материалом или для усовершенствования уже имеющихся традиционных схем, или для создания новых схем деятельности, более полно практически осваивающих и использующих данный объект в целях насущных потребностей человека. В частности, это достаточно легко может произойти при неожиданном применении к организации данных новых прецедентов уместных мощных аналогий с уже устоявшимися, хорошо освоенными наиболее эффективными традиционными схемами деятельности.

То есть новый прецедентный материал при действенной эффективной инновации организуется, либо вплетаясь внутрь эффективно сработавшей для этого старой схемы деятельности, либо при создании принципиально новой схемы деятельности, но сделанной по аналогии со схемой, использовавшейся ранее для культурного освоения этого объекта или сходного ему.

Процесс первоначального выделения, затем отбора и общего энумеративного выстраивания, затем логической систематизации этих важных прецедентов; а после раскрытия неких моментов сущности, а следом и общих сначала более простых, а затем более сложных закономерностей в их взаимодействии; а затем и создание на основе данного их практического освоения неких новых более совершенных схем деятельности и есть с нашей точки зрения действительный механизм подлинного новообразования в человеческой деятельности.

Но возникает тот же закономерный вопрос, который стоит обратить и на это наше рассуждение. А как же произошли самые первые подобные новообразования и устоялись связанные с ними эффективные схемы деятельности? Не нужно ли и в нашей развитой теоретической схеме, чтобы первичные традиции в деятельности были уже заданы, а иначе она «не работает». Оказывается, что нет, и именно описанным нами образом могут легко возникнуть и самые первые схемы деятельности по освоению разных объектов. Как? А именно через элементарную примитивную организацию обнаруженных предчеловеком в его повседневной жизни крайне важных для него в шкурном смысле прецедентов. Для того чтобы обнаружить таковые не нужны уже готовые схемы деятельности, а нужна лишь крайняя нужда, нужна жизненная крайняя биологическая потребность в самом необходимом, которая объективно задана. А для примитивной организации очевидных прецедентов в самую простую, совершенно тривиальную, но крайне жизненно необходимую первичную схему деятельности, которая уже не является животной и чисто биологической, а приобретает уже первичный социальный характер; не нужно никаких особых аналогий, кроме простейших примитивных аналогий с примитивнейшими же совершенно даже на чисто животном уровне высших приматов очевидными причинно-следственными связями. Возможны первичные проникающие в социальное поле простейшие аналогии с чисто биологическими инстинктивными формами поведения. Тут правда в первичные механизм инновации четко вплетается Библейский принцип крайней постепенности творения, который так не любим в нашей науке. Но ничего не поделаешь. Попробуйте приведенное рассуждение опровергнуть.

В любом случае при таком теоретическом рассмотрении уже нет никакого парадокса источника новообразования в базовой крайне удачной схеме функционирования человеческой практики и идеального в ней, а значит и значимых традиций. Снимается и принципиально неразрешимая научная проблема эндогенного метаморфоза во всех прочих научных объяснениях процесса новообразования. О чем чуть ниже.

Логика механизма новообразования человеческой деятельности может быть описана корректно только как рафинированная логика четкого описания самого первого обнаружения предчеловеком, открытия им самой первичной эффективной схемы уже чисто социальной человеческой деятельности. В первичном возникновении такой схемы важны исключительно прецеденты как таковые без предыдущей схемы деятельности и их постоянные возникновения при реализации инстинктивных биологических схем самовоспроизводства при удовлетворении чисто биологических потребностей. Но ведь они очевидно налицо и никаких парадоксов. Затем действует сначала крайняя долговременная постепенность в их уже чисто социальной организации. За длительнейшей постепенностью следует крайняя энумеративная ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ восхождения от одного более простого уровня организации важнейших для выживания прецедентов к более сложным. За этой последовательностью следует крайне постепенное же упорядочивание использования прецедентов в целях выживания, равно УПОРЯДОЧЕННОСТЬ. За всем этим уже достаточно легко и способна возникнуть первичная общезначимая для предчеловека эффективная схема деятельности и ее идеальный знак.

Тем более, что у предчеловека существовавшего как только что выяснилось в современной науке по данным новых раскопок уже миллионы лет, несомненно был задан сначала выработавшийся на действии того же закона крайней постепенности набор самых примитивных, чисто биологических устоявшихся схем животной деятельности. Именно при постоянном их воспроизводстве и обнаруживается соответствующий первичный прецедентный материал, далее он сначала крайне примитивно, затем все более совершенно, исходя из аналогий с лучшими прецедентными примерами его применения организуется на практике. Тут уже легко по Ильенкову объяснимо как у предчеловека появляется идеальная компонента в деятельности. Она не столько следствие деятельности его высокоорганизованного мозга высшего примата, как это до сих пор понималось; сколько возникшая на достаточно примитивном уровне развития этого мозга действенная причина дальнейшего бурного его биологического развития, пытающегося биологически подстроиться под эту новую чисто социальную функцию, в том числе и функцию оперирования идеальными объектами. А далее, и пошло, и поехало.

Кстати на этом же механизме, а именно на основе крайней действующей миллионы лет постепенности и биологических механизмов организации жизненно важных прецедентов до этого возрастали и совершенствовались сами чисто биологические формы деятельности у самих животных, но только при полном отсутствии сознания и тем более его идеальных форм, которые заменяли инстинктивные и прочие чисто биологические механизмы.

Но принципиально все же стоит сразу четко зафиксировать, что разум, ум; душа и дух человека в виде его непрерывно самосознающего себя Я, имеющего бессмертную душу; все таки никак не могли произойти как закономерный продукт предметной деятельности предчеловека и даже после возникновения в ней развитой идеальной компоненты. И предметная практика и идеальное в сознании совсем не главное в человеке. Его душа вообще не идеальный объект как таковой, это объект ДУХОВНЫЙ, а дух на самом деле хоть и живо связан с ней, но по уровню организации и по природе своей полностью за пределами в том числе сферы и примитивного социального и идеального. Он принципиально выше по своей организации и сущности. И это в миллионы и даже в миллиарды раз более организованная и сложная форма тварного мира чем социальное и идеальное.

