Дзенские притчи уже много веков передаются из поколения в поколение, и каждая из них несёт в себе мудрость и понимание жизни.
- Два меча
- В руках судьбы.
- Ожидание благодарности.
- Пустая лодка.
- Великое искусство.
- Экзамен.
- Хлопок одной ладони.
- Встреча с бодхисаттвой Манджушри.
- Будь живым!
- Абсолютная осознанность.
Мастер Мурамаса делал самурайские мечи как разящее оружие.
Мастер Масамунэ — как оружие, которым защищают свою жизнь.
Чтобы сравнить, их клинки вонзили в дно ручья.
По течению плыли опавшие листья.
Все листья, что прикасались к мечу Мурамаса, оказывались рассечёнными на две части.
Меч Масамунэ листья оплывали, не касаясь его.
Великий японский воин по имени Нобунага решил атаковать противника, хотя врагов было в десять раз больше. Он знал, что победит, но его солдаты сомневались.
По дороге он остановился у синтоистской святыни и сказал своим людям:
— После того, как я навещу святыню, я брошу монетку. Если выпадет орёл — мы победим, если решка — проиграем. Судьба держит нас в руках.
Нобунага вошёл в святыню и молча помолился. Выйдя, он бросил монету. Выпал орёл. Его солдаты так рвались в бой, что легко выиграли битву.
— Никто не может изменить судьбу, — сказал ему слуга после битвы.
— Конечно, нет, — ответил Нобунага, показывая ему монетку, у которой с обеих сторон был орёл.
У Такуана было много последователей от Иэмицу, третьего сёгуна сёгуната Токугава, до простых крестьян. Среди них был старик, имени которого никто не помнил. Он был немного чудаковат. Однажды этот старик послал к Такуану своего слугу, чтобы после окончания церемонии пригласить мастера на трапезу.
— Как бы скромна ни была моя пища, я хочу, чтобы Осё в моём доме отведал варёный рис с ячменём, — сказал старик слуге.
Осё, любивший это блюдо, с готовностью принял приглашение и отправился в гости к старику. Там ему предложили большую тарелку, полную каши из риса и ячменя. Никаких приправ к каше у старика не было. На столе не было даже квашеной редиски такуан-дзукэ, приготовленной по рецепту Осё.
Обычно неприхотливый, Такуан в этот раз подумал: «Неужто старик не подаст к рису никакого соления?», — но задавать вопросы было некогда, поскольку рот был занят вкусной кашей. Старик спокойно сидел перед гостем, ожидая конца трапезы. Когда живот Осе наполнился, он поднялся, чтобы уйти, но старик остановил его и спросил:
— Осё-сан, я угостил вас варёным рисом, а вы уходите, даже не поблагодарив меня. Разве монахи так поступают?
— Вы пригласили меня отведать варёного риса с ячменём. Вы не приглашали меня говорить вам спасибо, — без промедления ответил Осё и быстро вышел из дома.
Этот ответ задел старика, и он решил когда-нибудь отыграться на Осё. Однажды старик задумался, как ему поймать Осё на слове. В этот самый миг к нему в дом вбежал Осе и воскликнул:
— На улице льёт, как из ведра! Одолжите мне, пожалуйста, зонтик и гэта (деревянные туфли).
Старик обрадовался возможности отыграться на Осё и очень вежливо предложил ему то, что тот попросил. Старик был уверен, что на этот раз Осё поблагодарит его, но этого снова не случилось. Осё быстро вышел из дома и вскоре прислал молодого монаха, чтобы вернуть взятые вещи. Монах был похож на своего мастера — он не поблагодарил старика, а только оставил вещи и ушёл восвояси.
Через несколько дней Осё и старик встретились за чаем. Старик решил, что пришло время поговорить обо всём, и начал издалека:
— Вам не повезло в тот день, когда дождь застал вас на улице, правда?
— Да, не повезло. Надеюсь, молодой монах вернул вам зонтик и гэта!
— Конечно, вернул. Это было очень мило с вашей стороны, — сказал старик, заметив, что невольно сам благодарит Осе. Как он мог допустить такую оплошность?
Осё сидел напротив старика и улыбался. Старик не мог больше сдерживаться и выпалил:
— Осё-сан, вы плохо воспитаны. Вы могли бы, по крайней мере, сказать мне спасибо!
