— Твоя мама против, чтобы я рожала — заявила Настя мужу.
Настя сжала кулаки так, что побелели костяшки. Сердце колотилось как бешеное, а в горле застрял ком размером с кулак. Она смотрела на мужа, Андрея, ожидая его реакции. Тот застыл с приоткрытым ртом, словно громом пораженный. В их маленькой кухне, заставленной коробками с недавнего переезда, повисла гнетущая тишина.
— Что... что ты имеешь в виду? — наконец выдавил Андрей, и его голос прозвучал неестественно высоко.
Настя глубоко вздохнула, чувствуя, как дрожат руки. Ну вот, момент истины настал. Она мысленно готовилась к этому разговору несколько дней, репетировала каждое слово, но сейчас все заготовленные фразы куда-то испарились.
— То и имею, — выпалила она. — Твоя мать... она против того, чтобы у нас был ребенок. Прямым текстом мне заявила. Вчера, когда ты был на работе, а она зашла "на чай".
Андрей нахмурился, на лбу залегла глубокая складка. Он потер переносицу — жест, который Настя знала слишком хорошо. Так он делал всегда, когда был растерян или не хотел верить в очевидное.
— Не может быть, — пробормотал он. — Ты что-то не так поняла. Мама бы никогда...
— Да неужели?! — Настя почувствовала, как внутри все закипает. Обида, копившаяся месяцами, вырвалась наружу. — Хочешь знать, что ИМЕННО она сказала? Дословно?
Она не стала дожидаться ответа. Ее прорвало, как плотину во время наводнения.
— "Настенька, милая, — начала она, передразнивая слащавый тон свекрови, — вам ещё рано заводить детей. Поживите для себя. Да и квартира у вас маленькая, куда там ребенка?" — Настя перевела дыхание и продолжила: — А потом добавила: "Я в твоем возрасте о детях даже не думала. Карьеру делала. Вот и ты бы лучше о работе подумала, а не о пеленках".
Андрей потер переносицу сильнее, словно пытаясь стереть морщину на лбу.
— Ну... может, она просто волнуется за нас? За наше будущее?
— Волнуется?! — Настя всплеснула руками. Чашка, стоявшая на краю стола, опасно покачнулась. — Андрей, очнись! Она ЗАПРЕЩАЕТ нам иметь детей!
— Да брось, она не может нам запретить...
— Нет, может! — перебила Настя. Ее голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — Потому что ты ее слушаешься во всем. Как только она скажет "прыгай" — ты спрашиваешь "как высоко?".
Лицо Андрея потемнело. Он резко встал, отодвинув стул с громким скрипом.
— Это нечестно, Настя. Ты прекрасно знаешь, что это не так.
— Нечестно? — она горько усмехнулась. — Знаешь, что нечестно? То, что твоя мать лезет в нашу жизнь. То, что она пытается решать за нас. То, что ты... — Настя запнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, — ...что ты позволяешь ей это.
Она отвернулась к окну, пытаясь сморгнуть непрошеные слезы. За окном моросил мелкий дождь, капли стекали по стеклу, словно отражая ее внутреннее состояние.
— Помнишь, как мы выбирали эту квартиру? — тихо спросила она. — Как мечтали о детской? О том, как будем гулять с коляской в парке неподалеку?
Тишина, окутавшая Андрея, говорила громче любых слов. Настя не выдержала первой:
— И что дальше? — выпалила она. — Стоит твоей маме заикнуться о тесноте квартиры, как ты тут же идёшь на попятную. Она намекнёт, мол, рановато вам, а ты уже готов все наши планы похоронить.
Повисла тяжелая пауза. Андрей смотрел в пол, а Настя пыталась справиться с дрожью в руках. Она чувствовала себя выжатой, опустошенной. Все эти месяцы она держала эмоции в узде, пытаясь быть "хорошей невесткой", но сейчас плотина прорвалась.
— Я... я поговорю с ней, — наконец произнес Андрей. Его голос звучал неуверенно, словно он сам не верил в то, что говорит.
— Поговоришь? — Настя покачала головой. В ее голосе сквозило разочарование. — Нет, милый. Ты не поговоришь. Ты РЕШИШЬ. Здесь и сейчас. Кто для тебя важнее — я или твоя мать?
Андрей поднял на нее растерянный взгляд. В его глазах читалась паника загнанного в угол животного.
— Настя, ну зачем ты так... Это же нечестно. Вы обе важны для меня.
— Нечестно? — она горько усмехнулась. — Знаешь, что нечестно? То, что я ощущаю себя чужой в своем жилище. То, что любое наше решение должно получить одобрение твоей матушки. То, что я... — ее голос дрогнул, — ...что я не могу быть просто женой. Я постоянно ощущаю себя словно на проверке перед суровым наставником.
Она подошла к агрегату для хранения продуктов, где была прикреплена их свадебная карточка. Радостные лица, лучистые глаза. Казалось, это было в иной жизни.