Происхождение человека - как и вообще происхождение разных все более высокоорганизованных форм тварного мира - это вообще не вопрос науки, а вопрос чисто религиозный. Это вопрос решается только в прямых Божиих откровениях данных в Святом Писании и вопрос чисто духовных пророчеств у святых людей, преуспевших в религиозной практике. Согласно таким источникам непререкаемо, что человеческий, способный к великому творчеству разум, как и сам человек, были созданы Богом сначала в духовном теле. Возможно, что в предчеловека имевшего уже достаточно богатую материально практическую и в том числе и идеальную деятельность как в глину, как «в ризы кожаны», при известном грехопадении были вселены наши падшие праотцы до этого имевшие духовные тела. Но это все равно остается и навсегда в этом мире останется для нас полной загадкой. Не ученым с их методами об этом судить. А о чем ученым можно, да и нужно судить? А вот о чем. О том, что ведь на самом деле никаких реальных законов принципиального новообразования в объективном мире как таковых вообще не существует. По крайней мере, они не в единой йоте наукой не установлены, а имеющаяся информация не дает никаких оснований их предполагать. А именно. Нет никакого объективного закона, или каких-нибудь даже малейших прецедентов возможности понять происхождение биологического мира и жизни из мира физического. Нет никакого подобного закона происхождения мира человека из мира биологического. До сих пор не обнаружено даже слабых следов возможности существования таких законов. Нет даже никакого подобного закона, четкой закономерности как из идеального мира идеальных объектов сознания может родиться душа человека - его духовный мир в виде непрерывно четко самосознающего себя Я. При этом нравится нам это или нет четко ощущающего себя в духовном смысле бессмертным и вечным. Беспрерывного человеческого «Я», чувствующего себя абсолютно беспредметным – духовным; имеющего совесть, априорную моральность, сердечное чувство истины, составляющими разум. То есть «Я», обладающего собственной энергией чисто духовного умного света; который может проникать в тварном мире куда ему заблагорассудится, и способным при этом постигать истину прямо, напрямую, без всяких замудренных механизмов интуиции, кретинически понятой сегодня только как особо быстрое счетно-решающее рассудочное устройство, действующее на бессознательном уровне.

При каждом из принципиальных новообразований в тварном мире сложность организации очередной его формы поднимается на миллионы, а может быть и на миллиарды порядков, и никакие случайности тут совершенно не работают. По существу, в этом смысле нет, и не может быть ни одной объективной закономерности происхождения высшего из низшего; кроме закономерности полного и абсолютного отсутствия такой закономерности. Духовное, совершенно не сводимо к интеллектуальному; интеллектуальное никак не сводимо к биологическому; биологическое никаким образом не свести к химическому; а химическое к физическому. Нет ни одного удобоваримо доказанного, а не провозглашенного впустую как у Фридриха Энгельса, именно закона, а не декларации происхождения высших форм окружающего мира из низших. Но зато очень четко и доказательно можно сформулировать закон полной и абсолютной несводимости высших форм тварного мира к низшим, так как различие более высших форм тварного мира от низших по сложности организации совершенно несопоставимо и абсолютно принципиально ново. Повторимся, существует только один действительный и полностью и научно и по всякому другому обоснованный закон - это закон абсолютной несводимости более высокоорганизованных форм тварного мира к его менее высокоорганизованным формам: духовного к интеллектуальному, интеллектуального к психическому в смысле психофизического (психофизиологического), психического к биологическому, биологического к химическому, химического к чисто физическому. Этот закон в качестве своего прямого логического следствия и одновременно своей первичной аксиомы четко логически свидетельствует о другом важнейшем законе. О прямом свидетельстве всей окружающей природы и ее природных закономерностей о наличии истинного Творца, и об абсолютной Его неистощимости. Его неистощимости в области действия Его Преэнергий направленных на созидание тварного мира; об абсолютной неистощимости Преэнергий Божиих направленных на творение вселенной и абсолютной недосягаемости для любой части тварного мира возможности путем эволюции сотворить что-нибудь более высшее, по сравнению с тем, чем она является сама по себе. Вся эволюция в этих уровнях тварного мира есть лишь внутреннее самосовершенствование, но и она на каждом из уровней совершенно невозможна без постоянного участия Преэнергий Божиих направленных на поддержание тварного мира. Закон об абсолютной несводимости уровней - форм тварного мира в качестве своего логического следствия свидетельствует так же и о существовании абсолютной закономерности совершенно полной АБСОЛЮТНОЙ зависимости всего творения на всех его этапах от Творца. Учение святителя Григория Паламы на этот счет, учение о Божественных энергиях получает таким образом в самой современной науке все более и более свое логическое и и фактическое подтверждение.

Вернемся к нашему исследованию. Вышеописанная логика механизма новообразования устраняет и парадоксы ильенковской базовой схемы и так или иначе решает крайне тяжкую традиционную философскую проблему в понимании новообразования, которая называется замудреным философическим словосочетанием «эндогенный метаморфоз». Классический парадокс эндогенного метаморфоза состоит в том, что для абсолютного большинства философских систем оказывается тяжким и неудобопонятным логическим следствием, что в развитии любого значимого и идеального и материального феномена в его более развитом новом состоянии практически нет ничего того, что не содержалось бы в самой первой его форме в свернутом - синкретичном виде. Что вряд ли разумно и может быть отчетливо, ясно и удобопонятно. Ведь из этого следует всегда возникающая при рассмотрении каждого кардинального новообразования панлогическая методологическая чушь самого различного рода. Например, исходя из подходов эндогенного метаморфоза из первичного синкретизма порой делают очень смелый вывод о том, что в современном человеке нет ничего того, чего не было бы «в свернутом виде» в его самых примитивных биологических прежних формах типа троглодитов и т.п. И в самой современной науке существует всякая тому подобная глупость. Например, что жизнь в обязательном порядке «в свернутом виде» содержится в неорганической материи. Или то, что постоянно самосознающее себя я – духовная личность человека, его душа и дух есть только развернувшиеся во времени эволюции продукты исключительно материальных биофизических процессов деятельности его мозга. Правда считается что эти биофизические процессы соединены с долгой практикой использования человеком орудий труда, что привело сначала к возникновению идеальных объектов в его сознании, а потом при их вящем усложнении привело и к духовному самосознанию каждой личности (?). А как же с таким самосознанием у маленьких детей, его в таком случае не было бы, ведь оно было бы лишь продуктом социализации?

