Прислонившись лбом к холодному стеклу, Бахри зарыдала. Она снова услышала тот же приговор: «У вас не может быть детей». Столько лет они с мужем надеялись на чудо, и все напрасно… Если бы кто-то сказал осенью 1942 года, что у Бахри будет не один ребенок, а больше десятка, она бы недоверчиво передернула плечами.
Дети озирались по сторонам со смешанным чувством любопытства и тревоги. Совсем другой город. Совсем другой воздух! На железнодорожном вокзале Ташкента выгружали эвакуированных сирот. Теперь ребятам из территорий, охваченных войной, предстояло жить в детском доме южной республики.
Мало кто из них плакал. Свою боль они уже пережили – кто-то потерял родителей давно, кто-то – с наступлением Великой Отечественной. Маленькие воробушки с серьезными личиками, они садились в автобус. У каждого была с собой котомка или маленький чемоданчик. Когда Шаахмед проходил мимо, у него сжалось сердце. Не такими должны быть дети! Они должны сиять, улыбаться, радоваться!
- Эвакуированных привезли, - вечером рассказал кузнец своей жене.
Бахри убирала посуду и сразу как-то замерла от этих слов.
- Детей много, - продолжал Шаахмед, - такие несчастные…
- Давай принесем им немного фруктов? – предложила Бахри.
В двух авоськах лежали яблоки и сливы. Набирали побольше, чтобы всем хватило. Узнать, куда отправили эвакуированных детей, не составило труда – об этом быстро написали в газетах. А когда шли к детскому дому, Бахри устремила на мужа взволнованный взгляд.
- А может… возьмем кого? – спросила она.
Этот вопрос вертелся на языке у Шаахмеда с самого утра. Ему было пятьдесят три, Бахри – сорок. Детей им бог не дал, и теперь уже точно не даст. А малыши из поезда потеряли семьи… Возможно, это и есть шанс для них для всех?
«Как сейчас вижу большую комнату детского дома, - позже вспоминал Шаахмед. – Воспитательница предложила мне выбрать лучшего из детей, а я поступил наоборот. Выбрал самого бледного, самого худого ребенка. Когда я выходил с ним из этой комнаты, ко мне подошел и крепко обнял меня другой мальчик. Он сказал: «Дядя, берите и меня. Я буду помогать вам».
Шаахмед пообещал вернуться на следующий день, и слово свое сдержал. Так в семье появились двое приемышей. А потом еще двое. Бахри теперь вставала на заре, хлопотала по дому, готовила, стирала… Она и раньше это делала, но теперь у нее словно выросли крылья! Все получалось так легко, так просто, как будто бы сил у нее стало в два раза больше!
- Устаешь, Бахри? – спрашивали соседи. – Четверых взяли, все-таки много надо ртов накормить.
А она улыбалась и качала головой. Как объяснить этим людям, что она не устала? Она не может устать! У нее дома появилось счастье… Да, она очень любит Шаахмеда, но без детей им было пусто. Одиноко. Сколько мук она пережила, глядя на родственниц, укачивающих своих детей. А семье в Ташкенте такие большие! Теперь не нужно было спрашивать себя: «Для чего я просыпаюсь по утрам?». У нее был ответ. Для Володи и Оли. Для Феди и Саши.
…Однажды в распределительном пункте, на железнодорожном вокзале, куда стекались эвакуированные, ломали голову, что делать с пятимесячным младенцем. Ребенок был в тяжелом состоянии, его жизнь висела на волоске. Узнав об этом, Бахри примчалась и попросила: «Отдайте мне!». Возражать не стали: мало кто верил, что ребенка удастся выходить.
А потом произошло настоящее чудо. У Бахри, которая никогда не имела своих детей, появилось молоко. Мальчика назвали Негмат, что означало «дар». В семье кузнеца он быстро стал расти и поправляться, на радость папе и маме!
Тринадцать обездоленных детей в общей сложности усыновили Шаахмед и Бахри Шамахмудовы. Географию СССР можно было учить по этой семье, ведь под одной крышей поселились трое русских ребят и молдаванка Холида, два еврейских мальчика и два татарина. Узбеки, украинец и казашка, а еще веселый чуваш, которому дали имя Самуг.
Когда корреспондент газеты постучался к Шамахмудовым, кузнец удивился: да о чем тут писать? Он же просто забирал сирот. В чем подвиг? Надо было как-то помочь, это же так по-человечески понятно!
- Мы просто посчитали, что этим поможем Родине. Это был наш долг перед теми, кто пострадал от войны… - сказал Шаахмед.
Газетную статью передавали из рук в руки. Шестьсот сорок три семьи в Ташкенте последовали примеру Бахри и ее мужа. Еще 69 коллективов взяли сирот на воспитание. Потом статью перепечатали в центральных газетах, и однажды Шаахмед получил денежный перевод и письмо. Отправителем стал старший лейтенант Левицкий. У него во время войны погибла вся семья, и он решил, что теперь будет каждый месяц отправлять деньги усыновленным сиротам. Как раз в ту пору семья Шаахмеда пополнилась еще одним воспитанником – Сашей Брыниным.
- У тебя теперь два отца, сынок, - сказал Шаахмед, показывая фотокарточку мальчику, - я и лейтенант Левицкий.
«Они все – мои дети!» - с гордостью говорил Шаахмед уже после войны, когда к нему приходили в гости и рассматривали снимки выросших ребят. Кто-то, отучившись, покинул город. Холида осталась помогать пожилым родителям, также поступил и Федор, когда-то эвакуированный из-под Полтавы. Названный Юлдашем, он выучился на горного мастера.
Сейчас в Ташкенте есть улица, названная в честь Шаахмеда. А еще есть памятник многодетной семье. Однажды его демонтировали и убрали из центра города, но после вернули на прежнее место, на площадь Дружбы Народов.
Шаахмед этого уже не увидел - он умер в возрасте восьмидесяти лет, в 1970-м. Бахри пережила его на семнадцать лет.
Подписывайтесь на мой канал Ника Марш!
Лайки помогают развитию канала!