Все части повести здесь
Как-то раз она прибежала с консультации по дипломной работе, их проводили в техникуме теперь уже вместо теоретических занятий. Практика была закончена и до защиты диплома оставалось совсем немного.
– Катя! – остановила ее тетя Маша, глаза у нее были удивленные и большие, как у совенка – тут тебе письма... Несколько...
– От кого? – удивилась Катя – я не жду писем.
– От Андрея – ответила тетя Маша и протянула Кате три письма.
Часть 39
Думая о том, что же еще могло такого произойти, Катя отправилась вслед за Любкой. Она сразу, как вошла, ощутила ненавистный запах алкоголя, успевшего распространиться по маленькой комнатке.
Танька лежала на кровати, полностью одетая и громко храпела, открыв рот. Рядом с кроватью стояла толстая квадратная бутылка с коричневатой жидкостью, половина сосуда уже была опорожнена, сверху была накинута пробка. Катя молча подняла бутылку и посмотрела на этикетку с иностранной надписью, потом открутила пробку, понюхала и сморщилась.
– Гадость какая! И часто она так?
– Сегодня первый раз. Но пила не здесь – уже пришла в таком состоянии, еще меня пыталась напоить, я чуть с ней не разругалась. Но ей пьяной доказывать что-либо бесполезно. Я и ушла, а она, видать, заснула.
– Вот же стерва! Все ей мало – то одно вытворит, то другое!
Катя взяла бутылку и отправилась с ней в туалет, где коричневую жидкость постигла незавидная участь – быть слитой в унитаз.
– Кать! – Любка широко открыла глаза – это пойло дорогое, наверное... А если она проснется и спросит про него – что сказать ей?
– А ты скажи, что все вопросы – ко мне. Она быстренько от тебя отстанет. Если потребуется – я еще столько же понавыливаю! Ох, Танька, безмозглая! Не понимает, что творит, не понимает, что жизнь свою спускает под откос!
Утром она проснулась рано – пока Андрюшка спал, посидела еще над техкартами и дипломной работой, потом покормила сынишку и, устроив его в кроватке, решила навести везде порядок. Она любила, когда с раннего утра в комнатушке была идеальная чистота – вроде как даже и дышалось легче, да и ребенок в чистоте жить должен. Хотя у нее и так постоянно был порядок, но полы старалась чаще протирать, подоконники, полки с книгами.
Скоро постепенно начали просыпаться жители их общаги. Зашевелились-засуетились, в коридоре то и дело раздавалось шарканье тапочек по полу, слышались приветствия и смешки. Через пару часов вдруг Катя услышала громкий голос Татьяны:
– Ах, ты, паскуда! – и об пол коридора недалеко от ее комнаты что-то глухо стукнуло, упав.
Катя открыла двери и уставилась на Таньку, которая, натолкнувшись на ее взгляд, отпрянула и замолчала. На другом конце коридора Любка показала Татьяне язык и подняла учебник, которым Танька в нее кинула.
– Ну, и что здесь происходит? – громко спросила Катя.
– Да вот... – Танька показала в сторону Любки рукой – эта «редиска» вчера кое-что у меня украла.
– Не это ли? – Катя достала из-за стенки пустую бутылку из-под напитка, которым вчера напилась Татьяна.
Танька кашлянула – ей совсем не хотелось связываться с Катей.
– Я вчера вечером – сказала Катя – когда Андрюшку усыпила, зашла к вам в гости, и нечаянно бутылку эту уронила... Пробка-то не завинчена была. Пока суть да дело – все пролилось, пришлось полы у вас мыть. Так что зря ты на Любку накинулась. Ты, Тань, не переживай. Просто скажи мне, сколько это пойло стоит, я, как деньги свободные будут, отдам тебе половину от его стоимости. Ну, там же, в бутылке, половина была... Все-то ты не выпила – порвало бы тебя от такой дозы. Я отдам, ты не переживай...
Катя кинула взгляд на Любку – та с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
– Не надо, не отдавай – тихо ответила Татьяна – это же я виновата... Сама пробку не завинтила.
Она повернулась и отправилась к себе в комнату.
– Тань! – крикнула ей вслед Катя.
Та обернулась.
– Ты бы не увлекалась этим делом... А то я такая неловкая в последнее время – все переворачиваю. Боюсь, что и с остальными твоими бутылками то же самое может произойти.
Татьяна кивнула и скрылась в комнате. Любка и Катя переглянулись и рассмеялись. Любка вздохнула:
– Ох, не знаю, как она до диплома дотянет... Что-то мучает ее, а что...
– Люб – Катя укоризненно глянула на подругу - ну, ты уж совсем-то наивной не будь. Столько событий в жизни за два года. Сначала ребенок, потом этот Гарик. Я бы уже давно свихнулась...
