У работника отеля жизнь ограничена даже в пространстве соцсетей. И уж, конечно, в реальности он стеснён еще сильнее. Идеальный вариант проживания в турецком ложмане — обустроиться в комнате вместе с подругой/другом/мужем/женой. Так сделали Инга и Настя, но везёт редко и далеко не всем.
Мне не повезло. Из заколдованной комнаты, которая стала моим временным убежищем в общежитии сотрудников «Май Доу», постоянно исчезали люди. Я никак не могла понять, куда они деваются.
Вспоминая моих бывших девушек
1. Моей первой была сантралистка Эбру. Мы вместе разработали
хитрый план фиктивного сожительства: она бросила в комнату две кофты
и зубную щётку, преспокойно продолжала жить в Анталии, я же
наслаждалась прелестями холостой жизни. Такой расклад вещей
устраивал обеих, но потом Злобный Ситх Кособокий Орхан решил
поселить ко мне высокомерную Хазан — нашего несостоявшегося гест
рилейшенз супервайзера.
2. Так у меня появилась новая пассия: молодая, дерзкая,
самовлюбленная и поверхностная. Хазан любила слушать хорошую
музыку, сёрфить в интернете, курить и любоваться собой. В основном моё
настроение омрачалось вынужденным соседством «какбэ» с начальством.
Ее уход был неожидан. Хазан не нравился наш маленький горный
резорт и та роль, которую он предлагал ей. Юной искательнице экшена не
хватило именно экшена, вместо этого приходилось сидеть за
компьютером, строчить ежедневные рапорты и пытаться говорить
по-русски, не зная русского.
После «развода» с Хазан воспрянувшая духом Эбру на время
вернулась в мои объятия, любовь разгорелась с новой силой, но длилась
недолго.
3. Шторм разразился после обманчивого затишья. Начальник отдела
кадров, защитник униженных и оскорбленных Атмаджа бей в один
прекрасный день заявил, что со мной будет жить девочка из Кыргызстана,
ресторанный хостесс.
Исполнившись революционного духа, я понеслась навстречу врагу
смело и решительно:
— Этому не бывать! Мы договорились! Со мной может жить только
фронт-офис! Я иду к Орхан бею! Я не позволю! Я не хочу!
Скромно притулившаяся тут же в кабинете кыргызка слушала мой
монолог с глупой улыбкой на лице.
Невозмутимый Атмаджа пытался терпеливо объяснял, что комнат в
ложмане не хватает. Я гнула свою линию.
А в итоге вместо кыргызки, которая хотя бы говорит по-русски, я
получила турчанку, и, как заказано, она была ресепшионисткой.
— К нам приедет новая девушка, — прошепелявил Орхан в ответ на
мои гневные тирады. — Эта комната нам самим нужна.
Ресепшионистка Хаджеруннур оказалась тихой мышкой без претензий
и амбиций. Она была мила, не шумела, могла быть приятной
собеседницей и не навязывала общения, когда оно не требовалось. Но
самым главным ее достоинством было глубокое замужество турчанки.
Супруг трудился неподалеку в Кирише начальником хаускиперов**, оба
активно подыскивали квартиру в Анталии, и дни моей новой партнерши в
ложмане были сочтены.
В час, когда Хаджеруннур объявила о своем отъезде, моему счастью не
было предела. Я быстренько разложила свои пожитки на две кровати, две
тумбочки и два шкафа для создания видимости DOUBLE-резервации, в
одночасье позабыла все свои тревоги и приготовилась смело и уверенно
шагать в будущее, как вдруг откуда ни возьмись появился мой номер
четыре — «француженка»-стажёрка.
Этикет ложмана: врываемся без стука
Подозрительное движение началось во время рабочей смены, когда мы
с Ингой обыденно спустились в столовую отужинать. Шенер бей позвонил
почему-то не мне, а ей забубнил о «запасном ключе от комнаты Нади».
Навострив уши, я вышла к будке охраны «понюхать» атмосферу, однако
Шенера нигде не было видно. Он благоразумно предпочел не попадаться
мне на глаза. Предвидел, гад, мою реакцию.
Наши шпионы, впрочем, тоже не дремали: спустя некоторое время
забренчал телефон. Звонила Настя с наблюдательного пункта в ложмане:
— Ты уже знаешь про этот пипец? Я спала, когда ко мне в комнату
без стука ворвался наш новый ложманщик*, скотина эдакая! Я была
просто в шоке и сказала ему, а вас, мол, в дверь не учили стучать,
прежде чем заходить в чужую комнату! Он привез новую девицу! Зашли в
твою комнату, а у нее вещеееей — целая куча! Короче, она только что
из Франции, приехала с папой-мамой. Они турки из Франции. Девчонка
будет стажером, и она такая мааааленькая..!
Весь оставшийся вечер я была не в состоянии работать и бродила по
«Май Доу», как зомби, силясь переварить новую информацию. Сердце
кровью обливалось при мысли, что некая франко-тюркская мадемуазель
трогает драгоценный альбом с карикатурами на коллег. Крайне
раздражала тактика «подлого труса» Шенера, провернувшего тайное
подселение у меня за спиной, не потрудившись даже представить новую
соседку.
— А что случилось? Ничего не случилось. Девочка будет жить с
тобой. Что, у тебя разрешение надо было спросить? — выпучился он
вместо нормального ответа.
Понятно, разрешения никто бы и не спросил: коммунальная жизнь
далека от подобных нежностей. В ложманах принято вламываться к людям
в спальни, ворошить вещи, подсовывать незнакомых девушек. В целом,
это, наверное, занимательная практика, обеспечивающая нескучное
существование. Хотя вы должны понимать, что приходится привыкать к
чувству незащищенности. Бояться за сохранность ценностей и денег.