— Если я скажу вам спасибо, тем самым я выплачу вам свой долг, — сказал Такуан спокойным голосом. — Я всегда про себя благодарю вас и никогда не забываю вашу доброту. Если же человек ожидает благодарности за свою доброту, это не настоящая доброта. Вы не должны рассчитывать на то, что станете свидетелем радости других и услышите их похвалу. Добрые дела сами по себе должны доставлять вам удовольствие, и при этом, давая что-то другим или помогая им, вы не должны ожидать награды. Такова настоящая доброта. Вы обманываете себя, если делаете что-то доброе из тщеславия или самодовольства. При этом вы позволяете заблуждению войти в вас. Люди склонны к корыстолюбию. Делая одолжение другим, они стремятся получить что-то взамен. Ничего не понимает в людях тот, кто не видит различия между добротой и заинтересованностью. Если вы делаете добро, руководствуясь только своими личными интересами, вы совершаете ошибку. Если же вы каждым своим действием стараетесь помогать другим, вас никогда не постигнет разочарование.
Лин-чи рассказывал:
Когда я был молодым, мне нравилось плавать на лодке. У меня была маленькая лодка: в одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там.
Однажды я сидел с закрытыми глазами и медитировал. Была прекрасная ночь. Какая-то пустая лодка плыла по течению и ударилась о мою. Во мне поднялся гнев! Я открыл глаза и собирался обругать побеспокоившего меня человека, но увидел, что лодка пуста. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплёскивать? Мне ничего не оставалось делать, как вновь закрыть глаза и начать присматриваться к своему гневу. В тот момент, когда я увидел его, я сделал первый шаг на моём Пути.
В эту тихую ночь я подошёл к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался обидеть меня и во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил:
— Эта лодка тоже пуста.
Я закрывал глаза и направлялся внутрь себя.
Одного художника император попросил написать Гималаи на стенах его дворца. Художник был Мастером дзэн; он сказал, что ему нужно для этого три года жить в Гималаях. Император спросил:
— Это займёт у тебя три года?
Художник ответил:
— Я прошу минимум времени, потому что, пока я не стану частью Гималаев, я не смогу написать их. Мне нужно пойти туда и раствориться в них.
По прошествии трёх лет он вернулся и расписал стену в три дня. Император пришёл посмотреть. Это было чудо! Он никогда не видел такие прекрасные горы. Даже настоящие Гималаи были немного бледнее в сравнении с ними. Он долго стоял и любовался, а потом заметил:
— Здесь я вижу тропинку, куда она ведёт?
Художник ответил:
— Мы можем пойти посмотреть.
Они пошли и больше не вернулись.
Пришло время Мастеру проверять своих учеников. Он позвал троих, взял белый лист бумаги, капнул на него чернила и спросил:
— Что вы видите?
Первый ответил:
— Чёрное пятно.
Второй:
— Кляксу.
Третий:
— Чернила.
Мастер заплакал и ушёл в свою келью. Позже ученики спросили:
— Почему вы плакали?
Мастер сказал:
— Никто из вас не увидел белого листа.
Настоятелем монастыря Кэннин был Мокурай — Безмолвный Гром. У него был любимец по имени Тойо, которому было всего двенадцать лет. Тойо видел, как другие ученики каждое утро и каждый вечер приходят к учителю за указаниями по сандзэн — индивидуальному наставлению, когда ученику задаётся коан, упражнение для остановки блужданий ума. Тойо тоже захотел себе сандзэн.
— Подожди немного, — сказал Мокурай, — ты ещё слишком мал.
Но ребёнок так настаивал, что учитель, наконец, согласился.
Вечером в назначенный час маленький Тойо пришёл к Мокураю за сандзэн. Он сообщил о своём приходе ударом в гонг, не переступая порога, трижды почтительно поклонился и сел перед учителем, сохраняя вежливое молчание.
— Ты можешь слышать звук двух хлопающих ладоней, — сказал Мокурай. — Покажи мне, как звучит одна.
Тойо поклонился и ушёл в свою комнату размышлять над задачей. Из окна слышалась музыка гейш.
— Ага, нашёл! — воскликнул он.
На следующий вечер, когда учитель попросил его показать хлопок одной ладони, Тойо стал играть музыку гейш.
— Нет, нет, — сказал Мокурай, — не годится. Это вовсе не хлопок одной ладони. Ты ничего не понял.
Решив, что музыка может ему мешать, Тойо перебрался жить в тихое место. Он медитировал снова. Что же может быть хлопком одной ладони? Вот он случайно обратил внимание на звук капающей воды. «Есть», — догадался Тойо. Придя снова к учителю, он изобразил этот звук.
— Что? — спросил Мокурай. — Это же звук капающей воды, но не хлопок одной ладони. Попробуй ещё.
