Я снял серебряную цепочку с шеи и положил на стол. Стало легче, груз металла будто освободил часть души от тяжелой ноши. Пропала подступавшая к горлу, душившая меня, печаль и весеннее солнце, давно не прорезавшее серые облака будней выглянуло сквозь щель надоевшей облачности.
Затем я снял цепочку с запястья. Витые крепко-накрепко сцепленные серебряные звенья со стуком опустились на стол. И снова стало легче, исчезло чувство вины и связывающий руки груз долга перед кем-либо, будто отодвинули прозрачно-мутную тюль от окна.
Серьга из уха тоже опустилась на стол. Ее пришлось снимать дольше, но когда она беззвучно коснулась деревянной поверхности , то стало еще легче. Испарилось пронзающее чувство одиночества и тревоги.
Я смотрел на благородный блеск лежавшего на столе металла и почти физически ощущал, как тело с каждой секундой теряло вес.
И вдруг ноги стали медленно отрываться от земли. Меня приподняло всего и я теперь мог парить в невесомости над стертой поверхностью линолеума.
Блеск украшений стал гаснуть, я попытался рывком оттолкнуться и взлететь к потолку, но что-то меня удерживало и плавно опускало обратно, к легкому парению над полом.
И я вспомнил. Вспомнил о том, что забыл. На фаланге моего безымянного пальца вросло кольцо. Я давно перестал его чувствовать.
Сейчас же оно не блестело как цепи и серьга, а тускло пряталось в надежде быть незамеченным. Я опустил руку с кольцом к полу и сразу же мои ноги воспарили выше моей головы и я очутился вверх тормашками. На подбородок падала свисавшая рубашка. Я попытался стянуть кольцо, но оно застряло.
Левой ногой я коснулся люстры и зазвенели стеклянные резные фигурки, похожие на копья, украшавшие ее. Из карманов брюк со звоном упало пару монет.
Пальцами руки я дотрагивался до линолеума.
Я снова попытался снять кольцо, но вдруг остановился. А что если это мне удастся , я взлечу к потолку, а потом не смогу спуститься снова на пол? Что если я стану таким легким, что меня выдует во внезапно открытое порывом ветра окно?
Вдруг я услышал шаги в корридоре
Мне вдруг стало не по себе от мысли, что кто-то может открыть дверь и зайти. Меня увидят перевернутым сверху вниз и все мои попытки как-то это объяснить даже мне самому казались странным вымыслом.
И стало так страшно, что я, уцепившись за ножку стола подлетел к украшениям и стал надевать их снова.
В дверь постучали.
Ноги опустились, полы рубашки больше не падали мне на лицо. Я по прежнему стоял ногами на полу и ошущал тяжесть в теле. Спина была покрыта испариной. Лицо раскраснелось. - Открыто!, - крикнул я. Молчание. Послышался звук удаляющихся шагов. Видимо ошиблись, дверью.
А затем ко мне вернулись печаль, вина, чувство долга, одиночество и тревога.