В Кировском районе Новосибирска, там, где магазины-склады строительных материалов, создали неравнодушные люди пространство, посвящённое Виктору Цою и группе "Кино". Инициатива частная. И мне представляется, что автору идеи примерно пятьдесят с небольшим. Впрочем, ему вполне может быть и тридцать. И мой 13-летний сын узнаёт "Группу крови" с первых трёх нот.
Не являясь безоговорочной поклонницей Цоя, я безоговорочно признаю, что этот человек навсегда вписан в наш культурный код, вживлён в подсознание на генном уровне. Уж так получилось. Уж так совпало и сошлось. И когда сверхузнаваемый голос, который ассоциируется с глубоким чёрным цветом, произносит во мне, как будто мостит плиткой дорогу: "На пылающий город падает тень" - я понимаю, что скупыми словами, немногими фразами, но всё же общался Виктор Робертович с каким-то другим измерением мира. И получал такие же лаконичные ответы. А потом пересказывал их доступными словами для всех.
Я из того поколения, чьё детство совпало с фильмом "Асса". Кажется, я тогда испугалась очень быстро и убежала от телевизора в другую комнату. А фильм всё не кончался, длился сто или двести лет, как дождь в нём. Пока, наконец, не взорвался песней, в которой всё было странно, непривычно. Она била током. "А на кухне синим цветком горит газ..." Исполнитель как будто тоже пропускал сквозь себя тысячу вольт. Тревожно было. Как у края времени, за которым должно прийти какое-то другое время. Или не время. Или не прийти.
Так вскоре и случилось.
В песнях Цоя всё было совсем не то, что я люблю, чем живу и чему учусь. И всё же... Мой город ведь тоже был одеялом лоскутным на растрескавшейся земле. А значит, эти песни были мной. И я понимаю, почему возникло пространство в Кировском районе. И его автору может быть хоть сколько лет.
- Где вы живёте?
- Я нигде не живу.
- Он поэт, он на белом свете живёт.
Здесь оптовые магазины, склады, и почти нет людей. Культово не будет, как на Арбате; особенно в пасмурный осенний день. Та самая, знаменитая стена за 34 года много раз сменила кожу, истончилась в битвах с вандалами, и уже ничто не напоминает о первом человеке, сделавшем здесь первую надпись 15 августа 1990 года. Всё культовое плохо совместимо с живой жизнью и, как хорошо сказано: хочется благоговеть, а не получается. Так я думала, бродя средь некультового. Заглядывая в нарисованные окна, читая объявления, расшифровывая по картине песни.
За окном идёт стройка -
Работает кран,
И закрыт пятый год
За углом ресторан.
А на столе стоит банка,
А в банке - тюльпан,
А на окне - стакан.
И так идёт за годом год,
Так и жизнь пройдёт,
И в сотый раз маслом вниз
Упадёт бутерброд.
Но, может, будет хоть день,
Может, будет хоть час,
Когда нам повезёт.
Люди знали, что делают здесь. И они были неравнодушны, они были соразмерны. Спасибо людям за пространство.