Всем привет, друзья!
В декабрьские дни 1971 года специальный корреспондент «Литературной газеты» Н. МАР обратился к дважды Герою Советского Союза, Маршалу Советского Союза Ивану Степановичу КОНЕВУ с просьбой ответить на некоторые вопросы.
Быть может, это покажется несколько необычным, но интервью с Маршалом Советского Союза Иваном Степановичем Коневым, посвящённое 30-летию разгрома немецко-фашистских войск под Москвой, началось с разговора об одной фотографии, сделанной в августе 1941 года на Западном фронте.
Снимок запечатлел уголок леса восточнее Смоленска. У стола — командующий 19-й армией генерал-полковник И. С. Конев, группа офицеров. В руках командарма — какие-то документы. Все подробности фотографии свидетельствуют о том, что разговор шёл о суровых событиях тех дней. Захватив дорогой ценой Смоленск, устилая каждый метр советской земли трупами своих солдат, Гитлер, однако, продолжал гнать свои армии на Москву. Шли тяжелейшие сражения, и они принимали ещё более крутой характер. Видимо, обо всём этом командарм-19 говорил Александру Фадееву, Михаилу Шолохову, Евгению Петрову, прибывшим сюда на его, Конева, армейский КП в густом лесу у деревни Василисино, которая в тот день была в трёх с половиной километрах от переднего края.
— Да, Фадеев, Шолохов и Петров в те трудные дни были в нашей 19-й армии, — вспоминает Иван Степанович Конев. — Появление здесь трёх известных советских литераторов стало для нашей армии большим событием. С Михаилом Шолоховым и Евгением Петровым мне прежде не доводилось так близко встречаться. А с Сашей Булыгой, то бишь с Александром Фадеевым, мы были в давней дружбе...
...Иван Степанович вспомнил далёкий 1921 год, когда Фадеев, комиссар бригады приамурских партизан, и Конев, комиссар бригады Красной Армии, — два делегата X съезда партии — целый месяц ехали из Читы в Москву. Едва ли не от самой Читы им пришлось пилить деревья, заготавливая дрова для паровоза. В районе Ишима и Петропавловска они не раз брались за винтовку, так как вдоль дороги нередко появлялись контрреволюционные повстанцы... Вот так целый месяц ехали, беседовали, спали рядом, ели из одного котелка...
Два молодых коммуниста, два комиссара — дальневосточный и забайкальский, партизанский и армейский, — они были в зале заседаний X съезда партии, слушали Ленина, а потом добровольцами отправились в Кронштадт на подавление контрреволюционного мятежа.
...И вот много лет спустя, в августе сорок первого года, судьба свела их на смоленской земле.
— Почему Фадеев, Шолохов и Петров приехали именно в 19-ю армию?
— Потому, что 19-я армия, сражаясь в районе Духовщины, именно в эти дни нанесла ощутимый контрудар, истребив много солдат, офицеров и вражескую технику. В те трудные дни первого лета войны, когда нам не хватало пушек, танков, самолётов, бойцы 19-й бесстрашно шли на врага и крушили его. В том сражении под Духовщиной они уничтожили 130 гитлеровских танков. Поэтому писатели и приехали сюда, чтобы своими глазами увидеть, как это славное боевое дело было сделано...
— Как сложилась тогда обстановка на Московском стратегическом направлении?
— Это большая, обширная тема. Поэтому я отмечу лишь некоторые важные черты той носившей зловещий характер обстановки на Западном фронте. Да, все усилия врага были тогда сосредоточены на главном Московском стратегическом направлении. Может быть, в первые месяцы войны мы ещё не знали во всех деталях разбойного плана фашистского командования, но одно отлично понимали: главной своей целью летом 1941 года Гитлер ставил захват Москвы, полагая, что после этого Красная Армия прекратит сопротивление и война будет им победно закончена. «Город должен быть окружён так, чтобы ни один русский солдат, ни один житель, будь то мужчина, или женщина, или ребёнок, не мог его покинуть», — такие указания своим генералам, действовавшим на Московском направлении, дал Гитлер во время совещания в штабе группы армий «Центр».
