— Ванечка… ты ведь поможешь мне? — тихий голос раздался из угла комнаты, где в полумраке сидела бабушка Марфа, сгорбленная и словно ставшая меньше за последние годы. В её глазах застыла тоска, но в этот раз она была глубже, чем обычно.
Иван поднял голову от книги, которую читал и посмотрел на бабушку. Бабушка всё чаще возвращалась к прошлому, особенно к той истории, которую в семье уже давно старались не обсуждать. Но Ивану было интересно. С детства он слушал её рассказы о далёком прошлом, войнах и потерях, о детях, о которых говорила с особой теплотой и болью.
— О чём ты, бабуля? — осторожно спросил он.
Марфа медленно встала, подошла к нему и сжала руку. Её голос стал чуть громче, но всё ещё дрожал.
— Про первенца моего… Про Гришеньку. Ты ведь знаешь, он пропал… Без вести… Ты молодой, умный, ты можешь найти правду.
Иван напрягся. Это была не просто просьба, это был крик её души, который она сдерживала уже больше семидесяти лет.
Марфа родила своего первенца в 1919 году, вскоре после окончания Первой мировой войны. Муж её, Григорий, вернулся с фронта другим человеком. Из того весёлого парня, за которого она вышла замуж, осталась лишь тень — молчаливая и тревожная. Когда родился маленький Гриша, казалось, что в его жизни снова зажглась искорка. Но это счастье длилось недолго.
Ребёнок пропал при загадочных обстоятельствах. И его так и не смогли найти. А потом начались революционные волнения, и жизни людей рухнули. Спустя годы она вышла замуж второй раз, родила ещё детей, но сердце её всегда болело по первенцу. Даже спустя столько лет она не могла отпустить мысль, что её сын жив.
— Иван, — голос её дрогнул. — Я уверена, что Гриша может быть ещё жив…
Иван знал эту историю с детства, но только сейчас понял, насколько важна она для бабушки. Он вздохнул, понимая, что это будет нелегко. Где искать правду, если прошло столько времени? Но отказать он не мог.
— Бабуля, ты ведь понимаешь, сколько прошло лет? — Иван постарался сказать это мягко, но видел, как её лицо застыло.
— Я понимаю, Ванечка, — кивнула она. — Но прошу тебя… хотя бы попытайся.
----
На следующий день Иван принялся за поиски. Архивы, старые записи, письма — он обшаривал всё, что могло хоть как-то пролить свет на эту тайну. Спустя недели упорных поисков ему удалось наткнуться на упоминание о детском доме, в котором в двадцатые годы могли оказаться дети, разлучённые с родителями во время революционных потрясений.
— Детский дом? — Иван недоверчиво переспросил архивиста.
— Такое случалось, — устало ответил мужчина за стойкой. — В то время много детей просто забирали… И часто — даже без объяснений.
Эти слова поразили Ивана. Значит, есть шанс, что бабушка всё это время была права?
Он не знал, как рассказать ей об этом, но решил, что нужно действовать дальше. Спустя ещё несколько дней ему удалось найти документы, в которых упоминался мальчик, с похожими на Гришины данными. Ребёнок был отправлен в другой город, в детский дом. Имя его сменили, как и у многих детей тех лет.
— Гришенька мог выжить, — шептал Иван себе под нос, пока перелистывал страницы архивных данных. Это открытие ошеломляло его.
----
Вечером Иван решился рассказать бабушке о своих находках. Он зашёл к ней с распечатками старых документов и с нотками волнения в голосе начал рассказывать:
— Бабуля… Я кое-что нашёл. Тебе это может быть сложно принять, но я уверен, что Гриша был отправлен в детский дом.
Марфа замерла, не веря своим ушам.
— Как… как это? — прошептала она, смотря на внука с широко раскрытыми глазами.
— Возможно, из-за того, что в те годы была путаница, революция, разруха… Многих детей забирали... Его отправили в детский дом, и, кажется, потом он оказался в другой семье.
Бабушка сжала руки до белизны, как будто стараясь удержать свою боль, которая наконец вырвалась наружу. Слёзы потекли по её морщинистому лицу.
— Значит, он жил всё это время? А я… а я… — её голос сорвался, и она заплакала, словно маленькая девочка.
Иван обнял её, чувствуя, как через его руки проходит вся тяжесть этих лет её ожидания и боли. Он знал, что правда оказалась горькой, но всё же это было лучше, чем вечное неведение.
----
Спустя несколько недель Иван нашёл ещё одно важное упоминание — имя взрослого мужчины, который мог быть Гришенькой, и семью, в которую его усыновили. След привёл их в маленькую деревню на другом конце страны. Там жила дочь этого мужчины, сам же он умер несколько лет назад.
----
Марфа тихо сидела в машине, когда они подъехали к дому. Её сердце колотилось от предчувствия, но, несмотря на боль, в ней теплилась странная надежда. Надежда на то, что хоть что-то из её прошлого обретёт смысл.
— Это был он, — произнесла женщина средних лет, когда Иван показал ей документы. — Я узнала его по фотографиям, которые остались у нас. Мой отец много не рассказывал о своём детстве, но он всегда говорил, что был разлучён с матерью… Он так и не смог её найти.
Марфа держала в руках старую фотографию молодого мужчины, её Гришеньки, который так и не смог вернуться к ней. Слёзы струились по её лицу, но это были не только слёзы горя, а слёзы облегчения. После стольких лет она наконец узнала правду.
— Он был жив, — прошептала она, взяв в руки старую фотографию. — Он был жив…
Иван стоял рядом, держа её за руку. Он не знал, как выразить словами всё, что чувствовал в этот момент, но знал одно: он сделал то, что было для неё важнее всего на свете.
Иногда правда приходит слишком поздно, но даже тогда она дарит покой.