Выхожу и начинаю
Озорные песни петь.
Затыкайте, бабы, уши,
Чтобы с печки не слететь!
Частушки. Один из самых молодых фольклорных жанров, рождённый в 19 столетии и получивший широчайшее распространение в нашей стране в 20 веке. Частушки нам всем знакомы с детства. Мы слышали эти ритмичные четверостишия во время праздничных застолий, уличных гуляний, свадеб. Каждый может по памяти напеть несколько задорных частушечных строчек. Но люди обычно не задумываются над особенностями этого фольклорного жанра. Насчёт частушек существует ряд стереотипов, сформированных в советские времена и во многом господствующих по сей день.
Стереотип № 1. Частушка как свидетельство общественного и культурного прогресса.
В кругах официальных кураторов культуры в СССР было принято облагораживать фольклор вообще, и частушки, в частности. Частушки объявлялись воплощением «народной души», выражением помыслов и чаяний трудящихся. А поскольку советский народ позиционировался как самый передовой и прогрессивный, то и частушки представлялись весьма «окультуренными», причёсанными и благообразными. Обычно они преподносились в средствах массовой информации и изучались в вузах как нечто высокоморальное, идеологически-выдержанное и передовое. Образцы подобных частушек распространялись через районных, городских и сельских клубных работников.
Вот цитата из учебника «Русское народное поэтическое творчество» 1986 года под редакцией А.М. Новиковой:
«Величайшей исторической заслугой эпохи построения социализма и в городе, и в деревне является культурная революция и в городе, и на селе. Ликвидация неграмотности – главное звено культурной революции. В 20-е годы борьба за грамотность приняла грандиознейший размах. Культурная революция породила много частушек типа поэтических информаций:
Хороша наша деревня,
Можно городом назвать, Есть театр, библиотека, Есть, где книгу почитать.
Все идут в народный дом,
Там приехал агроном,
Будет лекцию читать,
Как хозяйство улучшать».
На минуточку, это 1986 год, уже Горбачёв у власти, политика Ускорения уже провозглашена, и вот-вот объявят Перестройку, но организованная «сверху» лакировка фольклора по-прежнему процветает. Вот ещё несколько примеров:
Все у нас живут достойно,
Каждый двор с коровой дойной,
В клубе толпы молодых,
То невеста, то жених!
За деревнею с восходом
В поле множество народа,
Косим рожь, овёс, пшеницу,
Летом некогда лениться!
Деревенские девчата
Очень нравственно богаты,
Знают песен штук под триста
И у каждой голос чистый!
Как видите, всё чинно и бюрократически-выхолощено. Однако действительно народные частушки, распространяемые не «сверху», а «снизу», далеки от официальных моральных норм. Они, в общем-то, аморальны. Потому что в них можно найти самые противоречивые культурно-этические и общественно-политические смыслы, часто противоречащие друг другу. Их сюжеты и нарративы бывают наполнены и добротой, и злобой. И религиозностью, и богохульством. И бескорыстием, и жуликоватостью. И стремлением к цивилизации, и дикостью. И, конечно, огромным количеством непристойностей. Частушки, как правило, противостоят любому диктату, карнавально переворачивают, переиначивают, пародируют все официальные нормы, и моральные, и идеологические.
Частушки действительно воплощают душу народную, только во всей сложности и противоречивости, со всеми её тараканами и скелетами в шкафу.
Примеры частушек из собрания Сергея Винского (https://web.archive.org/web/20080308203904/http://www.awd.ru/chast.htm) и собрания Наталии Макаровой (https://web.archive.org/web/20080307131232/http://klassikpoez.boom.ru/chast.htm):
Пойду в лес, поставлю крест,
Кто-нибудь помолится. Все ребята - комсомольцы, Не с кем познакомиться.
Бригадир, бригадир, Лохматая шапка.
Кто пол-литра поднесёт,
Тому и лошадка.
Как на Киевском вокзале
Три попа маячили
Маячили, маячили-
Сберкассу захерачили!
Как пойду я в монастырь,
Помолюся богу.
Не пошлет ли мне господь
Х** с телячью ногу?
На горе растут цветочки,
Голубой, да аленький.
Ни за что не променяю
Х** большой на маленький!