Общий наш вывод по поводу логики механизма новообразования в человеческой деятельности как базы создания тех или иных форм искусственного интеллекта таков. Значимые подлинные инновации в человеческой деятельности происходят за счет освоения и переработки встречаемых при осуществлении традиционных схем деятельности с объектом жизненно значимых прецедентов, не вписывающихся в ранее принятые схемы деятельности. Через крайне последовательную организацию этих жизненно важных прецедентов и происходит возникновение самых первых эффективных схем деятельности носящих не чисто биологический, а уже сугубо социальный, то есть общезначимый для всей использующей их общности характер, обозначаемый в системе идеальных репрезентирующих знаков.

Под схемой человеческой деятельности разумно понимать такой пошаговый алгоритм, такой способ деятельности, который раскрывает в себе фундаментальную конкретную форму эффективной деятельности субъекта в виде воспроизведения контура его деятельности по культурному освоению объекта. Контур деятельности представляет собой такую деятельностную границу культурного освоения субъектом объекта, по которой вновь и вновь воспроизводится продвижение субъекта при реализации им конкретной эффективной традиционной схемы деятельности. Контур деятельности в реальном виде одновременно и в одном и том же отношении являет в себе и идеальную и материально-практическую грани деятельности субъекта в их полном взаимопроникновении и взаимопереливании. Другими словами, можно сказать, что в общем виде под схемой деятельности следует понимать порядок, последовательность и направление деятельностного продвижения субъекта по определенному контуру деятельности внутри объекта, воспроизводящие тот или иной уровень культурного освоения данного объекта.

Схемы деятельности человека - это такие фундаментальные формы его деятельности, которые строятся на действенной переработке всей полноты встречающихся в его жизни значимых фактов – важнейших прецедентов. Данные сверх значимые прецеденты могут служить материалом как для усовершенствования уже имеющихся схем деятельности, так и для создания новых схем деятельности более полно отражающих культурное освоение субъектом объекта. Оно чаще всего происходит прямо по аналогии с традиционными схемами и на их основе, Процесс первоначального выделения, отбора, затем систематизации и раскрытия закономерностей во взаимодействии данных прецедентов, а затем и создание на основе их практического освоения, неких новых более совершенных схем деятельности, и есть, действительный механизм новообразования и, следовательно, механизм осуществления наиболее эффективного функционирования субъекта.

Очевидно, что обнаружение при воспроизведении схемы деятельности постоянных повторений в виде очевидных манифестаций неких значимых новых фактов важных прецедентов в неосвоенном практикой содержании объекта не вписывающихся в воспроизводимую схему деятельности позволяют, в конечном счете, выделять и новые неучтенные ранее закономерности, на основе которых и оформляются, и создаются принципиально новые эффективные схемы деятельности по освоению объекта.

С точки зрения приведенного подхода эвристически крайне ценно для его более точного описания, дополнительно ввести такое теоретическое понятие как внутреннее культурное пространство объекта. Под ним мы будем понимать очерченное некими четкими идеальными и одновременно материальными границами в виде границ схем практической деятельности культурное содержание объекта, как уже полностью переработанное и освоенное в неких адекватных схемах деятельности, так и содержание объекта еще не переработанное и не освоенное, но явно ценное и крайне необходимое в смысле дальнейшего культурного освоения. Такое понятие окончательно устраняет и снимает выше обозначенную проблему эндогенного метаморфоза; и задает в любом объекте истинную область, из которой возможно черпание истинного содержания для создания значимого нового.

Культурное пространство объекта не следует понимать, отождествляя или смешивая его тем или иным образом с внутренним физическим пространством объекта, так как физическое пространство характеризуется в каждой его точке возможностью бесконечно малого деления и поэтому с необходимостью приводит к нонсенсу ухода в дурную бесконечность и в его познании, и в его практическом освоении. С другой стороны, это пространство на доступном уровне физического проникновения может быть совершенно однородным, гомогенным и поэтому совершенно не нести в себе никакого прецедентного материала для создания нового и понятым как абсолютно тривиальное в смысле культурного освоения. Понятие же культурного пространства объекта, в отличие от его физического пространства, заключает внутри себя все последовательно налагающиеся друг на друга эффективные схемы деятельности субъекта по постепенному полному культурному освоению конкретного объекта. В культурном пространстве сосуществуют на совершенно и исключительно равной основе и идеальная, и материальная его составляющие. Одновременно и в одном и том же отношении производства схем деятельности тождественно существуют и знаковое, и предметное; и рутинное традиционное и абсолютно новое.

В данном культурном пространстве объекта, в его отличии от физического абсолютно все тотально имеет сугубо репрезентативный смысл, и поэтому культурное пространство не однородно и гомогенно, как те или иные уровни физического пространства; а является сугубо неоднородным и сугубо особо сложным при его освоении в равной степени реально и идеальным и материальным одновременно, причем в одном и том же отношении.

Длительный опыт воспроизводства человеческой культуры показывает, что данное культурное пространство любого объекта совсем не бесконечно внутри себя, как физическое; а всегда в принципиальном смысле строго конечно; то есть оно легко может быть исчерпано точно определенным конечным набором эффективных схем деятельности по значимому культурному освоению данного объекта. Другое дело возможное бесконечное постепенное усовершенствование уже этих данных основных базовых схем данной культурной деятельности на основе общего культурного прогресса. Например, основной способ создания натуральной льняной, шерстяной, хлопковой или шелковой ткани не может быть принципиально изменен; а вот техника, используемая в этом процессе, может и должна время от времени принципиально изменяться и существенно совершенствоваться, и такое изменение этой техники, связанное с общим прогрессом принципиально возможно как практически бесконечное.