— Можно сказать с полным основанием, — продолжал маршал, — что уже в критические дни лета 1941 года, когда наш Западный фронт был разорван на части, мы понимали, что Гитлер и его генералы стремятся охватить Москву гигантскими стельными клещами. Вот почему полные героизма тяжёлые оборонительные бои, которые вели войска Западного фронта в июле — августе — сентябре, были столь важны. Именно в ту пору Западный фронт, в том числе и 19-я армия, в районе Смоленска, Ярцева, Духовщины нанёс врагу ряд контрударов, а войска Резервного фронта, которыми командовал генерал армии Г. К. Жуков, отбросили противника из района Ельни. Мы отлично понимали, что в этих боях надо любой ценой сдерживать продвижение врага, надо выигрывать время, столь необходимое Верховному Главнокомандованию для подготовки стратегических резервов. И действительно, героическая борьба Красной Армии в июле — сентябре 1941 годе позволила Ставке выполнить эту гигантскую работу: на рубеже Днепра был создан Резервный фронт в составе шести армий, создавались стратегические резервы, строились оборонительные полосы между Смоленском и Москвой. В середине сентября восточнее Смоленска враг был остановлен.
Масштаб и характер Смоленского сражения оказали большое влияние на многое. Главное, однако, по моему мнению, заключается в том, что в ходе этих боёв были выиграны два бесценных месяца. Вот почему неправы те исследователи, которые пытаются отделить Смоленское сражение от Московской битвы. Совершенно очевидно, что эти события органически связаны. Не понимая этого, невозможно понять весь сложный динамический характер грандиозной битвы за Москву.
— Какие силы в ту пору противник стянул для наступления на Москву и в какой мере командование Западного фронта в те дни было осведомлено о планах врага?
— В сентябре 1941 года для наступления на Москву фашистское командование собрало более миллиона солдат и офицеров, около 1000 самолётов, 1700 танков, 14 000 орудий и миномётов, — говорит маршал. — Я вступил в командование войсками Западного фронта 12 сентября 1941 года. Кстати говоря, мой предшественник, маршал С. К. Тимошенко, вынужден был, выполняя приказ Ставки, так быстро отправиться на Юго-Западное направление, что он даже не успел передать командование, и на первых порах мне пришлось удовлетворяться лишь информацией начальника штаба Западного фронта генерала В. Соколовского. Я пытался, но не мог связаться с маршалом Тимошенко по телефону «ВЧ», хотя старому и новому командующим было полезно обсудить некоторые острые вопросы стратегической обороны. Наш Западный фронт имел в ту пору только шесть армий, то есть 33 дивизии, которые обороняли 300-километровый фронт на рубеже озеро Пено — Андреаполь — Ломоносов — Ярцево — Новые Яковлевичи. В минувшие три месяца — июль, август, сентябрь — в тяжелейших боях наши войска понесли серьёзные потери и поэтому сейчас переходили к обороне в ослабленном состоянии. Тем не менее надо было перейти к жёсткой, устойчивой обороне, создавая систему противотанкового огня.
— Известно, что 14 сентября 1941 года, то есть на третий день после назначения командующим Западным фронтом, вы были вызваны в Ставку... С чем это было связано?
— И. В. Сталин выслушал информацию о положении на Западном фронте. Однако беседа в Ставке не исчерпывалась только делами нашего фронте. Здесь в присутствии членов ГКО Верховный Главнокомандующий решил обсудить и некоторые другие вопросы, например об учреждении полководческих, командирских орденов... Я предложил учредить орден Красного Знамени с мечами. Но Сталин говорил об учреждении орденов Суворова и Кутузова. Это предложение показалось нам правильным. Верховный Главнокомандующий тут же поручил начальнику тыла Советской Армии А. В. Хрулёву разработать статут новых орденов. Однако вернёмся к событиям тех дней на самом Западном фронте. Вы спрашиваете, в какой мере в то дни командование фронте разгадало намерение врагам какие меры оно принимало?
