Сам Богдыхан Монгол («священный государь») признавал, что наивысшее удовольствие для него - это разрушение городов, грабежи, убийства и утехи с женами врагов.
Порабощенные народы снабжали монголов мехами, драгоценными металлами и женщинами для гаремов.
В Иверии, например, дочь царя Тамара была отдана в дар хану Кияздану, добившись от него гарантии, что девушку не заставят отказаться от христианской веры.
Существует исторический факт, что правитель хашинов по имени Бурхан отдал свою дочь Чахан Чингисхану, а цзциньский император подарил Чингисхану дочь Вэйшао-вана, принцессу Ци го-гу Ичжу вместе с 500 рабами, множеством лошадей и большим количеством золота.
Знатных девушек выбирали военачальники, простолюдинок – рядовые воины. Став пленницами, женщины воспринимались как вещи, которых использовали по мере необходимости и перевозились в обозах.
Зачастую рабыни умирали еще в дороге от голода, болезней и потери сил. Пленников гнали как скот под палящим солнцем: босиком и полураздетыми. На протяжении всего пути женщины подвергались насилию со стороны мужчин и унижениям разного рода.
Все непокорные карались жестоко. Например, князь Фёдор Юрьевич из Рязани, отказавшись отдать жену, дочерей и сестер хану Батыю, был убит вместе с семьёй, а их тела оставлены на растерзание зверям и птицам. Когда орда захватила Рязань, значительную часть жителей зверски уничтожили. Во время осады городов женщины знали, что их ждет в плену у монголов, поэтому добровольно уходили из жизни. Княжна Евпраксия, обнимая младенца, сбросилась с высокой башни. Знатные киевские женщины искали убежище в Софийском соборе, но храм обрушился под натиском осадных машин. Согласно одной из легенд, княгиня Агафья была единственной, кого захватили монголы, и ее участь оказалась горькой: либо она была сожжена, либо погибла под пытками.
Гарем у крымских татар
Крымские ханы постоянно нападали на соседние страны, захватывая и выбирая наложниц из числа пленниц, перепродавая рабынь в другие земли. Но в отличие от османов, крымские ханы ценили своих жен, поэтому чаще выбирали их среди знатных черкесок и татарок. Они обладали большими привилегиями: могли покидать дворец и жить в своих собственных домах. Таким образом, гарем не был исключительно местом для наложниц, здесь жили все женщины ханской семьи.
Например, в женской части Бахчисарайского дворца было четыре корпуса с более чем 70 комнатами. Здесь проживали матери, тетки, сестры, жены и дочери хана, а также множество придворных дам и служанок. Кроме женщин в гареме жили два кизляр-ага – главные смотрители и ответственные за контакты гарема с внешним миром, и их помощники-евнухи.
Фактически гаремом управляла анабеим или валиде – влиятельная женщина, мать, старшая сестра или жена правящего хана, и занимала второе место по значимости после самого хана.
Легенда о юной наложнице
Говорят, что у жестокого хана Крым-Гирея была молоденькая наложница, в честь которой во дворце появился «Фонтан слез».
Властный и богатый хан ни в чем себе не отказывал. Однажды во дворец привезли молодую изящную девушку, которая сразу покорила сердце хана своей простотой и покорностью. Он стал одаривать её подарками и деньгами. Крым-Гирей полюбил её до безумия, хотя все считали его не способным на сильные чувства. Однако у него уже было несколько жен, которые боролись за его внимание и влияние во дворце. Как-то раз одна из них, вероятно боясь утратить свои привилегии, решила устранить соперницу. Она подсыпала яд молодой наложнице, и девушка умерла в страшных муках. Но это не помогло женам добиться влияния , так как хана с тех пор охватила глубокая печаль по любимой. Его некогда стальное сердце, закаленное в сражениях и политических интригах, оказалось бессильным перед чувством утраты. С глубокой скорбью в сердце, хан принял решение увековечить память своей возлюбленной. «Фонтан слез» был возведен в 1764 году выдающимся мастером исламского зодчества Омером по указанию хана Крым-Гирея, безутешного от утраты своей любви, сказание о которой вошло в историю Бахчисарая начиная с XVIII века. Фонтан получился восхитительно красивым: из каменных глаз вырывались струи воды, как будто это были сами слезы хана, напоминавшие о его боли.