По поводу создания гипертекста для адекватного тому или иному цивилизационному пространству, например, Российско-Евроазиатскому, Искусственного Интеллекта (ИИ). На самой первой стадии думается не мудрствуя лукаво нужно просто сделать полный свод всех текстов экспертного уровня в области позитивной науки, философии и философских наук, включая все и лучшие тексты по персоналиям в области истории этих знаний. Во-вторых, сделать такой же полный свод всех экспертных текстов и изображений в области культуры и истории культуры. Было бы крайне разумно не изобретать велосипед и для начала организовать все эти тексты и прочую информацию так же как они организованы в современных продвинутых правовых программах типа Консультант Плюс. Дальше шаг за шагом можно начать создавать более компактные виды гипертекста ИИ, которые по всей видимости должны удовлетворять как минимум следующим требованиям. При разработке адекватной полной системы информации сокращенного гипертекста Искусственного Интеллекта на основе анализа и сопоставления вышеуказанного полного сводного гипертекста ИИ необходимо исходить из следующих обязательных общих научных требований к логике его построения.

• соблюдению принципа полного и точного соответствия всей данной информации истинному научному экспертному знанию - истине;
• соблюдению принципа полноты, то есть вся значимая информация для Искусственного Интеллекта должна быть абсолютно полной и исчерпывающей;
• соблюдению принципа непротиворечивости, то есть вся данная информация не должна содержать как внутренних, так и внешних формальных и содержательных противоречий;
• соблюдению принципа однозначности, то есть вся эта информация не должна содержать возможности двух или более толкований, используемых в ней терминов, понятий, предложений, положений; она, с этой же точки зрения, так же не должна содержать в себе непонятных или неясных с точки зрения экспертной науки выражений и утверждений;
• соблюдению принципа полного единообразия в использовании категорий, понятий и терминов;
• соблюдению принципа своей полной логической соотнесенности, то есть все части данной информации должны быть четко логически распределены, разграничены и перекрестно соотнесены;
• соблюдению принципа логической субординации, то есть все различные по важности части данной информации должны находиться в четко установленном логическом соподчинении и тотально учитывать в себе данную субординацию;
• удовлетворять единым принятым на сегодняшний день всем другим принципам научно грамотной организации информации;
• соблюдению принципа своего полного соответствия последним достижениям науки, то есть полная информация должна соответствовать всем высшим достижениям современной экспертной науки и четко учитывать все существенные различия в мнениях и оценках у ведущих научных экспертов;
• соблюдению принципа регулятивности, то есть вся система информации Искусственного Интеллекта, после ее надлежащей подготовки; должна быть в состоянии тотально осуществлять все регулятивные функции;
• соблюдению принципа адекватно быстрого предоставления пользователю всех необходимых знаний и прочей оперативной информации;
• удовлетворять требованию адекватной простоты, то есть в ней не должно содержаться таких интеллектуальных задач, при ее скорой и адекватной переработке пользователями искусственного интеллекта, которые принципиально невыполнимы для специалистов при условии наличия у них соответствующей квалификации;
• удовлетворять требованию своей принципиальной выполнимости обработки при использовании специалистами, то есть данная информация должна быть организована и подана таким образом, чтобы обрабатываться нормальными постоянными усилиями специалистов при условии наличия у них соответствующей квалификации, и не должна быть рассчитана на надрывные интеллектуальные усилия особой тяжести и интенсивности;
• соблюдению принципа полной своей унификации по форме, то есть данная информация при изложении должна быть абсолютно единообразной по форме подачи и находиться в полном соответствии с экспертными научными нормами унификации ее изложения;
• и наконец соблюдению принципа предельной краткости и максимальной экономности в своем изложении.

Далее эту информацию разумно будет организовать не только по группам позитивных и философских наук и по направлениям культуры, но и зайти на более высокий уровень ее организации, создав по возможности как можно более краткий гипертекст ИИ по формам общественного сознания. А именно, последовательно относительно краткий гипертекст ИИ в области: 1. Морали. 2. Философии. 3. Науки. 4. Искусства. 5. Политики. 6. Права. 7. Религии.

Каждый из этих гипертекстов должен состоять из ряда апологий равно феноменологических интегративных клубков максимально глубоко описывающий фундаментальные формы деятельности равно ключевые базовые схемы деятельности в той или иной форме общественного сознания. К примеру, такая форма общественного сознания как ПОЛИТИКА на наш взгляд должна состоять из фрагментов гипертекста ИИ адекватно и кратко описывающих в качестве апологий следующие формы равно базовые схемы политической деятельности: 1. Тоталитаризм. 2. Авторитаризм. 3. (классический) Либерализм. 4. Анархизм. 5. (житейский бытовой обывательский) Аполитизм. 6. Консерватизм. 7. Демократизм. 8. Аристократия. 9. Монархия. 10. Олигархия. 11. Охлократия. 12. Тирания. Возможно отдельно еще и 13. Демагогизм. Хотя Тирания и есть собственно Тоталитаризм, а власть демагогов – Авторитаризм.

Для этого на наш взгляд эвристически ценно будет использовать методы современной феноменологии, применяемой в рамках вышеописанного механизма новообразования.

Методология полной реконструкции внутреннего культурного пространства сложных социальных феноменов в частности форм общественного сознания в целях создания адекватного гипертекста для Искусственного Интеллекта.

Заранее извиняюсь перед коллегами по философическому цеху, что далее вынужден буду все время на разные лады достаточно часто повторять одно и тоже сходное. Проблема изложения приведенного ниже феноменологического метода состоит прежде всего в его ПОНИМАНИИ. Поэтому я и прибегаю к такой форме его изложения.

Определимся в самом общем виде с используемыми нами понятиями и терминами. Начнем с того, что в данном исследовании мы понимаем современную философскую феноменологию, прежде всего, как позитивную логическую дисциплину, позволяющую методом особо корректного и философски грамотного логического вживания субъекта познания описывать сверхсложные феномены. Под феноменом понимаем нечто цельное, отражающее и несущее в себе все свойства, как окружающих его родственных феноменов, как всей системы данных феноменов в целом, так и в целом все свойства окружающего мира, взятого как некий абсолютный феномен. Каждый феномен, в этом применяемом нами здесь смысле подобен «монаде» Лейбница, он в обязательном порядке отражает и являет в себе весь окружающий мир, в том числе в его абсолютности и поэтому несет абсолютность, как одно из своих особо значимых свойств, которое состоит в особой связи с окружающим его тварным миром.

