Глава 5.
Да. Тогда восемнадцать лет назад, Вика руками Розенштейна всё-таки смогла избавиться от Яны. Лев Самуилович всё устроил так, что любая проверка не подкопалась бы и независимая экспертиза. Только кому проверять? Убитой горем Марине Петровне или бывшему мужу Яны, игроману и алкоголику?
Вика заполучила злополучные записи её преступления и мгновенно уничтожила их. Марина Петровна после похорон дочери уволилась и навсегда уехала из Москвы. Она так и не узнала, что маленькая Юля её родная внучка, которую Вика с удовольствием ей отдала бы, да отец не позволил. Отец Вики.
Воскресенский приказал дочери захлопнуть варежку и не рыпаться. Забрать девчонку из роддома и воспитывать вместе со своим мужем. И чтобы ни одна живая душа не знала, что Вика девочке не биологическая мать.
Виктор Павлович разговаривал грубо, жёстко. Он опасался, что развязав себе полностью руки, Вика снова запьёт и её уже будет не вытащить из этого состояния. Да и Макс может психануть и развестись.
Так Вика стала матерью. Но только на людях и на бумаге. Внутри у неё к этому ребёнку поселилась пустота и отчуждение. Дух Яны не давал покоя и во внешности подрастающей девочки, Вика видела черты её матери.
С Максом их ничто уже не сблизило. Они жили как кошка с собакой. Потеряв свою отдушину, Макс как-то очерствел душой, закрыл все чувства на замок и лишь маленькая Юлька его радовала. Дочь он любил. Искренне и по-настоящему. Баловал её и когда девочка подросла, брал её в короткие путешествия, без Вики.
И вот, спустя восемнадцать лет, Вика сидит на корточках и смотрит на фотографию Яны. На её могилке чистенько и ухожено. Цветочки, молодая берёзка тихонько шелестит листочками на ветру.
-Вот и я к тебе скоро отправлюсь. Слышишь? - Вика отхлебнула прямо из горла. Водка мгновенно обожгла внутренности, заставив закашляться. Уткнувшись в рукав своего дорогого стильного пиджачка, Вика зажмурила защипавшие от слёз глаза. Давненько она не пила ничего крепче кофе. А вот теперь вдруг так напиться захотелось.
-Души не умирают. Видят нас, слышат. Ты кем будешь? А то мать только одна за эти годы и приезжала к ней. В любую погоду. Зимой ли, осенью. Весной или летом. Приберётся на могилке, посидит тихонько, поплачет и домой.
Вика мотнула головой в сторону женщины. Надо сказать, непрезентабельной женщины. Бомжеватого вида, которая деловито шмыгнула носом и прошла за калитку, с жадностью бросив взгляд на почти наполовину початую бутылку водки в руках Вики.
-Поделись, а? Трубы горят, сил нет.
Вика пьяно усмехнулась и протянула бутылку. Ей жалко что ли? Она сейчас за ворота выйдет и новую себе купит. Хотя и так уже порядком развезло.
-А ты чего тут ошиваешься? - прищурив один глаз поинтересовалась Вика, хлопая себя по карманам. Где-то вроде пачка сигарет должна быть.
-Убираюсь тут, да с могил еду собираю. Иные придут, навалят столько, что мне на пару дней хватает - женщина жадно сделала глоток и поморщившись, уткнулась носом в рукав старой вязаной кофты.
Вика внимательно посмотрела на неё. Странно, вроде не старая. Может даже вообще её ровесница. Что случилось у неё, что ей приходиться побираться среди могил?
-А живёшь ты где?
-Да тут, в сторожке. Местный сторож пускает меня иногда ... - женщина усмехнулась и добавила с тоской в глазах - пошалить. Заводит его, понимаешь ли, в месте упокоения. Какой-то кайф что получает ...
-А когда он тебя не приглашает, то где спишь? - ошарашенно спросила Вика. Даже хмель с неё как рукой смело. Как так жить-то можно? Неужели нет других вариантов совсем?