...Маршал взял со стола папку, в котором хранятся копии боевых документов командования Западного фронта за сентябрь — октябрь 1941 года. Многие из этих документов ещё недостаточно исследованы. Особую ценность имели показания сбитого 21 сентября на Западном фронте фашистского лётчика, который дал очень важные, подтверждённые далее всеми видами нашей разведки показания.
Читаю донесение Верховному Главнокомандующему и начальнику Генерального штаба, подписанное Военным Советом Западного фронта — Коневым, Лестевым, Соколовским — и переданное в Ставку 26 сентября, в 15 часов 30 минут. В донесении сообщается, что противник непрерывно подводит резервы из глубины по ж. д. Минск — Смоленск — Кардымово и по шоссе Минск — Смоленск — Ярцево — Бобруйск — Рославль. Противник создаёт свои группировки на фронте 19-й, 18-й, 20-й армий Западного фронта и против Резервного фронта в районе Рославля, на Спас-Деменском направлении. «По показаниям пленного лётчика, — сказано далее, — противник готовится к наступлению в направлении Москвы с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма — Москва. Противник подтянул уже до 1000 танков, из них около 500 в районе Смоленск — Починок. Всего для наступления будет подтянуто противником, по данным пленного лётчика, до 100 дивизий всех родов войск»
— Здесь надо сделать небольшое пояснение, — замечает Иван Степанович. — Цифра «100» поначалу показалась нам сомнительной — пришлось провести специальную проверку. И что же? Как было затем установлено, на Московском направлении Гитлер сосредоточил до 80 дивизий. И как теперь точно известно, в операции «Тайфун», целью которой был захват Москвы, участвовало 77 фашистских дивизий. Таким образом, ещё в сентябре 1941 года командование Западного фронта знало и своевременно информировало Ставку о планах противника и готовилось к отпору, учитывая то обстоятельство, что в то время наш фронт ещё не имел достаточно сил. Так обстояли дела в середине сентября, когда командующий группой «Центр» фельдмаршал Бок издал печальной памяти директиву № 1300/41 о подготовке наступления на Москву. Именно в этом документе гитлеровское командование зашифровало своё предстоящее наступление на Москву операцией «Тайфун». Красной Армии предстояло укротить этот «Тайфун». Это была задача исторического масштаба, и Красная Армия, советский народ, руководимые Коммунистической партией и её Центральным Комитетом, успешно решили её, — говорит маршал И. С. Конев.
— Битва за Москву, как известно, началась 30 сентября 1941 года, когда немецко-фашистская танковая группа нанесла удар по левому крылу Брянского фронта в районе Шостки. А спустя более суток, на рассвете 2 октября, основные силы группы армий «Центр» перешли в наступление против войск Западного и Резервного фронтов. Силы были неравные: противник имел большое превосходство, особенно в танках и другой боевой технике. Хотя враг уже был изрядно бит героически сражавшейся Красной Армией, но он тогда ещё находился в зените своей военной мощи. Нельзя забывать и того, что в битву за Москву он бросил значительные ресурсы захваченных европейских стран, рассчитывая взять Москву и победно завершить войну с Советским Союзом ещё до наступления зимних холодов.
Гитлер бросил свои армии в наступление. Основной удар пришёлся на стык 30-й и 19-й армий. Так, например, против четырёх стрелковых дивизий 30-й армии враг направил 12 дивизий, из них три танковые и одну моторизованную — всего более 400 танков. Бесстрашно дрались наши бойцы. И всё же, не считаясь с потерями, фашистские танковые группы смогли рассечь фронт, окружить часть сил Брянского, Западного и Резервного фронтов в районе Брянска и Западнее Вязьмы. О боях под Вязьмой много написано, тем не менее я хочу подчеркнуть, что советские воины и здесь, в труднейших условиях окружения, бесстрашно сражались. Всей группой войск под Вязьмой командовал командарм-19, один из талантливых наших военачальников и мужественных героев Отечественной войны генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин, скончавшийся в мае 1970 года. Бессмертный подвиг генерала Лукина навсегда сохранится в истории нашей Родины.