Соответственно, при применении феноменологического метода познания и возможно, и сугубо обязательно, и необходимо опираться на принципиальную возможность наличия кардинальных аналогий и в строении, и в организации взаимодействия всех феноменов, независимо от их размеров и происхождения, особенно же наличие возможности мощных аналогий в строении родственных феноменов. Пользуясь в исследовании того или иного феномена подобными принципиальными мощными аналогиями с хорошо ранее изученными наукой и практикой сходными феноменами, мы можем получить значимый прирост в истинном познании других феноменов, изученных недостаточно.

Таким образом, при выстраивании найденных значимых манифестаций неучтенного содержания данного конкретного феномена в общую его специфическую феноменальную логику мы общезначимо можем и должны продуктивно использовать метод мощных научных логических аналогий с подобными же феноменами, но которые уже значительно более изучены и хорошо описаны в экспертной науке. В этом суть эффективного ЛОГИЧЕСКОГО ВЖИВАНИЯ.

В этом же смысле сугубой кардинальной принципиальности аналогий в мире феноменов фундаментальную важность будет иметь точное грамотное и корректное применение в целях изучения любого нового феномена самых общих традиционно устоявшихся в философских исследованиях гносеологических и логических законов познания. То есть при корректном феноменологическом исследовании необходимо исходить из принципиальной возможности применения общих устоявшимися и принятых в науке схем дедукции, применяемых в наиболее выдающихся логических системах, представленных в истории философской гносеологии. Разумеется, для применения из данных систем будет годиться только тот логический их остаток, который не попал под сокрушительную критику в последующей научной традиции; и который в той или иной мере в настоящее время общепринят, и является непререкаемым как истинное годное к общезначимому использованию логическое достижение в общемировой истории логики. То есть современная феноменология - это спонтанное применение в зависимости от обстоятельств познания и целей исследования, логических и гносеологических приемов, схем и традиционной метафизики, и различных форм диалектики в субъективном и объективном идеализме, и если это уместно материалистической диалектики, и самых различных прижившихся в науке феноменологических методов. Для себя я это называю «свободным полаганием логических схем».

Таким образом, основной применяемый при создании гипертекста ИИ метод будет таков. Применение в содержательной логике исследования феноменологического метода, в описанном нами выше виде, через свободное полагание эффективных схем; обеспечивает особо корректное логическое вживание субъекта познания в исследуемый объект, начиная с простейших первичных схем деятельности по культурному освоению объекта, с последующей его полной логической культурной реконструкцией. Такое вживание принципиально возможно вследствие принципиальной аналогичности сходных феноменов; поэтому при гносеологической реконструкции нового объекта исследования возможно принципиальное применение четко устоявшихся общепринятых научных аналогий, и аналогичных логических процедур воспроизведения научного описания объекта. Что к тому же позволяет универсально использовать весь классический принятый на сегодняшний день категориальный аппарат позитивных и философских наук для адекватного исследования сложнейших феноменов.

Процесс феноменологического вживания в схему деятельности исследуемого сложного социального феномена дает прецедентный материал достаточный для использования соответствующего категориального аппарата той или иной науки для адекватного научного описания объекта. Под феноменологическим «вживанием» мы понимаем такую логическую процедуру, когда через логическое усвоение первоначально знакомых для ЯСНОГО ПОНИМАНИЯ эксперта манифестирующих в виде ярких проявлений тех или иных прецедентов содержания изучаемого феномена, происходит усвоение первичных ключевых форм культурного освоения данного объекта, а далее происходит постепенная особо точная логическая реконструкция всех форм культурной деятельности, которые использовалась как при исторически первом креативном культурном проникновении в освоение данного объекта, так и при последующем освоении значимого культурного пространства данного феномена. Феноменологическое вживание, в данном смысле является внутренне логически интимно переживаемой субъектом познания полной логической реконструкцией как первичной культурной схемы, так и всех последующих схем деятельности по практическому освоению культурного пространства данного феномена. Оно происходит на основе освоения прежде всего лучшими из экспертов полностью заново сущности всех эффективных фундаментальных схем деятельности с данным конкретным объектом. Все последующие схемы деятельности при этом воспроизводятся данными суперэкспертами только на основе мощной логической переработки материала манифестаций внутреннего содержания исследуемого феномена, обнаруженных за пределами конкретного контура уже освоенных ранее схем деятельности. То есть как бы заново, перепроверяя каждый шаг.

При этом, в целях экономности усилий эксперта, адекватное феноменологическое исследование должно быть направлено не на все возникающие культурные схемы деятельности, иначе можно уйти в неплодотворную бесконечность; а только на основные, фундаментальные базовые схемы деятельности, то есть на так называемые «схемы схем» этой деятельности. Так как все прочие малые схемы культурной деятельности, всегда полностью аналогичны данным фундаментальным базовым схемам и есть просто индивидуализированные в зависимости от обстоятельств их значимые фрагменты.

Опыт применения данного метода показывает парадоксальный факт такое исследование будет не только наиболее ясным, но и наиболее КОМПАКТНЫМ с точки зрения объема текста ПОЛНОГО ОПИСАНИЯ освоенного культурного пространства того или иного значимого феномена.

Еще раз отметим, понятие «схема деятельности» по отношению к процессу культурного освоения объекта может быть корректно понято, как постепенное последовательное продвижение субъекта познания экспертного уровня по контуру той или иной степени культурной освоенности объекта. Наиболее эффективное описание финальной из подобных схем деятельности с данным конкретным объектом может быть адекватно воспроизведено только путем грамотного логического вживания лучшего из экспертов в соответствующей области познания или практики, сначала в самую первую, а затем последовательно во все последующие схемы деятельности по культурному освоению объекта вплоть до искомой финальной. Так возникает особо и логически и технически грамотное научное описание в виде корректной реконструкции, как самой первой, так и всех последующих эффективных традиций в культурном освоении данного объекта, вплоть до выхода на финальную наиболее эффективную схему культурного освоения данного объекта. Такая метода вполне годится для создания гипертекста ИИ вмещающее в себя все самое ценное в интеллектуальном смысле познанное человечеством.