– Ну, она сама виновата, между прочим...
– Любка, если она снова пить будет, ты мне скажи, я с ней поговорю. Хотя... Даже не знаю, будет ли толк.
Катя стала ходить на практику в столовую. Девчонки – Любка и Татьяна – тоже теперь торчали на практиках целый день, с утра до вечера, так что с малышом Андрюшкой оставались девчонки-первокурсницы, самые надежные, те, кто был особенно привязан к Кате и дружил с ней, кому она в свое время, до родов, помогала с «домашкой» и рефератами. Перед тем, как уйти на практику, Катя старалась накормить малыша, и потом он мог спокойно спать в кроватке, иногда до прихода мамы, а если просыпался, девчонки вполне могли развлечь его и переодеть – предварительно Катя всем «нянькам» показала, как это делать правильно.
После практики Катя могла быстро, если была необходимость, забежать в магазин, купить что-то нужное, и идти домой.
Евгения Дмитриевна, которая довольно часто приходила в гости, сокрушалась:
– Кать, ну как ты справляешься, а? Очень переживаю за тебя и Андрюшеньку!
– Вы не переживайте! – бодрилась Катя – у нас все хорошо. Андрюша спокойный очень. Хорошо кушает, хорошо спит, а нянек у нас полное общежитие!
– Я бы остереглась ребенка незнакомым оставлять. И потом – тут девчонки молодые, бессемейные, они, поди, и не знают, как к ребенку подступиться! – осторожно заметила Евгения Дмитриевна.
– Да вы что! – удивилась Катя – здесь же практически братство! У меня со всеми отношения хорошие – знаете, как мне помогают девчонки! Мне даже в голову не приходит, что они могут что-то неподобающее сделать по отношению ко мне или к сыну.
– Кать, ты извини меня... Просто, я правда очень боюсь за тебя и внука. Кстати – на глазах у нее выступили слезы – Андрюша тоже был спокойным в этом возрасте.
– Да я понимаю вас, Евгения Дмитриевна, но говорю вам – честное слово, с Андрюшей ничего не может случиться, вам абсолютно не за что переживать.
Приезжал довольно часто и дядя Федор, привозил гостинцы и обязательно что-то – Андрюшке, неловко брал ребенка на руки и сюсюкал с ним довольно долго. Малыш смотрел на «дедушку», улыбался своим беззубым ротиком и тянул к его заросшему лицу пальчики.
Когда он приезжал, забегала Любка, под предлогом спросить о своих родителях, – дядя Федор частенько ездил в поселок, и они находили совместные занятия с Михаилом Андреевичем – сама она стала нечасто ездить к ним по выходным, объясняя тем, что лучше поможет Кате и поводится с маленьким Андрюшкой.
Дядя Федор передавал Кате приветы от Полины Егоровны и привозил от нее гостинцы – закатки, яйца, соленое сало, розовое, пахучее, с мясными прожилками. Говорил, что она зовет Катю с малышом в гости – соскучилась.
– Пап, ну куда я сейчас! Андрюшка маленький еще... Да и диплом у меня впереди, на практику вот хожу. Летом другое дело. Ты пожалуйста, передай, чтобы она не обижалась – пока приехать ну никак не получится.
Дядя Федор прекрасно понимал дочку. Но повторял то и дело:
– Ох, и крепкая старуха! У ей уж возраст, а она до сих пор поросят держит, вот, сало свое, считай. В ноябре знатную чушку кололи у нее с Михаилом и ребятами. А она молодец – и стол нам наладила, и наливочки поставила, да еще по куску мяса с собой всем снарядила! Ох, и боевая!
А Катя думала про себя, что все же люди того поколения крепче и выносливее, чем они сейчас. Посмотреть на Полину Егоровну или бабушку Любки – ну, не люди, а столпы! Великаны! А сейчас, что? Они, молодежь, только и стонут – тяжело, больно, трудно... А по факту ничего не делают. И Катя сокрушалась, что в сутках всего двадцать четыре часа – сколько она могла бы успевать, если бы их было больше, этих часов!
Перед началом практики навестил ее и Петр. Пришел вечером, когда Катя работала над дипломом. Она тут же убрала все в сторону, накрыла стол скатертью – подарком Полины Егоровны, расставила чашки, вазочки с печеньем и конфетами. Петр в это время, спросив разрешения, подошел к кроватке посмотреть на ребенка.
Склонился над ней, и Катя увидела, как украдкой смахнул он с глаз выступившие слезы. Крякнул неловко, смутившись, произнес, пряча глаза:
– Как похож на Андрея твой малыш, Катя.
– Да, похож, Петь – они перешли на «ты» совсем недавно – хочу вырастить из него такого же человека, каким был его отец. Смелым, честным, добрым...