«Войска дрались до последнего солдата и до последнего патрона», — докладывал Михаил Фёдорович Лукин Военному Совету фронта. И это было действительно так. Войска 19-й, 20-й, 32-й армий, сражаясь в окружении и втянув в бой 28 фашистских дивизий группы армий «Центр», нанесли им тяжёлые потери, которые Гитлеру нечем было возместить. Это были трудные дни. Воины Красной Армии отлично понимали, какая тяжёлая угроза нависла над Москвой. Партия мобилизовывала все великие силы народа на её защиту. Здесь, в столице, продолжали работать Политбюро ЦК партии, ГКО, правительство, Ставка, мобилизуя и развёртывая всё новые и новые силы на разгром врага.
— Как дальше развивались в те дни события на Западном фронте?
— 4 октября я позвонил по «ВЧ» в Ставку и доложил о положении на Западном фронте, о прорыве и угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 19-й, 16-й и 20-й армий нашего фронта. Выслушав доклад, Верховный Главнокомандующий, однако, не принял решения. В это время связь оборвалась, и мне пришлось по телеграфу «бодо» связаться с начальником Генштаба маршалом Б. М. Шапошниковым. Охарактеризовав обстановку, я предложил отвести войска фронта с рубежа реки Вопь на Гжатский рубеж.
«Доложу Ставке», — ответил Борис Михайлович.
К сожалению, лишь на следующий день, 5 октября, мы получили ответ. Но ещё до согласия Ставки я отдал командармам приказ об организованном отходе. Я сделал это, понимая всю глубину своей ответственности, понимая, что за нами — Москва. События тех дней были столь суровы и драматичны, что я должен был это сделать... Речь шла о самом трудном — отходе с боями. К сожалению, до 1941 года наши войска почти не изучали этот вид боя. За это в годы войны жизнь взяла с нас суровую плату. Нельзя здесь не отметить и ошибку Ставки, которая своевременно не объединила командование двух фронтов — Западного и Резервного... Одним словом, день 4 октября 1941 года я считаю самым ответственным для себя днём за все четыре года Великой Отечественной войны, — подчёркивает маршал.
А страшное напряжение нарастало. Ценой новых огромных потерь гитлеровцам опять удалось потеснить наши войска. Положение становилось критическим. Штаб фронта переместился в район Красновидова, западнее Можайска. 10 октября на КП фронта прибыли В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, А. М. Василевский. По поручению Верховного Главнокомандующего, Молотов потребовал, чтобы 5—6 дивизий были переданы с фронта в резерв Ставки для Можайского рубежа. Я доложил, что приказ о выводе войск и выделении пяти дивизий и переброске их в район Можайска уже отдан. К сожалению, сложившиеся тогда условия позволили выйти только одной дивизии...
— Когда было произведено объединение Западного и Резервного фронтов?
— Это произошло в тот же день, 10 октября. Я внёс предложение объединить Западный и Резервный фронты и назначить Г. К. Жукова командующим Западным фронтом. Мне было предложено быть его первым заместителем. Этот важный документ был передан по «Бодо» в Ставку И. В. Сталину 10 декабря в 15 часов 45 минут. Ставка одобрила настоящее предложение. 12 октября генерал армии Г. К. Жуков принял, а я сдал командование войсками Западного фронта. Затем я немедленно выехал в город Калинин, где создалась тяжёлая угроза обхода Москвы фашистскими войсками с северо-запада. Военный Совет Западного фронта поручил мне отправиться на Калининское направление и объединить руководство боевыми действиями 22-й, 29-й, 30-й и 31-й армий, сделать все необходимое, чтобы в районе Калинина гитлеровские соединения были остановлены.