Корректное и научно грамотное логическое вживание в культурное пространство объекта - это эффективное применение феноменологического метода познания. Мы будем понимать в данном исследовании феноменологический метод и феноменологию совершенно буквально и просто, то есть как научную логику описания феноменов, в частности сверхсложных феноменов. Под экспертом же мы понимаем отнюдь не любого специалиста, имеющего глубокие познания в той или другой области знания, а только самого лучшего специалиста, имеющего наиболее обширные и особо точные познания в соответствующей области. Свидетельством чему должны являться наиболее точные полностью соответствующие истине и подтвердившиеся на практике его экспертные оценки, особенно данные этим экспертом точные предсказания совершения тех или иных событий в исследуемой им области.

Но даже для данного самого высокого уровня специалистов-экспертов для точного научного феноменологического описания сложного феномена, нужно освоение соответствующей мощной методики. Согласно очевидным требованиям к такой методике, в самом общем виде, во-первых, несомненно, что адекватная логическая реконструкция лучшим экспертом всех эффективных схем деятельности с данным конкретным объектом должна быть, научно культурно, логически корректно и грамотно произведена и описана. Во-вторых, повторимся, что для такой реконструкции должны быть выбраны не все подряд, а только наиболее фундаментальные, то есть только наиболее эффективные или базовые схемы деятельности по освоению культурного пространства данного объекта.

Фундаментальной базовой схемой деятельности, мы будем называть единую и целостную совокупность нескольких отдельных родственных наиболее эффективных малых форм деятельности, выраженную в кардинальной схеме, которая определяет осуществление какой-нибудь важнейшей конкретной фундаментальной функции культурного использования данного объекта.

В указанном выше смысле чисто «феномено-логически» продвигаясь по контуру исследуемой фундаментальной базовой первосхемы деятельности с объектом, исследователь эксперт в данной области знаний или практики, должен заново наталкиваться на границах этой воспроизводимой им самой первой эффективной схемы деятельности с новым содержанием не отраженным и не освоенным в ней, и указанным выше способом последовательного новообразования далее исчерпать весь объективный материал для создания первичной и всех последующих эффективных фундаментальных схем деятельности, но только исходя из сугубо специфической логики специфического предмета, которым является данный конкретный феномен и его прецеденты. Тем самым возможно абсолютно полное и вместе с тем совершенно адекватное описание культурного пространства данного значимого феномена. Повторимся, что постоянные повторения неких фактов-прецедентов в неосвоенном содержании первоначальной базовой схемы позволят эксперту заново отойти от этой первоначальной фундаментальной схемы и заново воссоздать на появившемся прецедентном материале содержания все последующие фундаментальные базовые схемы культурной деятельности с данным объектом, вплоть до их полного исчерпывания. Само собой разумеется, что эксперту подобным же образом придется и досконально ПРОВЕРИТЬ как самую первичную базовую схему деятельности, так и все последующие схемы деятельности на эффективность и первичной, и последующей организации значимых прецедентов с самого начала культурного использования объекта.

Очевидно, что общая абстрактная схема процесса описания поступательного развития данных схем деятельности, как во внутренней их структуре, так и в отношениях их друг к другу, должна быть эффективно описана экспертом классическими логическими методами. В частности конкретный опыт проб подобных описаний показывает, что в организации экспертом выше обозначенным образом конкретного прецедентного материала огромную роль играют последовательно выполняемые им некие феноменологические АПОЛОГИИ, то есть в интеллектуальном смысле интимно, равно чувственно и страстно, активно, на личном уровне, четко логически выраженные максимально логичные обоснования эффективности каждой новой более эффективной схемы деятельности исходя из логики значимого использования обнаруженных не вписывающихся в первую схему прецедентов. Эксперт, таким образом, как бы заново должен пытаться наиболее логично и грамотно, глубоко рационально обосновать и четко выразить каждую новую кардинальную более эффективную базовую схему деятельности. Как показывает конкретный опыт при научном ОПИСАНИИ этих последовательно одна за другой осуществляемых апологий все более новых схем, крайне эффективно может быть использована классическая гегелевская логическая последовательность развития диалектического противоречия тождество – различие – противоположность - противоречие – единство[4].

Если исходить из того, что выбранная для такой феноменологической реконструкции первичная эффективная схема деятельности сначала полагается как исключительно тождественная сама себе, то есть по существу единственная на исходный момент времени исследования эффективная схема культурного использования объекта; выходит, что из обнаруженных при ее постоянном воспроизведении прецедентов, ранее не вписывающихся в данную схему, но позволяющих ее существенно усовершенствовать создается последующая схема отличная от первой, то есть находящаяся если описывать ее в гегелевской терминологии общей логики развития диалектического противоречия на уровне «различия» от первой фундаментальной схемы. Затем, по той же логике организации новых прецедентов создается новая эффективная схема деятельности уже на уровне «существенного различия» от самой первой схемы или другими словами на уровне «противоположности» к ней. Затем таким же образом создается новая еще более эффективная схема, но уже на уровне не только «существенного различия» по отношению к первой схеме, а на уровне «существенного различия по одному и тому же их основанию», то есть находящуюся к первой схеме уже на уровне «полной противоположности» или «противоречия». Наконец, таким же вышеуказанным прецедентным образом, создается еще более эффективная по отношению к предыдущим финальная схема, несущая в себе соединение всего самого нового прецедентного материала в такую схему, где обнаруживается кардинальное единство и исходной первичной и полностью противоречащей ей последней схемы деятельности, таким образом противоречие развития данных схем воплощается в их диалектическом единстве. В общем же при изложении данного процесса культурной реконструкции получается классическая гегелевская логическая триада: тезис - антитезис - синтез.

В отличии от совсем не чуждой порока эндогенного метаморфоза чисто панлогической интерпретации этой логической схемы развития противоречия у самого Г.В. Гегеля в его «Феноменологии духа», приведенный нами вариант ее использования чужд данного логического порока и не является искусственно самодовлеющим над внешним прецедентным материалом познания, так как в нашем варианте ее методологического использования эта логическая схема лишь постфактум, а именно только после обнаружение новых значимых прецедентов и их организации, логически выражает и ОПИСЫВАЕТ феноменологическое познание объекта. Следовательно, выполняется обще методологическое логическое требование обязательности использования только специфической логики специфического предмета.