Напрасно Тойо медитировал снова, стараясь расслышать звучание одной ладони. Он слышал звук ветра, но и этот звук был отвергнут. Он слышал крик совы, но и это не подошло. И шелест саранчи также не был звучанием одной ладони.
Больше десяти раз приходил Тойо к Мокураю с разными звуками. Все они не годились. Почти целый год размышлял он о том, чем может быть звучание одной ладони. Наконец Тойо вошёл в настоящую медитацию и оказался за пределами всех звуков.
— Я больше уже не мог собирать звуки, — объяснял он потом, — и поэтому достиг беззвучного звука.
Тойо постиг звучание одной ладони.
После многих лет мирной медитации один монах дзэн понял, что в действительности ещё не просветлён. Придя к мастеру, он сказал:
— Прошу вас, разрешите мне уйти: я найду хижину на вершине горы и останусь там, пока не закончу практику.
Мастер, зная, что тот созрел для просветления, дал согласие. Взбираясь на гору, монах встретил старика, которых шёл вниз и нёс на плечах большую вязанку дров. Старик спросил:
— Куда идёшь, монах?
Тот ответил:
— Иду на вершину горы; там я сяду и дождусь просветления, или умру.
И поскольку старик выглядел очень мудрым, монах почувствовал желание спросить его:
— Скажите, почтенный старец, а вы знаете что-нибудь о просветлении?
Старик, который в действительности был бодхисаттвой Манджушри (говорят, что он является людям, когда они готовы к просветлению), сбросил с плеч свою вязанку, и она упала на землю. В то же мгновенье монах оказался просветлён.
— Так вы хотите сказать, что это просто — всего лишь освободиться и ни к чему не стремиться!
Затем этот только что просветлённый монах обернулся к старику и спросил:
— Ну, а теперь что?
В ответ старик нагнулся, снова подобрал вязанку и зашагал к городу.
Однажды утром Лин-чи находился в храме. Вскоре пришёл молодой человек и сел неподалёку с закрытыми глазами в застывшей позе. Этот молодой человек жаждал стать учеником и таким образом думал произвести впечатление на Мастера…
Лин-чи подошёл и, стукнув его костяшками пальцев по голове, произнёс:
— Вставай и уходи! В нашем храме достаточно статуй.
Огорчённый молодой человек обернулся на пороге, и Лин-чи сказал:
— Будь живым! Не претендуй и не усердствуй!
В Японии в воинах воспитывают бдительность, осознанность. Это является основой обучения, всё остальное — второстепенно. Искусство фехтования, искусство стрельбы из лука — лишь способы развить бдительность.
О великом Мастере Риндзае рассказывают, что он не всегда добивался успеха в стрельбе из лука. Его стрелы часто пролетали мимо цели. А он был известен как один из величайших лучников. Когда спрашивали: «Почему он считается великим лучником?», — его ученики отвечали:
— Это не конечная цель, это начало. Мы не имеем отношения к стреле, достигающей цели, мы имеем отношение к стреле, начинающей свой путь.
Среди учеников Риндзая был известный лучник. Ежедневно он учился стрелять из лука, и все его стрелы попадали точно в цель. Риндзай говорил ему:
— Нет, это неудача. Технически стрела вылетает правильно, но ты не весь здесь. Ты теряешь бдительность в своём сне.
Однажды Риндзаю доложили, что к ним пришёл неизвестный Мастер, который демонстрирует величайшее искусство стрельбы из лука. Риндзай пошёл посмотреть. И действительно, человек поражал своим мастерством.
Когда он прицелился и натянул тетиву, на его локоть поставили чашку с водой, и он начал стрелять. Когда первая стрела поразила цель, вторая уже была в тетиве, и за ней сразу последовала третья. Сам он при этом даже не шелохнулся.
Мастер, посмотрев на это, сказал:
— Техника твоей стрельбы хороша, но это всего лишь техника. Ты выглядишь как статуя только снаружи. Пойдём сейчас на высокую гору, встанем на скалу, выступающую над пропастью, и тогда ты будешь стрелять.
Они взобрались на гору. Стоя на скале, выступающей над пропастью в тысячу метров глубиной, Учитель отступил назад, пока одна треть его ступнёй не повисла над пропастью. Потом он предложил встать лучнику рядом и стрелять. Тот подошёл, взглянул вниз, ноги его задрожали, лицо побледнело.
Мастер, продолжая стоять над пропастью, сказал:
— Совершенный человек поднимается над голубым небом, ныряет в жёлтый источник или странствует во всех восьми пределах мира, и в его душе нет признаков изменения. Но ты был обманут признаками дрожи, твои глаза ошеломлены. И ты надеешься поразить Цель?