– Ты серьёзно считаешь, что можешь это опубликовать? – голос Димы дрожал от сдерживаемой ярости, а глаза горели так, будто он готов был стереть всё написанное Лизой одним махом. – Почему нет? – Лиза сидела за письменным столом, не отрываясь от экрана ноутбука. – Это моя история. Она основана на реальных событиях, но я её придумала. Художественная литература, если что, – её голос был спокойным, но в нём ощущалась напряжённость. – Ты называешь это вымыслом? – Дима шагнул ближе, его лицо исказилось. – Ты взяла личную трагедию нашего друга и превратила её в роман? Ты понимаешь, что это не просто история? Это... это жизнь реального человека! Лиза наконец подняла глаза. В воздухе повисла пауза, наполненная невысказанными эмоциями.
Лиза и Дима знали друг друга с университета, когда оба мечтали стать писателями. Лиза всегда играла на грани – её тексты часто пересекали черту дозволенного. Она искала вдохновение в реальных историях, но этот роман стал для Димы последней каплей. История, над которой Лиза работала последние месяцы, была основана на трагедии их общего друга Игоря, который несколько лет назад пережил потерю младшей сестры. Лиза взяла этот случай и переплела его с собственной выдумкой, добавив мрачных деталей и глубоких психологических моментов. Для Димы это был не просто литературный эксперимент. Он чувствовал, что Лиза предала не только доверие Игоря, но и его собственные принципы. – Ты знаешь, – продолжал Дима, – есть вещи, которые мы не имеем права использовать для своих книг. Это называется... моралью.
– Моралью? – Лиза вздохнула, откидываясь на стуле. – Ты серьёзно? Мы писатели. Мы рассказываем истории. Что бы ни происходило в реальном мире, литература всегда была зеркалом общества. Посмотри на Толстого, Достоевского, на ту же Рэнд. Они брали реальных людей, реальную боль и превращали её в искусство. – Ты сравниваешь себя с Толстым? – Дима усмехнулся. – Они не использовали личные трагедии друзей ради собственной славы. Ты... – он замолчал, собираясь с мыслями, – ты нарушила границу. Это не просто вымысел. Это чужая боль. Ты вообще думаешь о том, как это прочтёт Игорь? – Он не узнает. Я изменила детали, – Лиза пожала плечами. – Это не имеет значения! – воскликнул Дима. – Он всё равно поймёт, о ком идёт речь. Лиза молчала. В её взгляде появилось что-то непроницаемое, словно она уже приняла решение и спорить дальше было бесполезно. – Ты знаешь, – произнёс Дима тише, – я читал исследование от Колумбийского университета. Оно говорило о том, как писатели используют реальный опыт для создания вымышленных миров. И знаешь, что они выяснили? Что в некоторых случаях такая литература может нанести больше вреда, чем пользы. Когда ты вносишь реальную боль в вымысел, ты не просто рассказываешь историю. Ты перерабатываешь чужие травмы. И это может стать настоящим кошмаром для того, кто это пережил. Лиза вздохнула, словно устала от его нотаций. – Дима, я понимаю, что ты злишься. Но это мой способ выразить боль, которую я тоже чувствую. Эта история – не только про Игоря. Это про меня, про тебя, про всех нас.
– Про тебя? – Дима развернулся к Лизе и посмотрел на неё в упор. Его лицо покраснело от гнева. – Ты сейчас говоришь о себе? Тебя что, сестра Игоря умерла? Ты чувствуешь, каково это – терять кого-то? Это просто сюжет для тебя, а для него – жизнь. Лиза замерла. Впервые за всё это время она поняла, насколько глубоко её действия задели Диму. Он не просто защищал Игоря, он боролся за право на уважение к чужой трагедии. – Послушай, – прошептала она, – я не хотела никого обидеть. Но ты же понимаешь, что я должна писать. Это то, кто я есть. Я не могу просто остановиться из-за того, что кого-то может задеть моя работа. – Но ты должна учитывать последствия, – Дима замолчал, его голос стал тихим, почти шепчущим. – Это не просто творчество. Это ответственность.
Лиза отложила ноутбук и встала. Она подошла к окну, где тихо шёл дождь. Капли стучали по стеклу, и в этом ритме она словно нашла свои ответы. Тишина наполнила комнату. – Я не знаю, как быть, – наконец произнесла Лиза. Её голос дрожал, и она выглядела растерянной, какой Дима никогда её не видел. – Я понимаю, о чём ты говоришь. Но это не изменит того, что я чувствую. Мне нужно писать. Это моя жизнь. Дима посмотрел на неё. Его взгляд смягчился. – Никто не говорит, что ты не можешь писать, Лиза. Но ты должна задать себе один вопрос: готова ли ты заплатить цену за каждое своё слово? Лиза опустила глаза. Это был вопрос, который она не могла проигнорировать.
Она подошла к столу и закрыла ноутбук. На экране так и остались недописанные страницы её романа. – Возможно, – тихо произнесла она, – ты прав. Иногда нужно выбирать между тем, что ты можешь сказать, и тем, что сказать стоит. Дима кивнул, и между ними воцарилась тишина. Это была не просто пауза в разговоре, а момент осознания. Литературное творчество на грани морали и запрета – это не просто выбор слов, это выбор между искусством и человечностью.