Стереотип № 2. Матерная частушка – это нечто ужасное и неправильное.
Матерный фольклор (как и мат вообще) в советский период официальными структурами довольно жёстко табуировался. Матерные частушки либо игнорировались, либо заменялись на более пристойные варианты. Но суть в том, что свободная языковая стихия частушки, выраженная, в частности, в мате, – это неотъемлемый элемент данного фольклорного жанра. Частушка, рождённая в российской деревне и лишь затем переехавшая в город, несёт себе черты древних славянских аграрных обрядов. И непристойность – часть этого наследия. Она в частушке вопиющая и гротесковая. Это скабрезность праздничная, карнавальная, ритуальная. Содержащая черты архаичных культов плодородия и фертильности, характерных для традиционных обществ. Именно поэтому самым обширным и самым живучим подразделом частушек является празднично-свадебный сектор. И поэтому обрядовая гиперболизация материально-телесного низа не должна удивлять знатоков фольклора. Весьма интересно в частушке другое: гремучая смесь древней обсценной лексики и злободневной общественно-политической проблематики.
Валентина Терешкова
За полет космический
Получила от Хрущева
Х** автоматический.
Как с «Союзом» «Апполон»
Воссоединяются.
А я милую е**
Она сопротивляется!
Обменяли хулигана
на Луиса Корвалана.
Где б найти такую б***,
чтоб на Брежнева сменять?
Поменяли время нам
По часам на глобусе.
Раньше х** вставал в постели,
А теперь в автобусе!
Взяв от фольклора карнавальную вольность и непристойность, добавив абсурда и чёрного юмора, частушка в 20 веке становится острым сатирическим жанром, оперативно реагирующим на новостную повестку.
Стереотип № 3. Частушка – часть государственной идеологии.
Частушки с момента распространения у нас в стране были инструментом пропаганды. В издаваемых в СССР сборниках и собраниях фольклора прошедшие цензуру, тщательно отобранные частушки всегда, как советские депутаты, одобряли политику партии и правительства. То есть частушка, как и весь фольклор, и культура в целом ставилась на службу государственной идеологии. Частушке приписывался «правильный» идейно-классовый характер.
На деле же в разных социальных слоях и в политических движениях рождались различные частушки, часто с контрастным, враждебным друг другу содержанием. Так, в период гражданской войны красноармейцы распевали частушки, направленные против «белых», а белогвардейцы – против «красных». Нередко их тексты при этом были почти идентичны. Во время коллективизации были частушки «колхозные» и «кулацкие». И так далее. То есть частушки, как наиболее злободневно-социальный фольклорный жанр, оперативно откликались на актуальную общественную повестку с разных точек зрения. И всегда были социально- и политически ангажированы, то есть обусловлены интересами той или иной общественной группы. И таким образом становились инструментом политической борьбы.
Вот для примера, сборник частушек 1920-50-х годов, изданный в 1957 году в СССР, в военном издательстве Министерства обороны, составитель А. Тищенко. Вероятно, их рекомендовали к исполнению ведомственным военным ансамблям песни и пляски на концертах, приуроченных к государственным праздникам. Соответственно, все они тщательно «отполированы» и «отлакированы».
Я сорву цветок сирени,
Приколю его на грудь.
Вывел нас товарищ Ленин На счастливый, светлый путь.
Ах, яблочко,
Сбоку зелено! Нам не надо царя, Надо Ленина.
Нет лучины и в помине,
Да забыта и свеча –
Ярким светом в каждом доме
Светит лампа Ильича.
Куплю Ленина портрет,
Золотую рамочку. Вывел он меня на свет, Темную крестьяночку.
За то Мишу полюбила, Что он умный паренек, Книжки Ленина читает, Ходит в красный уголок.
Сравните эти образцы с частушками в не издававшихся в СССР и, соответственно, не прошедших советскую цензуру собраниях того же периода. Их составители, несомненно, тоже социально ангажированные, всё же старались подходить к фольклору объективно, включая в свои сборники самые разноречивые и идеологические враждебные друг другу варианты.
Петроградские частушки, собранные Владимиром Познером. Журнал «Вольная Литва». 1921. №№ 9-13:
Никого я не боюсь,
Коль в кутузке пристав:
Застрелю из левольверта
Всех капиталистов.