Делить территорию.
Скандал по-французски
В тот день я работала во вторую смену с четырех дня до полуночи.
Когда я вернулась в ложман и вошла в комнату, на моем лбу горел сигнал
красной тревоги. Для непосвященных: бежать лучше сразу.
В комнате царил хаос привокзальной романтики, повсюду валялись
чужие чемоданы, горы чемоданов больших и маленьких. Я не знаю, зачем
одному человеку везти с собой столько чемоданов.
Турецкая «француженка» лежала на кровати.
— Что это? — изрекла я тоном, настолько далеким от тёплого, что им
можно было охлаждать шампанское.
Грубоватое лицо «маленькой девочки» вытянулось. Она уставилась на
меня в крайнем изумлении, я же печально разглядывала ее
многочисленные сумки, которые завалили даже выход на балкон и
окружили мою кровать.
— А что, ты разве не знала про мой приезд? — спросила она.
— Нет! В том-то и дело, то нет! — мысленно я еще раз прокляла
любимое начальство. — Ты уже четвёртый человек, которого сюда
заселяют! Значит так: вот это моя территория, вот это — твоя.
Убирай свои вещи.
С полсекунды она тупо смотрела на меня, а потом взорвалась:
— Ты меня не знаешь, почему так разговариваешь? Да мне вообще не
понравился ложман! Я уезжаю!
«В деревню! К тётке! В глушь! В Саратов!».
Она судорожно покидала вещи в сумки, позвонила отцу и долго
кричала в трубку.
«О-ля-ля! Меня обматерили красивыми французскими словами!».
Я тихо сидела на кроватке и листала ленту Facebook на смартфоне.
Милее меня создания не найти в целом свете, вы же знаете.
За дверь она вылетела, злобно прошипев:
— Ну что, теперь ты счастлива?
Я привычным хозяйским взглядом осмотрела комнатушку,
торжествующе улыбнулась, резюмируя окончательное превращение в
циничную стерву.
Однако история на этом не закончилась.
Все турки помешаны на одном
На сексе. Престарелый начальник отдела кадров и поклонник Ататюрка
Атмаджа бей не был исключением. Если вы внимательно читали историю
моей адаптации на новом месте, то знаете о неравнодушии Атмаджа бея к
юным иностранным девицам. Пыл, с которым он поначалу дарил
обогреватели и сушилки для белья, питался из второй чакры. Он несколько
раз приглашал трёх русских ханым в гости. Потом заказал мне
карандашный рисунок обнаженной мадам на листе А3. По слухам, в
Стамбуле у Атмаджи имелась семья.
Усладой сердца для пожилого ухажёра явилась кыргызка Дай-Дай, чуть
не ставшая моей соседкой в ложмане. Стройная, подтянутая, с длинными,
прямыми, черными волосами, ярко-розовой помадой и раскосыми
глазками Дай-Дай, с одной стороны, выглядела смешно и глупо, а с другой,
не могла не притягивать голодных взглядов местных «абазанов»***.
Девушка приехала заработать. Методов она не выбирала и приласкала
старого кадровика. Атмаджа сразу потерял интерес к русским, подарил
Дай-Дай смартфон и затеял служебное разбирательство о том, как я
обидела «француженку».
Осудили за национализм
В стеклянной будочке отдела кадров передо мной выложили лист, на
котором канцелярским турецким языком было изложена моя вина.
Обстоятельства дела. Улики. Атмаджа бей по-прежнему терпеливо
предложил подписать, а потом изложить свою версию случившегося в
свободной форме.
В те дни менеджер фронт-офиса Орхан мрачно косился на меня.
В объяснительной я сделала упор на то, что за сезон рядом со мной
проживало три девицы, а стажёрка стала четвёртой, и что из моей комнаты
устроили проходной двор, а это, знаете ли, плохо действует на нервы.
Мне вменили что-то типа расовой нетерпимости и дискриминации по
национальному признаку. Атмаджа бей еще никогда не был настолько
далёк от действительности, но ему нужно было что-то мне предъявить.
Голую тётку я ему так и не нарисовала.
Отельный стафф не существует отдельно от отеля. Люди — это
инвентарь, расфасованный по комнатам ложмана. Кроме следования
определенным правилам коммунальной жизни, готовьтесь существовать
под неофициальным наблюдением турков-доносчиков,
турков-извращенцев и турков-мстителей.
Такое нормально для сидельцев колоний. В режимном учреждении ты
осýжденный без имени — только особь в робе с номером-нашивкой на
груди. Ритм твоей жизни задан другими, и другие следят за тем, как ты
выполняешь предписания. В отеле все происходит так же. Это своего рода
колония-поселение: периметра нет, но режим-то вот он. Ты лицо в
униформе с бэйджиком на груди. Есть правила, а за нарушения
полагаются наказания. Ты ограничен в правах, на виду у
надзирателей-добровольцев. Каждый твой шаг фиксируется.
В отеле игнорируются твои личные границы, но ты не можешь
проигнорировать отель. Самые негибкие быстро вылетают. Остальных
система дробит в мелкую фракцию и ими укрепляет свои бастионы.
* в связи с неожиданным уходом старого доброго Ферхата аби у
нас появился новый завхоз — типичный сапык (турецк. —
извращенец), быдло необразованное, рябая, тщедушная
отталкивающая личность;
** от англ. housekeeping — служба уборки, глажка, мытье и
уход за отелем и его инвентарем
*** турецк. abazan — изголодавшийся по женщинам