-А ... где придётся. Могу на вокзале или среди остальных таких же, как я. Есть тут одно место. Среди таких же, как и я - женщина подняла глаза на Вику и криво усмехнулась - а ты что не знала, что такие люди есть и что нас много? Сломленных системой. Озлобленных несправедливыми законами, которые призваны не защищать, а топить, добивать человека. Отбирать у него всё, что ему было когда-то так дорого, а тех, кого действительно надо бы наказать, тем всё прощается и позволяется.
Вика поднялась и потянула женщину за собой.
-Пошли. Хоть накормлю тебя по-человечески. Заодно о себе расскажешь, что с тобой произошло и почему ты до такой жизни докатилась. Как зовут-то тебя?
-Маша. Хотя все меня Манькой тут кличут - женщина шмыгнула носом и допив остатки водки пошла следом за странной незнакомкой, решившей сыграть в благодетеля.
***
Цыганка лет сорока с небольшим увязалась на вокзале за богато одетой женщиной.
-Красавица, дай погадаю. Всю правду расскажу, да подскажу чем сердце успокоить. Вижу, что мучаешься ты и покоя тебе нет.
-Я сама тебе сейчас погадаю. Да так погадаю, что навсегда у тебя гадать охоту отобью - прозвучал ледяной голос, от которого мурашки по бежали по телу.
Взгляд цыганки скрестился со взглядом ярко-голубых глаз, которые можно было сравнить разве что с океаном, закованным в толстый слой льда.
-Да я то что? Не надо, так и сказали бы - суетливо отступила назад цыганка. Но женщина отступать была не намерена. Она цепко схватила цыганку за локоть.
-Ещё раз ко мне когда-нибудь подойдёшь цыганское отребье, я тебя придушу и твоё немытое грязное тело псам брошу, что у меня в вольере зубы скалят, ожидая когда я их накормлю.
-Да иди, иди с Богом - испуганно затараторила цыганка - поняла я, поняла.
Женщина не сразу, но отпустила её наконец-то и решительно цокая тонкими высокими каблуками по раскалённому от июльского солнца асфальту, направилась к пешеходному переходу.
Что-то знакомое было во всём её облике. Как-будто где-то уже встречались они.
-Радка! Где тебя носит! - раздался зычный мужской голос.
Коротконогий кучерявый цыган всей своей амбразурой напоминавший откормленного кабанчика, держал в обеих руках большие клетчатые сумки и усиленно отдуваясь, возмущённо смотрел на свою жену, с который прожил чуть больше пятнадцати лет. Детей у них не было и кочевали они по всей стране, не задерживаясь в каком-либо городе дольше чем на месяц.
-Иду, Миша, иду - раздражённо произнесла Рада. Убрав выбившиеся чёрные, словно смоль, пряди волос под цветастый платок, Рада забрала у мужа одну сумку и направилась к зданию железнодорожного вокзала. Как вдруг её словно обухом по голове ударили. Она вспомнила, где могла видеть эту женщину от которой исходила такая жёсткая аура зла, что даже Рада будучи по жизни не слишком добродушным человеком, содрогнулась.
Это же Злата! Дочка Баро, который когда-то был мужем Рады, а потом скоропостижно скончался.
Ничего себе! Девчонка и в семнадцать лет была не подарок, а во взрослом возрасте так вообще гиена! Но выглядит дорого-богато. Интересно как она устроилась? Рада озабоченно продолжила свой путь дальше, не слушая недовольное бормотание своего мужа. Миша или Михай по цыгански, вечно был всем недоволен и нигде не мог устроиться на нормальную работу. Рада его за это пилила и пилила. В таборе им ни в одном гостеприимство не светит. Да и не горела Рада желанием вернуться к "своим" после страшной смерти Сашко, в которой все обвинили почему-то её. Хотя он сам виноват. Лез куда не следует и всё о своей Златке мечтал. Спал и видел, как её найти. А она вон оказывается. Жива-здорова и судя по ней, совсем не бедствует.
В голове Рады стал зарождаться очень перспективный план, как по лёгкому заполучить кругленькую сумму денег на безбедную жизнь им с Михаем.