Я на бочке сижу,
А под бочкой - мышка.
Вот деникинцы придут, -
Коммунистам крышка.
Волга, Волга - мать-река,
Бей по роже Колчака.
Волга, Волга водяниста,
Бей по роже коммуниста.
Эх ты, яблочко,
Куды катишься.
В Ве-Че-Ка попадешь,
Не наплачешься.
Частушки из архива И. Д. Фридриха 1926 год. «Записи русского фольклора на территории Латвийской ССР. Копии материалов отдела фольклора АН СССР»:
Эх, яблочко,
Куда катишься?
В губчека попадешь,
Не воротишься.
Я на бочке сижу,
А под бочкой кожа.
Ленин Троцкому сказал:
Ты жидовска рожа!
Я на бочке сижу,
А под бочкой каша.
Вы не думайте, жиды,
Что Россия ваша.
Ах, яблочко,
С боку ямочка.
Мой муж комиссар,
А я дамочка.
Сидит Ванька на заборе
С революцией во взоре,
Прокламацию читает,
Ничего не понимает.
Сидит Ленин на лугу,
Грызет конскую ногу:
Фу, какая гадина –
Советская говядина.
Стереотип № 4. Частушка создаётся народом.
Несомненно, частушка – это фольклорный жанр, но в связи с вышесказанным важно понимать алгоритм его создания и распространения. Каждая частушка рождена первоначально конкретным автором. Это может быть провинциальный балагур, гармонист, завсегдатай свадеб и гулянок, а может быть столичный шутник-интеллигент. Если говорить о политической частушке, зачастую это штатные пропагандисты, от общественных активистов до профессиональных агитаторов, среди которых были талантливые поэты (Д. Бедный, В. Маяковский, А. Прокофьев). Придумать и опубликовать частушку могли многие, но чтобы она, как сейчас говорят, «завирусилась», пошла в народ и стала популярной, нужно было, чтоб она цепляла людей. Только самые острые и талантливые частушки получали широкое распространение, повторялись и переиначивались в бесчисленном множестве вариантов, становясь, таким образом, подлинно народным творчеством.
Можно сказать, что частушки – это широкая социальная сеть до интернета. И в них, как и в интернете сейчас, сочетаются крайности: и искромётный талант, и бесталанная казёнщина, и вольнодумство, и ретроградство, и поэтическое изящество, и циничная похабщина.
Сейчас, с распространением интернета и современных социальных сетей, частушка, как и многие другие фольклорные жанры, находится на распутье. С одной стороны, она поглощается всемирной паутиной и получает в ней ещё большее распространение. С другой стороны, интернетом же традиционный фольклор и вытесняется. Интернет-мемы, картинки и видосики приходят на смену анекдотам, частушкам и застольным песням. Офлайн-пространство частушки скукоживается до территорий провинциальных свадеб. И лишь время покажет, выживет ли частушка в 21 веке. Для людей же, выросших в СССР, частушка остаётся неотъемлемой частью общей культурной памяти.
Вывод из всего сказанного для меня очевиден. В гуманитарных и общественных науках пора перестать заниматься мифотворчеством. Надо рассматривать культурные явления и исторические события объективно и беспристрастно, во всем их разнообразии и противоречивости. И тогда, изучая частушки, мы действительно сможем лучше понять душу русского народа, свободолюбивую и покорную, чинную и дурашливую, наивную и развратную, дикую и великую.
А напоследок – частушки из собрания Н.К. Старшинова, которые вполне можно отнести к шедеврам жанра.
Я куплю себе колечко С золотою пробою. Если замуж не возьмут - Всё равно попробую!
А мне милый подарил Золотые часики И за это мне пришлось Прыгать на матрасике!
Птицеферма есть у нас, И вторая строится. А колхозник видит яйца,
Когда в бане моется.
Ой, зять дорогой,
Что-то мне не верится,
Под хорошим мужиком
И бревно шевелится!
Мой миленок ненормальный
Предложил мне секс оральный.
Забрались под одеяло.
Он орал и я орала.
Завезли в сельпо клеёнку
В красную горошину,
Отъ**ися всё плохое
При**ись хорошее!
Верю в единомышленников, надеюсь на отклик, люблю то, о чём пишу.
