Валя запомнила это утро на всю жизнь. То самое морозное утро начала декабря, когда они с Клавкой встретились в очереди за колбасой. Да, колбаса тогда была в дефиците, как и многое другое, но именно эта очередь запомнилась ей особенно, потому что с того дня всё в её жизни стало немного другим.
Она встала затемно — пришлось, иначе могли бы не успеть. Сначала Валя, конечно, думала, что поспит ещё минут пять, но когда вспыхнула настольная лампа, подсвечивая потрескавшуюся краску на стенах, сон как рукой сняло. На кухне мама уже готовила ей бутерброды с остатками масла, а отец возился с радио, пытаясь поймать "Маяк". Отчего-то радио всегда шипело по утрам, создавая в доме ощущение бесконечной гонки — гонки за новостями, продуктами, да и просто за жизнью.
— Валентинушка, одевайся потеплее, говорят, мороз под двадцать! — напомнила мама, набросив ей на плечи свой старый пуховый платок. Тот самый, который мама вязала по ночам, сидя на табуретке у окна. Платок этот служил уже несколько зим, потерял свой первоначальный белоснежный цвет и слегка пожелтел по краям, но оставался тёплым.
Квартира, в которой они жили, была коммунальной, и Валя уже давно привыкла к соседям, хотя не все из них вызывали тёплые чувства. У них была своя комната, самая маленькая, но зато уютная, с деревянным полом, покрытым вытертым ковром с красными узорами.
Сегодня её ждал тот же маршрут, что и всегда: короткая тропинка через двор, потом через пустырь, который уже начал покрываться первым снегом, и к магазину "Продукты". Магазин находился в старом здании, ещё дореволюционной постройки, его белые стены с облупившейся краской напоминали о былой роскоши, которой теперь, казалось, и следа не осталось.
Из окна Валя видела, как женщины из соседнего подъезда, обмотавшись платками, деловито шли в ту же сторону. Валя потянула за собой санки, чтобы если что, не нести тяжелые сумки. Это была привычная картина — санки с авоськами по утрам. Её мама, как и многие другие, тщательно следила за тем, чтобы авоська была всегда под рукой — мало ли, что «выкинут» в магазин.
Подойдя к гастроному, Валя заметила длинную очередь. Продавщица, Галина Петровна, как всегда стояла у дверей, строго оглядывая первых покупателей, словно боялась, что кто-то решит пробраться без очереди.
— Колбаса сегодня будет, — шептала соседка Мария Сергеевна, стоявшая неподалёку. — Но только по одному батону в руки.
Валя вздохнула. Колбаса, даже самая дешёвая, была для них праздником. Последний раз они покупали её месяца два назад, и тогда устроили целый пир: резали колбасу тонкими ломтиками, бережно раскладывая на хлеб, экономили, растягивая удовольствие. Отец Вали, всегда молчаливый и сдержанный, в такие моменты вдруг начинал рассказывать старые армейские истории, и они все хохотали, как будто и не было вокруг этого затянувшегося дефицита.
Очередь была привычно молчаливой. Женщины переминались с ноги на ногу, кто-то поправлял шапку, кто-то тихо переговаривался с соседкой, жалуясь на жизнь или новости с работы. Руки мёрзли, несмотря на теплые рукавицы, а по щекам пробегал ледяной ветер, обжигая кожу.
Рядом с Валей стояла невысокая девушка. Её пуховик был старенький, но аккуратно заштопанный, на голове яркий красный платок. Лицо незнакомки казалось чем-то смутно знакомым, но Валя не могла вспомнить, где её видела.
— Не замёрзла ещё? — вдруг спросила та, улыбаясь.
— Да не особо. Только руки холодные, — пожала плечами Валя, пряча их в карманы пальто.
— А я вот термос с собой взяла, хочешь чаю?
Валя растерялась. Кто-то из очереди предлагает чай? Непривычно, хотя и приятно. Она кивнула. Незнакомка достала из сумки железный термос и налила в крышку горячий чай.