(Раньше считал, что диалектика и феноменология две различные методы содержательной логики сейчас всерьез начал думать, что таким методом является только вышеописанная феноменология, а диалектика - это лишь ФОРМА АДЕКВАТНОГО ОПИСАНИЯ внутри этого метода. Так же как античная или нового времени метафизика – это методы, а формальная логика Аристотелева или более поздняя и развитая испанская - это формы адекватного описания применения этих методов).

Добавим, что во избежание порока панлогизма и коллизии эндогенного метаморфоза при корректном феноменологическом научном воспроизведении схем деятельности конкретного феномена, возникающие значимые проявления его содержания или манифестации сверх важных прецедентов должны логически перерабатываться исследователем супер экспертом исключительно только в том порядке, в котором они возникают при исследовании; иначе легко может быть потеряна связь субъекта культурной реконструкции с реальным объектом, и исследователь может легко отправиться в сферу логически им воображаемого.

Еще большую корректность процессу феноменологической реконструкции культурного пространства конкретного сложного феномена, при выборе первой фундаментальной схемы его познания, придает метод подбора так называемого «феноменологического ключа реконструкции»; которым может явиться или наиболее известная и наиболее хорошо изученная в науке и особо эффективно освоенная на практике наиболее эффективная культурная схема деятельности с данным объектом; или возможно даже какой-нибудь яркий фрагмент такой схемы, позволяющий эксперту особо удачно, то есть логически грамотно и с феноменологической точки зрения «интимно» вжиться в логическую проблему культурного освоения данного конкретного объекта.

Любой подобный особо яркий и глубоко понятный фрагмент логики первичной фундаментальной схемы деятельности при применении вышеописанного нами метода позволяет достаточно легко сначала логически вжиться, затем полностью реконструировать всю эту первичную схему, а после получив первичный материал для применения мощных аналогии в освоении данного культурного феномена, очень точно реконструировать все последующие схемы деятельности, полностью исчерпывающие культурное пространство объекта на данном уровне общечеловеческой практики.

Точно подобрав феноменологический ключ, эксперт сверхактивно и сверхэффективно логически вживается в первичную базовую схему путем применения известных ему хорошо профессионально освоенных традиционных для научного и практического применения логически грамотных традиционных процедур в его области знания, сделав это логическое вживание максимально личным и индивидуальным, то есть по существу в интеллектуальном смысле сугубо «интимным», добиваясь тем самым особо высокой интеллектуальной интенсивности при осознании высоких целей общественной значимости производимой работы, что позволяет добиться максимальной интегративной мощности логического процесса реконструкции в целях создания гипертекста ИИ.

Более точно, феноменологическое вживание в ключевой фрагмент первичной схемы и его переработка на основе заново выявляемых существенных прецедентов внутреннего содержания объекта, при применении наиболее уместных в данной конкретной области знаний аналогий с наиболее глубоко разработанными схемами деятельности с родственными феноменами в этой же области знания, легко вырастает в построение сначала неких коротких ключевых фрагментарных частей первичной базовой схемы деятельности, а затем и всей этой фундаментальной первичной схемы деятельности. Отталкиваясь от нее, далее идет процесс абсолютно полной реконструкции всего культурного пространства конкретного объекта. В своем итоге полученное излагается в виде особо и логически, и научно корректно и эффективно выполненного текста описания исчерпывающего ряда фундаментальных базовых схем эффективной культурной деятельности с данным значимым объектом – первичного фундаментально оформленного гипертекста.

Другими словами, логика этого процесса феноменологической реконструкции такова. Если во внешних манифестациях изучаемого феномена при самом первом соприкосновении с ним реконструирующего и логически переживающего его самого глубокого эксперта найдена первичная эвристически крайне уместная аналогия со схемами деятельности уже глубоко познанными в данной области знания ранее; то экспертом уже подобран исходный феноменологический ключ данной реконструкции. Им уже найдена узловая точка корректного логического вживания в специфическую логику данного феномена, обнаружена точка особо ясного и глубокого логического проникновения в истинное культурное пространство изучаемого феномена. Через данный обнаруженный феноменологический ключ, эксперту далее уже легко удается сделать изучаемую схему в культурном пространстве данного феномена логически глубоко «интимной» для своего собственного исследования, и тем самым логически переживать ее уже как особо значимую для себя, как особо интимную личную проблему познания существенно важную для свободного развития собственной индивидуальности.

По существу, в предлагаемой здесь нами методике речь идет о диалектически выраженной фундаментальной феноменологической схеме научно мощной логической организации внутренней информации крайне значимых культурных феноменов, которая вполне может служить исходной логикой для построения гипертекста искусственного интеллекта, обслуживающего всю значимую информацию по эффективному культурному функционированию того или иного сверхзначимого феномена в человеческом обществе. Данная феноменологическая схема полной гносеологической реконструкции культурно крайне значимого феномена, обязательно должна быть выражена в виде совершенно конкретных феноменологических построений, а именно в виде неких особо ярких построенных лучшими экспертами логических апологий тех или иных все более эффективных новых схем деятельности, представленных в финале реконструкции как корни - равно феноменологические ключи, ствол - равно фундаментальные следующие друг за другом основные схемы, и отдельные крупные и мелкие ветви - вторичные и третичные значимые схемы деятельности большого и развитого феноменологического древа, в котором особо адекватно выражена наиболее научно и практически грамотная полная информация о значимом культурном пространстве данного конкретного социально значимого феномена.

