Советский Союз еще не распался, но зловещая тень неминуемой катастрофы маячила повсюду для сотен тысяч людей. которые когда-то оторвались от родной земли.
***
Солнце светило ярко, но как-то безжизненно. Казалось, оно тоже оплакивает уход моря.
Анастасия Ивановна стояла на берегу, вернее, на том месте, где раньше был берег, и вглядывалась вдаль. Море отошло так далеко, что казалось миражом.
Больше тридцати лет прошло с тех пор, как Павел привез ее сюда, в Аральск, оторвав от родных ромашковых лугов и васильковых полей. Поначалу эти пески и верблюды вызывали такую тоску в душе, что хотелось бежать отсюда, не оглядываясь, пока хватит сил... Но со временем привыкла, смирилась. Да и мама тоже переехала сюда, стало легче. Хотя матушка часто выговаривала Настиному мужу:
— Куда же ты, Паша, завез нас, а? — и тяжело вздыхала при этом.
— Здесь тоже люди живут,– отбрыкивался зять. — Тепло, море – рукой подать... Рыбы хоть вдоволь поедите.
Когда-то этот берег был полон жизни: пенные волны прибоя атаковали прибрежный песок, отступали и вновь бросались в атаку, рыбаки сушили сети, дети бегали босиком по песку, хвастаясь друг перед другом необычными находками, которые дарило им море.
Она пришла сюда прощаться. По щекам текли слезы, смешанные с солью морского ветра.
Павел бросил ее через пять лет после переезда, детей Бог не дал, а матушка умерла в прошлом году.
Двоюродная сестра позвала ее жить к себе, в Россию, в то село, где Настя родилась и выросла.
Женщина достала из кармана письмо сестры. Там были слова поддержки и понимания, но она чувствовала себя одинокой. Ее сердце разрывалось между прошлым и будущим.
Здесь оставалась могила матери. Как ее оставить?! На кого?! Но и как оставаться в Аральске, когда приезжим здесь больше не рады? Советский Союз еще не распался, но зловещая тень неминуемой катастрофы маячила повсюду для сотен тысяч людей, которые когда-то оторвались от родной земли в поисках лучшей жизни.
Постояв еще немного, Анастасия Ивановна развернулась и медленно пошла прочь. Ее ноги оставляли глубокие следы на песке, но ветер скоро их сотрет равнодушно. Ему нет дела до человеческой боли, памяти да и самой жизни вообще.