— Помнишь, что ты произнес мне в день нашего бракосочетания? — спросила она, не поворачиваясь. — Ты сказал: "Теперь мы — одна семья. Ты и я против всего мира".
Андрей застыл в тишине, и его безмолвие кричало громче любых фраз.
— Ну и? — не выдержала Настя. — Теперь мне кажется, будто вы с мамочкой заодно против меня.
Она обернулась к супругу, и он увидел влагу в ее очах.
— Я утомилась, Андрей. Утомилась чувствовать себя чужой в собственной семье. Утомилась, что каждое наше решение должно проходить одобрение твоей матушки. Утомилась... — ее речь прервалась, — ...утомилась ожидать, когда же мы наконец станем полноценной семьей.
Она замолчала, тяжело вздохнув. В комнате повисла гнетущая тишь, нарушаемая лишь стуком маятника на стене. Тик-так, тик-так — будто отсчитывая мгновения до чего-то неотвратимого.
Андрей неспешно встал с кресла. Приблизился к окну, устремив пустой взор вдаль. Его рамена опустились, словно под грузом незримой ноши. За окном ливень усилился, капли стучали по стеклу, создавая странный ритм.
— Знаешь, — тихо произнес он, не поворачиваясь, — когда мы связали себя узами брака, мама сказала мне: "Сынок, отныне у тебя своя семья. Храни ее".
Он замолчал, словно собираясь с мыслями. Настя затаила дыхание, боясь спугнуть этот момент откровенности.
— Я тогда не придал этому значения, — продолжил Андрей. — Думал, это просто слова. Напутствие, как в фильмах говорят. А сейчас понимаю... — он запнулся, подбирая слова. — Понимаю, что она, наверное, тоже боялась. Боялась потерять меня, своего единственного сына.
Он повернулся к Насте, и она увидела в его глазах решимость, которой раньше не замечала.
— Я облажался, да? — невесело усмехнулся он. — Вместо того, чтобы беречь НАШУ семью, я... я позволил маме вмешиваться. Думал, она хочет как лучше. Думал, что смогу усидеть на двух стульях — быть хорошим сыном и хорошим мужем одновременно.
Настя почувствовала, как ее гнев начинает утихать. Она шагнула к мужу, осторожно взяла его за руку.
— Андрей, я знаю, что ты любишь свою маму. И я не прошу тебя выбирать между нами. Я просто хочу, чтобы мы сами решали, как нам жить. Без... без посторонних советов.
Он крепко сжал ее ладонь, словно боялся отпустить.
— Ты права. Абсолютно права, — он глубоко вздохнул. — Я поговорю с мамой. Нет, не так. МЫ поговорим с ней. Вместе. И расставим все точки над "і".
Настя почувствовала, как внутри разливается тепло. Впервые за долгое время она ощутила надежду.
— Знаешь, — продолжил Андрей, глядя ей в глаза, — когда ты сказала, что чувствуешь себя чужой... Я вдруг понял, что сам виноват в этом. Я должен был быть твоей опорой, твоей защитой. А вместо этого...
— Шшш, — Настя приложила палец к его губам. — Давай не будем о том, что было. Давай подумаем о том, что будет.
Андрей кивнул, и в его глазах появился озорной блеск.
— А насчет ребенка... — он вдруг улыбнулся, и в его глазах заплясали озорные искорки. — Может, начнем прямо сейчас?
Настя рассмеялась, чувствуя, как напряжение последних недель отступает.
— Вот это разговор! — она шутливо ткнула его в бок. — А как же твои сомнения? Маленькая квартира, карьера и все такое?
Андрей на секунду стал серьезным.
— Знаешь, когда ты рассказала о разговоре с мамой... Я вдруг понял, что боюсь. Боюсь ответственности, боюсь перемен. И прикрывался маминым мнением, чтобы оправдать свой страх.
Он притянул Настю к себе, обнимая ее.
— Но сейчас я понимаю: нет ничего страшнее, чем потерять тебя. Потерять то, что у нас есть. И если ты готова... если мы оба готовы... к черту все страхи и сомнения!
Настя почувствовала, как к глазам снова подступают слезы, но на этот раз — слезы счастья.
— Ты уверен? — спросила она, заглядывая ему в глаза.
— Абсолютно, — твердо ответил Андрей. — Мы справимся. Вместе.
И когда они, смеясь, упали на кровать, Настя подумала: может, эта ссора — начало чего-то нового? Начало их НАСТОЯЩЕЙ семьи...
Через час, лежа в объятиях друг друга, они строили планы. О том, как обустроят детскую, какие игрушки купят, как будут гулять в парке с коляской.
— А знаешь, — вдруг сказал Андрей, — может, нам стоит подумать о квартире побольше? Чтобы места хватило и для детской, и для твоей домашней студии.
Настя приподнялась на локте, глядя на мужа с удивлением.
— Ты серьезно? А как же...
— К черту все "а как же", — перебил ее Андрей. — Мы сами решаем, как нам жить. Помнишь?
Настя кивнула, чувствуя, как ее переполняет счастье.