Еще раз оговоримся, что от классической философской логики описания развития форм диалектического противоречия, описываемый нами феноменологический метод культурной реконструкции будет существенно отличаться тем, что каждый очередной этап организации обнаруженных значимых манифестаций объективного содержания изучаемого феномена или прецедентов в те или иные схемы деятельности с ним, будет основываться не на основе формально применяемой логической процедуры отрицания по отношению к предшествующей схеме деятельности и обнаружения нового содержания только по принятой в данной науке чисто логической процедуре; а должен опираться только на внутреннюю логику организации этих вновь обнаруженных прецедентов, то есть на сугубо специфическую внутреннюю логику изучаемого феномена, и тем самым будет исключительно диктоваться только специфической логикой его специфического содержания. Только в таком виде будет уместно использование мощных аналогий не чисто логических в рафинированном виде, а аналогий со схемами информации добытой при исследовании гораздо более изученных феноменов, имеющимся в данной конкретной области познания. При этом, еще раз подчеркнем, что в целях построения гипертекста Искусственного Интеллекта, для наиболее адекватного выражения предельной сложности разнообразия интеллектуальных усилий, требуемых для адекватной феноменологической реконструкции любого сложного феномена данная реконструкция должна быть подготовлена только и только самым лучшим из экспертов. Она в наиболее уместном виде может быть описана как последовательная логически стройная цепь ярких апологий или интимно значимых идеально с логической точки зрения построенных целостных систем обоснований и доказательств истинности, значимости и особой эффективности очередных новых схем деятельности с объектом. Эти апологии можно назвать апологетическими логическими клубками образующими фундаментальные базовые интеллектуальные позиции в конкретной логике освоения содержания культурного пространства исследуемого феномена.

В данном случае особо явно проявляется полное соответствие предлагаемого нами метода феноменологической реконструкции фундаментальному Закону Необходимого Разнообразия функционирования сверхсложных или ультрастабильных систем Уильяма Росс Эшби, согласно которому «разнообразие ступенчатых функций системы должно быть равно разнообразию раздражения данной системы».[5] В нашем случае разнообразие действий эксперта по точному описанию культурного пространства феномена должно точно соответствовать в полном объеме культурному пространству объекта и всем эффективным схемам культурной деятельности к нему применяемых.

Это задает и соответствие этого метода и другим фундаментальным научным принципам глобальной организации информации, на которых только и может быть построена действительная логика Искусственного Интеллекта, а именно:

во-первых, на принципе крайней постепенности,

во-вторых, на логично следующим за принципом постепенности принципе крайней последовательности;

и, в-третьих, на логично следующим за их единением, принципе крайней упорядоченности.

В-четвертых, следующим за четким выполнением требования крайней упорядоченности во всем, принципом адекватности меры во всем или принципом мерности. Мерность или «мера во всем», при применении прочих вышеуказанных принципов в свою очередь порождает последовательное полное раскрытие СУЩНОСТИ исследуемого феномена, а следом и всех его основных закономерностей.

Все вышеуказанное задает абсолютно полное совершенство логического построения гипертекста Искусственного Интеллекта.

Таким образом, чтобы удовлетворять фундаментальным научным принципам логически наиболее адекватное описание реконструкции сложного сверхзначимого феномена должно состоять из цепи апологий, которые можно назвать целостными интегративными феноменологическими клубками прямого логического вживания и последующего особо яркого логического проживания, равно переживания экспертом культурного содержания объекта. Исходя из данной внутренней логики, ряд опровергающих и отрицающих друг друга апологий в том случае если они полностью исчерпывают логическое описание внутреннего культурного пространства объекта, можно назвать полным адекватным феноменологическим описанием или полной логической реконструкцией сверхсложного феномена. Его описание можно выразить как полностью законченное феноменологическое дерево, состоящее из больших и малых схем деятельности культурного использования объекта.

Как нами уже отмечалось, при обосновании этих апологий должна применяться только общепринятая в той или иной науке ее классическая традиционная логика и терминология. Иначе нельзя будет понять, действительно ли уместны и значимы эти логические апологии другими учеными экспертами. И, конечно же, общезначимо должны применяться грамотные и корректные общие логические операции. То есть должна использоваться современная философская логика самого высокого уровня ее культуры, в рамках которой в обязательном порядке совершенно очевидно, что сначала должны проводиться первичные обобщения прецедентного материала; далее формироваться адекватные значимые научные абстракции, прежде всего точно выделяться и разделяться субъект и объект; далее должны формироваться адекватные перечни обнаруженных значимых прецедентов содержания объекта исследования, выделяться их роды и виды; далее должен производиться логически грамотный поиск наиболее универсальных связей и отношений внутри объекта, то есть должно производиться обнаружение его внутренних закономерностей. Далее на этой базовой основе должны быть четко сформулированы сначала некие самые общие закономерности, довлеющие над объектом, затем более глубокие внутренние закономерности имманентные объекту. После должны быть обязательно установлены нетривиальные логические связи и отношения, а именно внутренние противоречия, коллизии, а также противоречия особо сложного порядка - парадоксы. Параллельно на всем протяжении исследования должен быть выявлен и последовательно применяться адекватный ряд конкретных научных понятий и категорий, соответствующих объекту познания и позволяющих более точно его научно описать.

В итоге, весь полученный прецедентный материал по схемам деятельности и внутри их, как и между ними, должен быть изложен в форме классической диалектической схемы развития противоречия, с финальным изложением ее в виде феноменологического дерева, состоящего из ствола и ветвей, состоящих из последовательного ряда отрицающих друг друга и развивающих одна другую апологий новых все боле эффективных схем культурного освоения объекта, постепенно все боле полно описывающих изучаемый феномен.

[1] К примеру, для исповедующих православие примером настоящей онтологии может являться . «Беседы на Шестоднев» Святителя Василия Великого см: https://azbyka.ru/otechnik/Vasilij_Velikij/besedy_na_shestodnev/

[2] М.Е. Салтыков-Щедрин «Истории одного города», М.: Школьная библиотека, 2013, с. 61.

[3] Недаром его основная работа называлась «Диалектическая логика». В те времена под такой логикой понимался венец развития большой содержательной логики. В этой работе он кране тщетно пытался подогнать открытую им схему под традиционный марксистский диалектический и исторический материализм. Отсюда, за исключением только некоторых фрагментов, явная вымученность, не стройность, и неясность этой работы; где он критически с точки зрения диамата и своей схемы разбирает классическую метафизику и немецкий идеализм Канта и Гегеля.

[4] Классически данная схема познания выражена Г.В.Ф. Гегелем в его «Феноменологии духа».

[5] Подробнее на этот счет можно посмотреть начало этой моей статьи: https://vk.com/@ivanilov1963-ivanilov-aleksandr-dmitrievich-zakon-neobhodimogo-raznoobraz