– Кать... Тебе если помощь нужна – ты не молчи... Я, конечно, с мальцом не смогу. Не приспособлен, да и неловок. Руки-крюки, еще, не дай бог, уроню ребенка... А вот в магазин сходить там, прибраться в комнате, или еще куда съездить, если нужно – это всегда пожалуйста. И деньгами помочь могу тебе, Кать. Ты говори только, не молчи...
– Спасибо тебе, Петя. Но у меня есть все, честное слово. И продукты, и деньги. Мне же и отец помогает, и бабушка Андрюши часто приходит. А в магазин и девчонки ходят, и я сама после практики могу забежать.
– Но все-таки, Кать, ты имей ввиду. Я всегда готов помочь.
– Спасибо, Петя.
Он стал забегать к ней иногда, в основном по вечерам, ненадолго. Они пили чай, разговаривали о Андрее, Петр рассказывал ей то, что постепенно вспоминал про своего друга, и о чем не говорил до этого.
После таких встреч Катя долго не могла заснуть, перечитывала те немногие письма, что получала от Андрея до того, как... Перечитывала и последнее его письмо, то самое, которое передала ей Евгения Дмитриевна. «Милый мой Подсолнушек»... Как бы она хотела хотя бы ненадолго вернуть те времена, когда он был рядом, побыть с ним вместе, рассказать о том, что волнует. Она плакала тихонько, боясь разбудить мирно спящего сынишку, прижимала к себе письма и засыпала с ними.
Казалось, она живет в какой-то круговерти, на пределе возможностей. Уход за малышом, практика, подготовка к диплому – не сказать, что все это доставалось ей с большим трудом, но все же вечером она чувствовала бесконечную усталость и словно отрешенность от этого мира. Ей было все равно, что мимо проходила жизнь с ее изменениями и новшествами, теперь основной ее заботой был сын, а еще она хотела как можно лучше защитить диплом. Ради себя и ради ребенка ей в будущем хотелось поступить в институт, стать настоящим специалистом, а там, глядишь, и работа хорошая найдется.
Время диплома приближалось, и Катя стала задумываться о том, что ей делать дальше – здесь-то ее никто не оставит, в этом общежитии. Как бы ей этого не хотелось, видимо, придется на какое-то время устроиться с ребенком у дяди Федора. А потом что-то думать насчет хоть какой-то работы – пусть даже на пару часов по вечерам, так, по крайней мере, она не будет сидеть у него на шее.
Но все вдруг решилось настолько неожиданно, что Катя сама не верила своей удаче. Ее вызвала к себе Лидия Прокопьевна, директор техникума. Катя оставила Андрюшу с Любкой и, гадая, зачем она понадобилась женщине, пошла к ней.
В кабинете у директора ярко горел свет, несмотря на то, что на улице еще было совсем светло.
– Проходи, Катя – женщина указала ей на стул – садись.
Она прошла по кабинету – высокая, статная, с замысловатой прической, в туфлях на высоких, толстых каблуках. Потом села на стул. Катя терпеливо ждала, что она ей скажет.
– Кать, я вот тебя зачем позвала к себе. Мы знаем твое положение, так сказать... И хотели предложить тебе работу на новый учебный год... Понятно, конечно, что у тебя ребенок еще маленький совсем, поэтому поваром к нам в столовую у тебя, к сожалению, пойти не получится, так как те целый день на работе с семи до пяти. Но дело в том, что нам одобрили ставку посудницы – повара-то не успевают и готовить, и мыть... Тебе нужно будет приходить на мытье посуды три раза в день – утром, в обед и вечером. Утром и вечером посуды мало – завтракают и ужинают в основном только те, что из общежития, а вот в обед посуды большое количество. Утром ты можешь прийти в девять часов, помыть то, что от завтрака осталось – чтобы к обеду была вся посуда чистая. В обед нужно будет приходить тогда, когда перерыв между парами, но там очень большое количество посуды, нужно быстро мыть успевать, так как много кто приходит обедать, почти все студенты в столовой едят, да еще педагоги и мастера. А вечером в удобное тебе время – пришла, помыла, там в основном от ужина остается и некоторые студенты еще и полдничают. У столовой есть запасной вход-выход, дадим тебе ключи от него, чтобы вечером могла приходить. Горячая вода постоянно есть. И жить будешь в общежитии, в крыле с преподавателями.
– А разве так можно? – удивилась Катя.
– Ну, а почему нет? У нас же в общежитии живут педагоги, семейные, в том числе. Сразу скажу – зарплата не ахти какая – она назвала сумму – ну все же, пока ребенок у тебя не подрос – хоть что-то. Ну, и при столовой опять же будешь – для работников питание бесплатное.
Услышав сумму, Катя обрадовалась и этому. Действительно, пока Андрюшка не подрос – ей будет хватать этой суммы, и может быть, она еще что-то придумает.
