— Маш, ты не поверишь, что эта старая ведьма сейчас выкинула! — ворвался в комнату мой муж Антон, размахивая телефоном.
— Что на этот раз? Опять жалуется, что мы слишком громко дышим? — я устало вздохнула, уже привыкнув к выходкам свекрови.
— Если бы! Она требует, чтобы мы съехали из квартиры. Говорит, что это её собственность, и мы тут на птичьих правах!
Я застыла с открытым ртом. Мы с Антоном жили в этой квартире уже пять лет, с тех пор как поженились. Его отец подарил нам её на свадьбу, а теперь, спустя два года после его смерти, свекровь решила, что пора нас выселить?
— Но как же... Ведь твой папа... — я не могла подобрать слов.
— Вот именно! — Антон в сердцах пнул стул. — Она утверждает, что никакого дарения не было, и квартира всегда принадлежала ей.
Мы с мужем познакомились в университете. Я — провинциальная девчонка, приехавшая покорять столицу, он — сын обеспеченных родителей. Наша любовь была как в сказке, пока не столкнулась с суровой реальностью в лице моей свекрови.
Галина Петровна с самого начала дала понять, что я не пара её сыну. Но Антон настоял на свадьбе, а его отец, добрейшей души человек, подарил нам эту квартиру. Как же я была благодарна ему за этот подарок! Наконец-то у меня появился свой угол в этом огромном городе.
— Что будем делать? — спросила я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Бороться! — решительно заявил Антон. — Я не позволю ей отнять у нас наш дом.
На следующий день мы отправились к юристу. Олег Викторович, седовласый мужчина с проницательным взглядом, внимательно выслушал нашу историю.
— Ситуация непростая, но не безнадёжная, — сказал он, постукивая ручкой по столу. — Главное — найти документы на дарение. Вы их сохранили?
Мы с Антоном переглянулись. В суматохе переезда и радости от собственного жилья мы как-то не придали значения бумагам.
— Кажется, они остались у отца... — неуверенно протянул Антон.
— Тогда наша задача усложняется, — нахмурился юрист. — Но не отчаивайтесь. Мы подадим запрос в Росреестр, поднимем архивы. Главное — не дайте свекрови застать вас врасплох.
Вернувшись домой, мы начали лихорадочно искать хоть какие-то документы. Перерыли все шкафы, антресоли, даже на чердак полезли. И тут меня осенило:
— Антон! А помнишь, твой папа говорил про сейф? Тот, что в его кабинете?
Глаза мужа загорелись:
— Точно! Как я мог забыть?
Мы помчались в дом свекрови. Галина Петровна встретила нас, как всегда, с кислой миной.
— Явились? Уже вещи собрали? — процедила она сквозь зубы.
— Мама, прекрати, — отрезал Антон. — Мы пришли в папин кабинет.
— Это теперь мой кабинет! — возмутилась свекровь, но мы уже проскочили мимо неё.
Кабинет выглядел нетронутым, словно его хозяин только что вышел. На столе — недопитая чашка кофе, в воздухе — легкий аромат табака. У меня защемило сердце: я вспомнила, как тепло принял меня отец Антона.
— Вот он! — воскликнул муж, отодвигая картину на стене.
Мы замерли перед небольшим сейфом. Антон набрал комбинацию — день рождения его мамы. Щелчок — и дверца открылась.
— Ну что, нашли? — раздался язвительный голос свекрови за спиной. — Думаете, эти бумажки вам помогут?
Я обернулась, сжимая в руках папку с документами:
— Помогут, Галина Петровна. И не только нам, но и вам — вспомнить о совести.
Её лицо исказилось от злости:
— Да как ты смеешь, девчонка! Я тебя...
— Мама, хватит! — Антон встал между нами. — Мы уходим. И да, эти "бумажки" — дарственная на квартиру. Так что можешь не утруждать себя визитами к нам.
Последующие недели превратились в настоящий юридический триллер. Свекровь наняла дорогого адвоката, который засыпал нас исками и заявлениями. Но Олег Викторович оказался настоящим асом своего дела.
— Спокойно, ребята, — говорил он, просматривая очередную бумагу. — Главное — не поддаваться на провокации и действовать строго по закону.
День суда наступил внезапно. Я не спала всю ночь, представляя, как мы окажемся на улице. Антон держался бодро, но я видела, как он нервничает.
Зал суда гудел как улей. Я заметила несколько знакомых лиц — родственники мужа пришли поддержать... свекровь. Сердце упало.
— Встать, суд идет! — раздалось в зале.
Началось разбирательство. Адвокат свекрови говорил долго и красиво, рисуя нас неблагодарными детьми, пытающимися отнять последнее у бедной женщины. Я чувствовала, как по спине стекает холодный пот.
И тут произошло невероятное. Встал дядя Антона, Сергей Иванович:
— Ваша честь, я хочу дать показания.
Свекровь побледнела.
— Мой брат, — продолжил Сергей Иванович, — действительно подарил эту квартиру сыну и невестке. Я был свидетелем при составлении дарственной. И я не могу молчать, глядя на эту несправедливость.
В зале поднялся шум. Я почувствовала, как Антон сжал мою руку.
— А еще, — добавил дядя, — у меня есть копия завещания брата, где он подтверждает своё решение о дарении квартиры.
Это был нокаут. Лицо свекрови исказила гримаса бессильной ярости. А я вдруг почувствовала прилив уверенности и силы.
— Ваша честь, — я неожиданно для себя встала, — я хочу сказать...
И я рассказала. О том, как мы с Антоном любим друг друга. Как мечтали о семье и детях в этой квартире. Как уважали и любили отца Антона. И как больно нам видеть, что родной человек пытается лишить нас дома.
Судья внимательно выслушал все стороны и удалился для принятия решения. Эти минуты казались вечностью.
— Суд постановил: в иске Галины Петровны отказать, признать право собственности на квартиру за Антоном и Марией...
Зал взорвался аплодисментами. Мы с Антоном обнялись, не скрывая слёз. А свекровь... она молча встала и вышла из зала.
Вечером мы сидели дома, все еще не веря в произошедшее.
— Знаешь, Маш, — задумчиво произнес Антон, — я думаю, нам стоит навестить маму.
Я удивленно посмотрела на него:
— После всего, что она устроила?
— Именно поэтому, — кивнул он. — Она осталась одна. Без папы, без поддержки. Может, пора заканчивать эту войну?
Я вздохнула. Он был прав. Месть — не выход. Может, теперь, когда всё встало на свои места, мы сможем начать всё сначала?
— Хорошо, — улыбнулась я. — Давай попробуем. В конце концов, семья — это главное, правда?
Антон обнял меня, и я поняла: что бы ни случилось, вместе мы справимся со всем. Ведь наш дом — там, где наши сердца. И никакие суды этого не изменят.