— Меня Клава зовут, — представилась она, подавая крышку с чаем. — А тебя?
— Валя, — ответила Валентина, глотнув горячего чая. Тепло моментально разлилось по телу, словно оттаивая замёрзшие руки и ноги. Простая крышка термоса с уже немного покоцанным ободком вдруг оказалась настоящим спасением.
— Так ведь мы с тобой вместе в школе учились! — вдруг воскликнула Клава. — В параллельных классах. Ты меня, наверное, не помнишь, а я тебя хорошо запомнила.
И тут Валя действительно вспомнила. Клава была из тех тихонь, которые не лезли на передний план. Всегда сидела на последней парте, избегала школьных мероприятий. Они и тогда не дружили — просто знали друг друга. В старших классах, кажется, Клава вообще куда-то пропала, и Валя потеряла её из виду.
— Ты куда потом делась? — осторожно спросила Валя, вглядываясь в её лицо.
Клава отвернулась, стянула перчатки и, разминая пальцы, тихо ответила:
— Отца не стало, мать заболела. Мне пришлось бросить школу, работать пошла. В техникум поступила заочно, учусь на медсестру.
Повисла тишина, прерываемая только гулом очереди и стуком каблуков по замёрзшему асфальту. Валя почувствовала, как что-то сдавило сердце. Она даже не думала, что у Клавы могла быть такая сложная судьба. Прощупывая в голове воспоминания о школьных годах, она вдруг поняла, что никогда толком и не знала эту девушку, которая в её глазах была «незаметной».
— Вот оно как, — тихо сказала Валя. — Слушай, если что нужно, ты скажи. Мы с мамой всегда рады помочь, — внезапно для себя добавила она, хотя раньше такие предложения казались ей чем-то слишком смелым.
Клава посмотрела на неё удивлённо, но ничего не ответила. Очередь пододвинулась вперёд, и теперь они стояли уже почти у дверей. Когда до кассы оставалось совсем немного, Валя заметила, что Клава начала беспокойно рыться в карманах.
— Ой, кажется, я деньги забыла… — пробормотала она, явно смутившись.
Валя не раздумывала. Она протянула ей свою купюру, ту самую, что бережно откладывала на последние продукты.
— Держи, потом отдашь.
Клава пыталась отказаться, но в итоге всё же взяла деньги. Через несколько минут обе вышли из магазина с батонами колбасы в руках, завернутыми в серую бумагу. Валя чувствовала себя счастливой — хотя бы на короткое время им удалось вырвать у государства этот крохотный кусочек изобилия.
— Ты приходи ко мне, — предложила Валя. — Мама как раз оладьев нажарила. Колбаса к столу как раз будет. Пообщаемся.
Клава, видно было, смутилась, но согласилась. Они шли домой по узким тропкам, протоптанным во дворах, мимо серых домов, таких одинаковых на первый взгляд, но наполненных совершенно разными судьбами. В домах этих, как в капсулах времени, жили соседи, сплетавшие тонкие нити дружбы, взаимопомощи, а иногда и раздора.
Когда они вошли в квартиру, мама уже ждала их с тёплым чаем. Оладьи, хоть и были скромным угощением, разлетелись мгновенно. Тонко нарезанные ломтики колбасы казались праздником. Мама, конечно, удивилась появлению Клавы, но быстро приняла её как свою — в то время такое случалось часто, когда незнакомые люди становились почти как родные за одним столом.
Так началась их дружба. С тех пор они стали встречаться чаще, не только в очередях, но и просто так — посидеть на кухне, поговорить. Клава иногда помогала Валиной маме по хозяйству, а та давала ей немного продуктов, или, когда совсем туго, — денег.
Валя же постепенно поняла, что с Клавой ей легко говорить не только о повседневных заботах, но и о чём-то более личном, о сокровенных мечтах, которые в те годы казались чем-то несбыточным, почти фантастическим. Теперь, оглядываясь назад, она знала: это была настоящая дружба, зародившаяся в самой обычной очереди за колбасой, но оказавшаяся куда более ценной, чем любые продукты.