– Лидия Прокопьевна, а можно мне остаться в студенческом крыле? – спросила она директора – просто девочки мне помогают очень сильно – с сыном могут остаться, если я ухожу куда-то. А педагоги и другой персонал... У них же свои семьи и дети... Неловко к ним обращаться.
На лице женщины появилась улыбка.
– То есть можно сделать вывод, что ты на мое предложение согласна?
– Конечно. И очень благодарна вам за него. Работа мне нужна, как никогда.
– Хорошо, оставайся в студенческом крыле. Дадим тебе комнату другую, побольше – будешь в ней одна проживать, в смысле, вместе с сыном. Подселять к тебе никого не будем. Только вот есть еще кое-что, Катя. На лето из общежития придется тебе куда-то переехать. В новую комнату вещи все свои перенесешь, закроешь ее, а самой где-то пожить придется.
– Думаю, с этим проблем не будет – весело отозвалась Катя – найду место.
– Вот и хорошо. Ну, теперь иди. Я коменданту все распоряжения относительно тебя дам. После выпускного зайдешь в отдел кадров – они тебе все по оформлению на работу объяснят.
Катя горячо поблагодарила добрую женщину и довольная, ушла в общежитие. Теперь первым делом нужно было поговорить с дядей Федором и Евгенией Дмитриевной. Она позвонила им обоим и попросила прийти в одно время. Договорились они между собой довольно быстро.
Услышав из Катиных уст информацию о том, что она будет работать в столовой техникума, оба тут же нахмурились.
– Кать, ну в самом деле! – начал дядя Федор – переезжай ко мне на постоянку, я один, в квартире все удобства, ванна – мойся, не хочу, ребенка купай. Квартира большая, комнату сделаем для вас уютную...
– Нет! – горячо возразила Евгения Дмитриевна – и речи быть не может! Вы по командировкам постоянно мотаетесь, а я дома в основном, даже работу стала на дом брать, чтобы Сергея не видеть в администрации, хоть мы и так на разных этажах сидим. У меня и воздух чистый во дворе, недалеко лес от нашей улицы – дыши, не хочу. И все удобства – дом большой, что мне в нем одной делать! И помогу я всегда! Так что Катя – переезжай с Андрюшкой ко мне, а папа тебя в любое время навещать будет!
– Так, тихо! – Катя выставила вперед ладонь – я прошу вас, не начинайте! Я буду жить в общежитие и работать я буду в столовой техникума. Но я попросила у вас помощи только на летнее время, дальше я не хочу вас стеснять. Вы и так очень сильно мне помогаете, если бы не вы, не знаю, как бы мы с Андрюшей жили. Но я самостоятельный, сильный человек, и я хочу сама строить свою жизнь и сама всего добиваться, хочу, чтобы сын видел это и гордился мной.
Евгения Дмитриевна и дядя Федор переглянулись.
– Мы, похоже, ее не переубедим – сказал мужчина женщине.
– Да, похоже на то. Что же, я тогда предлагаю сделать так. Кать, если ты согласна и не хочешь никого обижать из нас – может быть, вы с Андрюшей поживете месяц у меня, а месяц – у отца? А там посмотрим дальше. Как думаешь?
– Спасибо вам обоим большое. Конечно же, я даже на лето постараюсь что-то найти, чтобы не сидеть на ваших шеях.
– Ты неисправима – покачала головой Евгения Дмитриевна – и когда только ты поймешь, что для нас забота о тебе и Андрее – это в радость, а не в тягость.
Итак, на месяц Катя переезжала вместе с сыном к Евгении Дмитриевне. Услышав это, Любка расстроилась.
– Кать... Я думала, ты с Андрюшкой в поселок поедешь.
– Да? И где же я там жить буду?
– Да хоть бы и у Полины Егоровны! Или у нас!
– Нет, Любка. В поселке подработку на лето не найти, а здесь, в городе, у меня может еще что-то и получится. И потом – Полина Егоровна пожилой человек, я не хочу доставлять ей много хлопот, а у вас своя семья, тоже не хотелось бы вас беспокоить.
– И что? – надулась Любка – я теперь все лето Андрюшку не увижу?
– А тебе кто-то мешает приехать к нам? – улыбнулась Катя ей в ответ – ты же знаешь, что мы всегда будем тебе рады.
Как-то раз она прибежала с консультации по дипломной работе, их проводили в техникуме теперь уже вместо теоретических занятий. Практика была закончена и до защиты диплома оставалось совсем немного.
– Катя! – остановила ее тетя Маша, глаза у нее были удивленные и большие, как у совенка – тут тебе письма... Несколько...
– От кого? – удивилась Катя – я не жду писем.
– От Андрея – ответила тетя Маша и протянула Кате три письма.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.