— И знаешь что? — продолжил Андрей. — Завтра же позвоню риэлтору. Начнем искать новую квартиру. Большую, светлую, с балконом и видом на парк. Такую, о какой мы всегда мечтали.
Настя прижалась к мужу, чувствуя, как бешено колотится его сердце.
— А твоя мама? Что мы ей скажем?
Андрей на мгновение задумался, потом решительно тряхнул головой.
— Правду. Скажем ей правду. Что мы любим друг друга, что хотим детей и что будем жить так, как считаем нужным.
Он немного помолчал и добавил тише:
— Знаешь, я ведь понимаю, почему она так себя ведет. Она боится остаться одна. Боится, что я о ней забуду, когда у нас появится своя семья.
Настя приподнялась на локте, заглядывая мужу в глаза.
— Мы не оставим ее одну, Андрей. Она всегда будет частью нашей семьи. Просто... не главной частью.
Андрей благодарно сжал ее руку.
— Ты удивительная, знаешь? После всего, что было... ты все еще готова принять мою маму.
Настя улыбнулась.
— Она твоя мама. И бабушка наших будущих детей. Конечно, она часть семьи. Просто нужно расставить приоритеты.
Они снова замолчали, наслаждаясь близостью друг друга. За окном дождь постепенно стихал, и сквозь тучи пробивался робкий луч солнца.
— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг сказал Андрей.
— М-м?
— О том, как мы будем рассказывать нашему ребенку историю нашей семьи. О том, как чуть не развалились из-за глупых страхов и недомолвок. И о том, как одна ссора изменила все.
Настя рассмеялась.
— Думаешь, это подходящая сказка на ночь?
— Почему нет? — Андрей пожал плечами. — Это ведь история о любви. О том, как важно говорить правду и бороться за свое счастье.
Настя задумалась.
— Знаешь, а ведь ты прав. Это действительно хорошая история. История о том, как мы стали настоящей семьей.
Андрей притянул ее к себе и нежно поцеловал.
— И это только начало, любимая. Только начало.
Рассвет занялся ясный и бодрящий. Настя очнулась от сна раньше всех и какое-то время не шевелилась, любуясь безмятежным ликом дремлющего супруга. Во сне черты его казались исполненными покоя, такими... близкими сердцу.
Бесшумно поднявшись, чтобы не потревожить Андрея, она направилась к кухне. Пока на плите булькал кофейник, Настя замерла у окна, созерцая, как пробуждается город за стеклом.
Звонок телефона вырвал ее из задумчивости. На экране высветилось имя свекрови.
Настя на секунду заколебалась. Старые страхи и обиды снова подняли голову. Но потом она вспомнила вчерашний разговор с Андреем, его решимость, его любовь. И уверенно нажала кнопку "ответить".
— Доброе утро, Вера Николаевна, — сказала она спокойно.
— Настенька, здравствуй, милая, — голос свекрови звучал непривычно неуверенно. — Я... я хотела извиниться за вчерашний разговор. Я была не права.
Настя почувствовала, как к горлу подступил ком. Она не ожидала такого поворота.
— Вера Николаевна, я...
— Нет, дай мне договорить, — перебила ее свекровь. — Я всю ночь не спала, думала о нашем разговоре. И поняла, что веду себя эгоистично. Вы с Андреем — молодая семья, у вас должна быть своя жизнь. А я... я просто боялась остаться одна.
Настя глубоко вздохнула, пытаясь справиться с эмоциями.
— Вера Николаевна, вы не останетесь одна. Вы — часть нашей семьи. Просто... нам нужно научиться уважать границы друг друга.
На другом конце провода послышался тихий всхлип.
— Спасибо, Настенька. Ты... ты удивительная девушка. Андрею с тобой повезло.
Настя улыбнулась.
— Нам всем повезло, Вера Николаевна. У нас прекрасная семья. И она станет еще лучше, вот увидите.
Когда Настя закончила разговор, она почувствовала, как кто-то обнимает ее сзади. Андрей.
— Я все слышал, — тихо сказал он. — Ты удивительная.
Настя повернулась к нему, обвивая руками его шею.
— Мы удивительные, — поправила она. — Вместе мы справимся со всем.
Андрей кивнул и вдруг широко улыбнулся.
— Знаешь, а ведь это действительно только начало. Начало нашей новой жизни. Жизни, в которой мы сами принимаем решения.
Настя рассмеялась и поцеловала его.
— И первое решение — завтрак. Что будешь, папочка?
Андрей на мгновение замер, осознавая новое обращение, а потом расплылся в счастливой улыбке.
— Все, что приготовит моя любимая мамочка.
И когда они, смеясь и подшучивая друг над другом, начали готовить завтрак, Настя поняла: вот оно, настоящее счастье. Не идеальная картинка из глянцевого журнала, а живые, настоящие отношения. С проблемами, ссорами, примирениями. Но главное — с любовью и уважением друг к другу.
Это было начало их новой истории. Истории настоящей семьи.