— Что произошло затем на Калининском направлении?
— На Калинин из Сычевки наступали главные силы 3-й танковой группы и часть сил 9-й армии врага. 12 октября они взяли Погорелое Городище, Зубцов, Лотошино, Старицу... До Калинина оставалось совсем немного, а это значило, что угроза обхода Москвы с северо-запада становится жестокой реальностью. Я прибыл в Калинин вечером 12 октября.
Положение дел было здесь крайне тяжёлым. В этом районе не было наших войск. Враг бомбил город. Пылали пожары. В результате мер, принятых Ставкой, а также моих распоряжений в районе Калинина в короткое время были сосредоточены 5-я, 133-я, 256-я стрелковые дивизии, 8-я, 21-я танковые бригады, а также часть сил подходившей 29-й армии.
И всё же сил здесь у нас было мало. Тем не менее героическими действиями наших войск план Гитлера — наступать на Москву в обход столицы с севера — был сорван. Также был сорван фашистский план наступления на Ярославль и Торжок. После разгрома в районе Медное группы противника, который намеревался выйти в тыл Северо-Западному фронту, из деревни Змиево, где находился КП 256-й дивизии, по «Морзе» я доложил Ставке о том, что у Калинина враг остановлен. Сталин и Василевский сообщили мне о создании Калининского фронта и моем назначении его командующим. Не входя в обсуждение всех трудных обстоятельств наступательных боёв за Калинин, хочу лишь отметить, что войска фронта, освободив Калинин, разгромили 9-ю фашистскую армию. Это была крупная победа, которая ликвидировала большую опасность обхода Москвы с северо-запада.
А в это время на Московском стратегическом направлении Красная Армия развернула своё историческое гигантское наступление, которое готовили Ставка Верховного Главнокомандования и командование фронтов. Вся страна поднялась на защиту Москвы. С Дальнего Востока, из Сибири, Средней Азии шли резервные войска. Мир имел возможность убедиться в единстве партии и народа, в великой, неодолимой силе нашей Родины. Коммунисты, как всегда, были впереди. Тысячи и тысячи героев по снежной целине пошли на врага и опрокинули его. Контрудар был сокрушительным. Гитлер потерял под Москвой около полумиллиона солдат и офицеров, 1300 танков, 2500 орудий... Его армии были отброшены на 100—250 километров на запад. Ещё никто не бил Гитлера так, как это под Москвой сделала Красная Армия. Нельзя в этой связи не отметить важной роли в битве за Москву Маршала Советского Союзе Г. К. Жукова.
Победа под Москвой имела поистине историческое значение. Разгром многочисленной ударной группировки немецко-фашистских войск положил начало решительному повороту не только в ходе Великой Отечественной войны, но и во всей второй мировой войне. Разгром гитлеровцев под Москвой стал началом крушения нацистской Германии. Ход событий показал миру, что, несмотря на неудачное для нашей страны начало войны, победа в конечном счёте будет за великим социалистическим государством. Разгром гитлеровских полчищ под Москвой показал, какие могучие силы таит в себе наша Советская Родина, созданные партией её Вооружённые Силы. Мир убедился в том, что они способны защитить священную советскую землю и уничтожить любого врага, который рискнёт на неё напасть. Вот почему Москва справедливо была увенчана славой города-героя.
— Я глубоко уверен, — сказал в заключение Маршал Советского Союза И. С. Конев, — что и через 50, 100, 300 лет, вспоминая битву под Москвой в 1941 году, люди будут говорить: «Это была великая победа партии Ленина, созданного им Советского государства, победа очень важная для утверждения социализма на земле».
(1971)
★ ★ ★
ПАМЯТЬ ЖИВА, ПОКА ПОМНЯТ ЖИВЫЕ...
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
★ ★ ★
Поддержать канал:
- кошелек ЮMoney: 410018900909230
- карта ЮMoney: 5599002037844364